История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

от даров, а жители города от платы за постой. Самому узнику присылались его почитателями крупные суммы денег и ценные вещи, так что он мог устроиться с полным комфортом. Ему и его свите был отведен ряд хорошо убранных комнат. Комната Саббатая была увешана и устлана роскошными коврами, присланными ему в подарок, и обставлена золоченой мебелью. Когда паломники из дальних мест попадали сюда на аудиенцию, им казалось, что они видят пред собою еврейского царя в его дворце. Городок Галлиполи стал как бы столицей мессии. Ежедневно привозили туда множество гостей из разных стран. Приезжали депутации от общин и частные лица, одни с целью поклониться царю-мессии, в которого они уже уверовали, а другие с целью удостовериться, действительно ли перед ними освободитель нации, а не самозванец. Многие уезжали очарованными: пышная обстановка узника, его свита и теснящиеся в его приемной посетители со всех концов света — все это свидетельствовало о какой-то большой национальной власти, временно приютившейся в этих стенах, у «ворот Рима», бывшей Византии, откуда путь чудес поведет мессию в Иерусалим[9]. Вести об этом, облетая весь мир, облеплялись в пути множеством фантастических слухов и легенд, которые должны были убедить всех, что великий мессианский подвиг уже начался, что нужно готовиться к дальнейшим чудесам и к исходу в Обетованную Землю.

Эти фантастические представления вызывали ликование в общинах Западной Европы. В Гамбурге читалась в синагогах в честь Саббатая «молитва за царя» («Ганотен тешуа»): «Кто дает победу царям и мощь князьям... да благословит нашего властелина, царя, праведника Саббатая Цеви, мессию Бога Яковлева, да возвысится его слава!» и т. д. Гамбургская община хотела отправить послов в Константинополь, чтобы «выразить верноподданнические чувства нашему царю Саббатаю Цеви». («Render a devida obediencia a nosso Rey Sabetay Seby» — как записано в протокольной книге общины португезов, под 23 Адара 1666 г.); но потом старшины сообразили, что небезопасно посылать уполномоченных с письмами политического содержания в такой далекий путь, продолжавшийся тогда три месяца, и поэтому было решено: пока воздержаться от отправки послов, так как «наш царь, без сомнения, еще до истечения этого срока будет уже в Эрец-Исраэль, а для того, чтобы последовать за ним и привезти обратно его ответ, потребуется больше года».

Из Амстердама весной 1666 г. выехали упомянутые выше вожди местных саббатианцев, Авраам Перейра и Исаак Наар, надеясь встретить мессию в Турции и с ним двинуться в Святую Землю; по дороге они надолго задержались в Италии. Они везли с собой письмо от амстердамских нотаблей к Саббатаю, где говорилось: «Возвести нам, наш царь-владыка, каким путем идти и что делать: ополчиться ли нам сейчас и двинуться, дабы пресмыкаться во прахе ног твоих, или же ждать нам милости Божией до дня сбора всех наших рассеянных?» Первая подпись на этом письме, посланном в августе 1666 года, принадлежала врачу Вениамину Мусафии, который слыл «философом» и пользовался уважением в кругу свободомыслящих.

В это время из «замка могущества» на Галлиполи рассылались декреты от имени «Саббатая Цеви, Мессии Бога Якова» об отмене всех дней национального траура, установленных по случаю падения древнего Иудейского государства. После зимнего поста 10 Тевета были отменены также летние посты 17 Таммуза и даже 9 Ава. В декрете по поводу «Тиша бе’Ав» повелевалось обратить этот день плача о разрушении иерусалимского храма в радостный праздник с пением гимнов в синагогах и с веселыми пиршествами. «Неверующие» из партии Якова Саспортаса возмущались этим дерзким распоряжением, оскорбительным для религиозного и национального чувства; но эта оппозиция составляла меньшинство, не смевшее громко протестовать; большинство же рассуждало иначе: если Саббатай решился отменить даже такой древний национальный пост, как Тиша бе’ав, — значит, он уверен в скором восстановлении иерусалимского храма.

Религиозные реформы Саббатая Цеви заинтересовали и польских раввинов, наиболее строгих стражей Закона. Они решили послать в Константинополь своих представителей, чтобы убедиться, действительно ли Саббатай обладает теми качествами, которые, по древним преданиям, присущи истинному мессии. Из Польши поехали в Турцию два делегата: сын престарелого львовского раввина Давида Галеви, известного комментатора «Шулхан-аруха» («Таз»), и внук другого авторитетного раввина, Иоэля Сиркеса из Кракова («Бах»). Летом 1666 года польские делегаты прибыли в Константинополь. Здесь встретили их агенты Саббатая, которые придавали особенное значение посещению этих послов от величайшего центра еврейства. Делегатов направили к провозвестнику мессии Аврааму Яхини и секретарю Саббатая, Самуилу Примо, и после надлежащих внушений допустили их в «замок могущества». Войдя в палату, где находился Саббатай, оба посла низко поклонились ему и начали рассказывать о погромах, пережитых евреями в Украине и Великой Польше. Саббатай прервал их и сказал, что все это ему известно из лежащей перед ним книги «Бедствие времен» (см. § 4). Затем он сказал: «Знаете, почему я ношу красную одежду, а свиток Торы у меня окутан в красную мантию? Потому, что день мести в сердце моем и год избавления пришел» (Иес. 63,4). Услышав слова послов, что в Польше еврейство показало себя достойным избавления, ибо принесло Богу много жертв святыми мучениками, Саббатай воскликнул: «Я опьяню стрелы свои кровью» (Второзак. 32,42). Он утешал своих гостей, передал им некоторые тайны каббалы, пел при этом гимны и вдруг, дойдя до стиха Иеремиады (Эха, гл. 5): «Вспомни, Боже, что стало с нами», разрыдался, и послы плакали с ним. Успокоившись, он стал расспрашивать сына львовского раввина Давида о здоровье старца и, узнав о его болезни, дал послу шитый золотом платок для окутывания шеи больного. После угощения послов фруктами Саббатай впал в экстаз, стал плясать по комнате и громко петь свой любимый стих: «Десница Бога поднялась, десница Бога дает победу», причем поправил текст, сказав: «дала победу». Следующий стих: «Я умру, но жив буду» (Пс. 118, 17) он изменил так: «не умру, а буду живить (achaje), воскрешать мертвых». На прощание он вручил послам следующее короткое письмо к львовскому раввину: «Скоро я отомщу за вас и утешу вас, как мать дитя свое. Это будет сугубое утешение, ибо день мести в сердце моем и год избавления пришел». Подпись гласила: «Давид сын Ишая, поставленный над царями земными, мессия Бога Якова и Израиля, Саббатай Цеви». К концу была сделана приписка, в которой Саббатай просил поскорее выслать к нему «пророка Нехемию». Дело в том, что от послов Саббатай узнал, что в Польше живет глубокомысленный каббалист Нехемия Коген, пророчествующий о близком пришествии мессии, не называя последнего по имени, и Саббатай решил вызвать его, чтобы сделать святого ясновидца своим глашатаем.

Польские послы вернулись через