Мешок с костями - Стивен Кинг

«Не делай этого! — кричу я. Я знаю, что не в моих силахчто-либо изменить, но все равно пытаюсь. — Борись! Ради Бога, борись!»

«Папочка, кто этот мужчина?» — спрашивает Карла и указываетна меня в тот самый момент, когда вспыхивает домик Динов.

Фред смотрит в ту сторону, куда указывает ее пальчик, и наего лице отражается чувство вины. Он знает, что творит, и в этом весь ужас. Вглубине души он знает, что он делает здесь, в Сияющей бухте, у которой заканчиваетсяУлица. Он знает и боится, что кто-то станет свидетелем его деяний. Но он никогоне видит.

Или видит? Его глаза на мгновение широко раскрываются, будтоон заметил что-то подозрительное.

Возможно, воздушный вихрь. Или он чувствует мое присутствие?Возможно ли такое? Чувствует холодное дуновение в этой адской жаре? Как ещеможно почувствовать руки, пытающиеся удержать его, если принадлежат онибестелесному существу? Потом он отворачивается и входит в воду рядом смаленьким причалом.

«Фред! — кричу я. — Ради Бога, посмотри на дочь! Неужели тыдумаешь, что твоя жена специально одела ее в белое шелковое платье? Разве такодевают детей перед тяжелой дорогой?»

«Папочка, почему мы идем в воду?» — спрашивает она.

«Чтобы подальше уйти от огня, сливка».

«Папочка, я не умею плавать!»

«Плыть тебе не придется», — отвечает он, и от этих слов помоему телу пробегает дрожь! Потому что говорит он правду: плыть ей не придется,ни сейчас, ни потом. По крайней мере Фреду повезло больше, чем Нормалу Остеру:ему не пришлось топить своего ребенка под струей ледяной воды.

Подол белого платья Карлы всплывает на поверхность, словноводяная лилия. Красные гольфы мерцают сквозь толщу воды. Она крепко обнимаетотца за шею, и теперь они уже среди гагар. Гагары бьют по воде мощнымикрыльями, взбивая пену, поднимая фонтаны брызг, и с интересом смотрят намужчину и девочку. Воздух полон дыма, неба уже не видно. Я бреду за Фредом,ощущая прохладу воды, но мое тело не рассекает ее толщу. Восточный и северныйберега озера в огне — и Фред Дин уходит все дальше от огненного полумесяца, сдочерью на руках, словно собираясь провести обряд крещения. И он по-прежнемуубеждает себя, что старается ее спасти, только спасти, точно так же, как доконца своих дней Хильда будет убеждать себя, что девочка случайно забежала вдомик за оставленной игрушкой, что она не бросила свою дочь, обрядив ее в белоешелковое платье и красные гольфы. Не бросила с тем, чтобы Карлу нашел ее отец,в свое время совершивший что-то ужасное. Это — прошлое, это — страна Былого, издесь грехи отцов падают на детей, иной раз даже в седьмом поколении, которогоеще нет и в помине.

Он все глубже заходит в воду, и Карла начинает кричать. Еекрики вливаются в хор гагар, но Фред останавливает их, целуя дочь вперекошенный ротик. «Я тебя люблю. Папочка любит свою сливку», — говорит он, апотом опускает ее в воду. Как при крещении, только на берегу не стоит хор.Никто не поет «Аллилуйя», а Фред не позволяет девочке вынырнуть на поверхность.Она отчаянно сопротивляется, одетая в белое платье мученицы, и он больше неможет смотреть на нее: он переводит взгляд на западный берег озера, еще неохваченный пожаром (огонь туда так и не добрался), на еще синеющее над западнымберегом небо. Пепел черным дождем сыплется с неба, слезы текут по его щекам.Карла все вырывается из его рук, которые держат ее под водой, а он уже говоритсебе: «То был несчастный случай, трагический несчастный случай. Я понес ее вводу, потому что другого безопасного места просто не было, а она перепугалась,начала вырываться, сумела-таки выскользнуть из моих рук и…»

Я забываю, что здесь я — призрак. Я кричу:

«Ки! Держись, Ки!» — и ныряю. Подплываю к ней, вижу еенасмерть перепуганное личико, вылезшие из орбит синие глаза, ротик бантиком, изкоторого к поверхности озера бегут серебряные пузырьки. Фред стоит по горло вводе, держит дочь под водой и говорит себе, раз за разом, что он пытается ееспасти, это единственная возможность, он пытается ее спасти, это единственнаявозможность… Я тянусь к девочке, снова и снова тянусь к ней, моему ребенку,моей дочери, моей Ки (они все Ки, как мальчики, так и девочки, все они — моидочери), но всякий раз мои руки проходят сквозь нее. А теперь, о ужас! — теперьона протягивает ко мне свои ручонки, молит о помощи. Но и ее ручонки проходятсквозь мои руки. Мы не можем ощутить друг друга, потому что здесь я — призрак.

Я — призрак, и, по мере того как ее сопротивление слабеет, яосознаю, что не могу… не могу… не могу…

Я не могу дышать — я тону.

Я согнулся пополам, открыл рот и на этот раз из неговырвался поток озерной воды, залив пластмассовую сову, которая лежала на доскаху моих коленей. Коробочку «Мелочи Джо» я инстинктивно прижал к груди, чтобы ненамочить ее содержимое, и это движение вызывает новый приступ рвоты. На этотраз озерная вода полилась не только изо рта, но и из носа. Я глубоко вдохнул,тут же закашлялся.

— Это должно закончиться, — пробормотал я и тут же осознал,что это и есть конец, пусть еще и непонятно, куда что повернется. Потому чтоКира — последняя.

По ступенькам я поднялся в студию и сел на заваленный хламомпол, чтобы перевести дыхание. Снаружи грохотал гром и хлестал ливень, но мнепоказалось, что пик уже миновал и буйство стихии идет на убыль. Во всякомслучае, у меня сложилось такое впечатление.

Я сидел, свесив ноги в люк, зная, понятия не имею, откуда,что никакие призраки более не схватят меня за лодыжку. Снял резинку,стягивающую оба блокнота. Раскрыл первый и увидел, что почти все страницызаполнены аккуратным почерком Джо — вон они, результаты поездок в Тэ-Эр в1993-м и 1994 годах. Короткие комментарии, а в большинстве своем расшифровкимагнитофонных записей. Думаю, сами кассеты поджидали меня в подвале, оставалосьтолько их найти. Но скорее всего я мог прекрасно без них обойтись. Потому чтовсю основную информацию Джо перенесла в блокноты, я в этом нисколько несомневался. Что случилось, кто что сделал, кто замел следы. В тот момент,однако, меня это нисколько не волновало. В тот момент мне хотелось толькоодного: сделать все возможное, чтобы Кире ничего не грозило. Для этого от менятребовалось только одно — сидеть тихо.

Я попытался надеть резинку на блокноты, но тот, который яеще не просмотрел, выскользнул из моей мокрой руки и упал на пол. Из неговыскочил зеленый листок. Я поднял его и увидел следующее:

Джеймс Нунэн р. 1868 и Бриджет Нунэн р. 1866

Пол Нунэн 1892

Джек Нунэн 1892

Cид р. 1956 и Майк Нунэн р. 1958 / Джо Наша К.?

Бентон Остер р. в Моттоне

Гарри Остер р. 1885