Нежность - Элисон Маклауд

могла только признаться, что не знает значения слова «этимология». Собеседование явно не задалось. Она нервничала, и, кроме того, сегодня утром, когда она шла в департамент юстиции, проезжающая машина сильно забрызгала ей грязью подол платья. А перед кабинетом Гувера уже сидела красивая девушка с прелестной фигуркой и идеально завитыми волосами, ожидая своей очереди. Хелен Гэнди подумала, что стоять ей снова за прилавком чулочного отдела в универмаге Гарфинкеля еще до окончания недели.

Но мистер Гувер, всего несколькими годами старше, ее удивил. Он совершенно по-отцовски похвалил ее за честность. За двадцать один год своей жизни Хелен Гэнди никогда никому не была так благодарна. Она некрасива, не блещет умом, и до сих пор ее никто не хвалил. Но она была прилежна и знала, что способна не только на верность, но и на преданность.

Мистер Гувер наклонился к ней и зачитал с каталожной карточки, подготовленной заранее. Слово «секретарь», сказал он, происходит от латинского слова «secretum», означающего «человек, которому доверили хранить тайну». Он изучал мисс Гэнди черными глазками, излучающими полуночное колдовство. Такой ли она человек, которому он сможет постоянно доверяться? У нее защипало глаза. «Да, мистер Гувер, – ответила она. – Да. Я такой человек». И красотку, сидящую перед кабинетом, отправили восвояси.

Перепечатывая приказ по Бюро, мисс Гэнди сделала быструю пометку: напомнить себе забрать из химчистки костюм мистера Гувера. Шофер Директора отвезет костюм к Директору домой и отдаст Энни. Гувер любил, чтобы его костюмы всегда висели наготове. Хелен Гэнди обдумала свои планы на выходные: она собиралась поехать ловить форель. Был сентябрь, стояла роскошная погода, и в это время года мисс Гэнди любила удить на Пороховой реке, чуть севернее Балтимора, отличное место для рыбалки на дикую ручьевую форель.

Смесь опарышей уже лежала наготове у нее в холодильнике, а высокие рыбацкие сапоги – в багажнике машины. Мисс Гэнди обычно вязала собственные мушки, использовала крючок двенадцатого размера и добавляла немножко дроби в качестве грузила. В этом месяце на реке отличная зыбь, а поскольку в последнее время стояла жара, то мух тоже много – для форели просто отлично.

На Пороховой реке рыбаки не слишком ревниво оберегали свои места, и иногда мисс Гэнди даже приветственно махала одному или двум удильщикам, таким же, как она, на другом берегу. Разговоров она никогда не завязывала. Она считала, что люди обычно задают слишком много вопросов. Она, в свою очередь, научилась вообще не задавать вопросов. У нее и желания такого давно не возникало. Мистер Гувер однажды назвал ее своей надежной скалой. Она смутно припоминала, что эти хвалебные слова были сказаны в сороковых. Истинное слово пребывает вовеки.

Когда Директор вернулся с пятничного обеда в отеле «Мейфлауэр», мисс Гэнди соединила звонок из Нью-Йоркского оперативного отделения. Она дождалась слов мистера Гувера: «Ну, что у вас для меня?» – и аккуратно повесила трубку.

В святая святых своего кабинета Гувер выслушивал новости из Нью-Йорка. Сенатор Кеннеди пока не удосужился переспать ни с одной из девиц по вызову, привезенных самолетом из Лондона. Конечно, он с ними флиртует, еще бы, сказал особый оперативный сотрудник Нью-Йоркского отделения. И получает от этого удовольствие. Но может быть, предположил агент, сенатор исправился по случаю новой беременности своей жены.

Смех Гувера в трубке прозвучал жестким стаккато.

Конечно, он мог бы выделить бюджет на новых девиц, других девиц, дополнительных девиц. Но эта стратегия потерпела неудачу, сказал он, вот в чем дело. Брат Кеннеди и весь предвыборный штаб совершенно явно следят за тем, чтобы кандидат не сбивался с праведного пути и был безупречен до самого дня выборов. Пока не определится победитель: Кеннеди или Никсон.

Лето сменялось осенью, кандидаты шли голова к голове, и Гувер выходил из себя. Два года назад у него уже был сердечный приступ, а теперь поднимается давление, особенно потому, что Бобби Кеннеди прочат в генеральные прокуроры: наглого мальчишку, либерала, адвоката-доброхота, который уже и так чересчур пристально интересуется делишками Бюро. Сопливого адвоката, который никогда не практиковал. Еще бы! А теперь давайте поставим его на высочайшую должность в министерстве юстиции!

В июле Джек Кеннеди выиграл номинацию от Демократической партии – на деньги отца, благодаря фотографиям хорошенькой беременной жены и звездам типа Синатры и Гарри Белафонте, которые разъезжали, рекламируя его, по всей стране. Гарри Белашмонте. В погоне за голосами демократы принялись обхаживать чернокожих избирателей. В такую помойку не рисковал лазить даже Эдлай Стивенсон[54].

Гувер удивился больше всех, когда его давний сосед, Линдон Б., принял брошенную Кеннеди кость, предложение должности вице-президента, сразу после того, как проиграл номинацию от своей партии. Джонсон ненавидел Кеннеди. Это был ни для кого не секрет. Он звал его «мальчишка».

Все говорили, что даже сам Кеннеди не ожидал от Линдона Б. Джонсона согласия. В сенате Джонсон блокировал любое решение, которое Кеннеди старался пропихнуть. По мере приближения праймериз он даже стакнулся с другими демократами, чтобы активно блокировать Кеннеди.

Ну что тут скажешь. Этот ход повысил шансы Кеннеди против Никсона. С Джонсоном в качестве напарника он может даже взять Техас, где в противном случае ему ничего не светило.

И вообще, «мальчишке» плевать, кто у него вторым номером. Один из жучков Бюро, установленный в отеле, который использовали для партийных съездов демократы, записал спор между Кеннеди и координатором его предвыборной кампании: «Мне сорок три года, – сказал Кеннеди. – Я не собираюсь умереть во время своего президентского срока. Поэтому совершенно все равно, кто у меня вице-президент».

Теперь у него в напарниках Джонсон. Ну и что? По результатам опросов избирателей Джек Кеннеди все еще плетется в хвосте. Речь, которую он произнес после победы на внутрипартийных выборах, была совершенно провальной. Он выглядел измочаленным. Где его хваленая харизма? Гувер ее пока что не видал.

Даже если Кеннеди удастся нагнать соперников, а это очень большое «если», его все еще можно сбить с пьедестала.

Всего лишь тайной фотографией его хорошенькой жены.

У Гувера есть копии снимка, хотя и нету негатива. Его люди в Бостоне поехали на Кейп-Код и перевернули всю комнату Мела Хардинга в гостинице, чтобы найти эту штуку, но вернулись в отделение с пустыми руками. Нашли только штатив – без фотоаппарата – и экземпляр запрещенного романа с закладкой ближе к концу.

Бедный Мел Хардинг! Так и не добрался до хеппи-энда. В том числе – до своего личного. Он все еще живет в том же дешевом мотеле где-то в жопе мира, на Кейп-Коде.

Прежде чем покинуть мотель, люди