Гостья - Стефани Майер

Сколько раз я поворачивала за этот угол, ощупывая внутреннюючасть острого выступа, совсем как сейчас? Я никогда не шла по внешней стене.Она была неровной, с торчащими острыми камнями — я боялась споткнуться ипоставить синяк. И потом, тут было короче.

Когда мне впервые объяснили, что туннель вовсе не изгибалсябуквой «г», а разветвлялся буквой «у» — то есть от основного туннеля отходилидва ответвления, — я почувствовала себя одураченной. Джеб прав: иногда самыйнадежный способ спрятать вещь — оставить ее на виду. В минуты отчаяния, когда язадумывалась о побеге, мне и в голову не приходило, что эта нора, тюрьма, этоттемный и мрачный угол, этот каменный мешок, в котором меня похоронили… Да чтотам, даже умница Мел не догадалась, что меня держали в нескольких шагах отвыхода!

К тому же существовал и другой выход: крохотный — по немуприходилось ползти на четвереньках. Когда меня привели в пещеры, я шла,выпрямившись в полный рост, потому то и не искала нору. И потом, я с самогоначала держалась подальше от больницы и никогда не изучала закутки владенийдока.

Знакомый, хотя и полузабытый — словно из прошлой жизни —голос прервал мои размышления.

— Не пойму, как вы еще живы, с таким то питанием. Фу! —Какой то пластиковый предмет ударился о камень.

За углом показался голубой свет.

— Вот уж не думала, что люди додумаются заморить кого тоголодом. Слишком сложный план для таких тупоголовых созданий.

Джеб хмыкнул.

— Должен сказать, ребята меня впечатлили. Удивляюсь ихтерпению.

Мы свернули к освещенному тупику. Аарон и Брандт сидели соружием в руках на довольно большом расстоянии от конца туннеля, гдерасхаживала Ищейка.

— Наконец то, — с облегчением пробормотал Брандт. Печальпроложила глубокие морщины на его лице.

Ищейка остановилась.

Я удивилась тому, в каких условиях ее содержали.

Вместо того чтобы поместить ее в крохотную неудобную нору,ей предоставили относительную свободу, отдав целый конец туннеля. На полу удальней стены лежали матрас и подушка. Неподалеку валялся пластиковый поднос,опрокинутая суповая миска и корешки хикамы. Немного супа пролилось на пол.Стало понятно, что это был за шум — она выбросила еду, хотя, судя по всему,сперва немного подкрепилась.

Я смотрела на эту, в некотором роде человеческую, картину иощутила странную боль под ложечкой.

«За что нам такие мучения?» — мрачно пробормотала Мелани.

— Оставить вас с ней на минуту? — спросил Брандт, и больподступила снова. Говоря обо мне, Брандт никогда не использовал местоименияженского рода, как и все остальные, за редким исключением…

— Да, — прошептала я.

— Осторожно, — предупредил Аарон. — Она та еще злючка.

Никто не двинулся с места. Я кивнула и в полном одиночественаправилась в конец туннеля.

Злобный взгляд Ищейки, словно холодные пальцы, ощупывал моелицо. Грубая ухмылка исказила ее черты. Ни у одной Души я не видела подобноговыражения.

— Ну что же, здравствуй, Мелани, — поддела она меня. — Чтотак долго не заглядывала? Или твои приятели решили, что тебе удастся меняразговорить? Что я выдам все секреты лишь потому, что у тебя в глазахотражается несчастная Душа, которой промыли мозги и заткнули рот? — Онахохотнула.

Я медленно приблизилась к ней, стараясь убедить себя, чтоненависть, сотрясающая мое тело, не имеет ко мне никакого отношения. В двухшагах от нее мое тело напряглось, готовое броситься бежать.

Ищейка не проявляла агрессии, но расслабиться я не могла.Эта встреча ничем не напоминала разговор с Ищейкой на шоссе — не былопривычного ощущения безопасности, как при разговоре с доброжелательнымипредставителями нашего рода. И снова меня пронзило странное предчувствие,убеждение, что она переживет меня, переживет надолго.

«Это смешно. Задавай свои вопросы. Ты уже придумала, чтоспросить?»

— Так что тебе надо? Или ты получила персональное разрешениена убийство? — прошипела Ищейка.

— Меня зовут Анни, — сказала я.

Едва я раскрыла рот, она слегка отпрянула, — словно ожидала,что я закричу. Похоже, мой тихий ровный голос расстроил ее куда сильнее, чемкрик, на который она рассчитывала. Не обращая внимания на злобный взглядкруглых, навыкате, глаз, я изучила ее лицо.

Грязное потное лицо покрывали разводы красной пыли. Если несчитать этого, на нем не было никаких отметин. Я снова ощутила странную боль.

— Анни, — бесцветным голосом повторила она. — Ну и чего жеты ждешь, Анни? Тебе дали добро задушить меня голыми руками? Или воспользуешьсямоим пистолетом?

— Я не собираюсь тебя убивать.

— Допрос устроишь? — ехидно поинтересовалась она. — Где твоиинструменты для пыток, человек?

— Я не причиню тебе боли, — поморщилась я. Неуверенность,мелькнувшая в ее взгляде, спряталась за очередной ухмылкой.

— Тогда зачем меня здесь держат? Или они считают, что меняможно приручить, как тебя?

— Нет. Просто тебя не стали… убивать, не посоветовавшись сомной. А мне захотелось с тобой поговорить.

Ее веки прикрыли выпученные глаза.

— И что ты собиралась мне сказать? Я сглотнула.

— Скажи мне… — Я не могла найти ответа на один единственныйвопрос. — Зачем все это? Зачем ты продолжила поиски? Зачем так упорно менявыслеживала? Я бы никому не причинила вреда. Я лишь хотела… найти свой путь.

Она привстала на цыпочки, заглядывая мне в лицо. Сзади ктото шевельнулся, но тут Ищейка заорала:

— Потому что я была права! Более чем! Посмотри на них! Шайкаубийц! Ишь, затаились! Я так и знала, что ты побежишь к ним! Что станешь однойиз них! Я же говорила! Предупреждала!

Внезапно она умолкла и отшатнулась, глядя мне за спину. Я нестала оборачиваться. Джеб же сказал: «Как увидит оружие, сразу затихает».Ищейка пыталась отдышаться, а я изучала выражение ее лица.

— Но тебя не стали слушать, и ты заявилась сюда одна…

Ищейка не ответила, отступила на шаг, и по ее лицу пробежалатень сомнения. Теперь она выглядела какой то уязвимой, словно мои слова сорвалищит, за которым она пряталась.

— Тебе ведь так и не поверили, верно? — Отчаяние в ее глазахподтвердило мои слова. — Так что скоро искать перестанут: тело не найдут, ипоиски прекратятся. Мы будем осторожны, как всегда. Нас не отыщут.