Мешок с костями - Стивен Кинг

Я не собирался рассказывать Фрэнку о том, как наполнялванну, но, начав, уже не мог остановиться. Выложил все. Чтобы облегчить душу.Полагаю, Джон Сторроу тоже имел право выслушать мою исповедь, но Джон не хотелговорить о событиях того дня, во всяком случае вне рамок судебного процесса оправе опеки над Кирой Элизабет Дивоур.

— Буду нем как рыба. Как у тебя с удочерением?

— Очень уж все медленно. Я просто возненавидел судебнуюсистему штата Мэн, да и Департамент социальных вопросов. Когда разговариваешь слюдьми, работающими в этих бюрократических гадюшниках один на один, они вродебы вполне нормальные, но стоит им собраться вместе…

— Значит, все плохо?

— Я иногда чувствую себя персонажем «Холодного дома»,который у Диккенса говорит, что в суде выигрывают только адвокаты. Джонсоветует мне набраться терпения и молиться, потому что мы достигли невероятныхуспехов, учитывая, что я принадлежу к той категории американских граждан,которая вызывает наименьшее доверие у любого здравомыслящего чиновника: белый,неженатый, средних лет. Но Кира после смерти Мэтти пожила уже в двух семьях и…

— Разве у нее нет родственников в окрестных городах?

— Тетя Мэтти. Но она и при жизни Мэтти знать Киру не хотела,а уж теперь тем более не проявляет к ней интереса. Особенно после того…

— …как узнала, что богатой Ки не быть.

— Именно.

— Насчет завещания Дивоура эта Уитмор солгала?

— Целиком и полностью. Он оставил все свое состояние фонду,который ставит своей задачей достижение всеобщей компьютерной грамотности.Учитывая, что в мире масса неотложных проблем, на решение которых нет денег,это не самый удачный выбор.

— А как Джон?

— Его подлатали, хотя правая рука еще не такая, как раньше.Он чуть не умер от потери крови.

Фрэнк довольно ловко, учитывая, что от третьего стаканависки осталось совсем ничего, увел меня от проблемы, на которой я совершеннозациклился: Ки и опека. Но с другой стороны, я не имел ничего против. Самомухотелось переключиться на что-то другое. Я просто сходил с ума от мыслей о техдолгих днях и ночах, которые приходилось проводить Кире в домах, кудаДепартамент социальных вопросов определял таких вот сирот, как она. Никому ненужных. Кира не хотела там жить, она там просто существовала, как существует вклетке накормленный кролик. И оживала она, лишь увидев мой автомобиль. Тут онаначинала плясать, как Снупи[143] на своей конуре. Наш октябрьский уикэнд прошелизумительно, пусть я каждые полчаса и проверял, как она спит. А Рождествопринесло еще больше радости. Именно ее ярко выраженное желание жить в моем домеболее всего остального помогало продвижению судебного разбирательства, но какмедленно оно продвигалось.

Может, весной, Майк, обнадеживал меня Джон. Он стал другимДжоном, бледным и серьезным. От той бравады, которую он демонстрировал,готовясь схлестнуться с мистером Максуэллом Большие Деньги, не осталось иследа. Двадцать первого июля Джон узнал много нового, как о бренности всегоживого, так и о жестоком идиотизме мира. Человек, которому приходитсяздороваться левой, а не правой рукой, уже не думает о том, чтобы веселиться доупаду. Он теперь встречается с девушкой из Филадельфии, дочерью одной из подругматери. Я не знаю, серьезные у него намерения или нет, потому что дядя Джон,как называет его Ки, предпочитает помалкивать об этой стороне своей жизни. И помоему разумению, намерения у него самые серьезные, иначе молодой,самостоятельный, финансово ни от кого не зависящий человек ни за что не стал пособственному выбору встречаться с дочерью подруги матери.

Может, весной. Раньше он говорил: в конце осени или в началезимы. Что я делаю не так? — этот вопрос я задал ему, получив очередной отказ,аккурат после Дня благодарения.

«Ничего, — ответил он. — Судебные процессы об усыновленииили, как в нашем случае, об удочерении, родителем-одиночкой всегда тянутсяочень долго. Особенно в том случае, если речь идет о приемном отце». При этомДжон проиллюстрировал свои слова непристойным жестом: сунул указательный палецлевой руки в кольцо, образованное большим и указательным пальцами правой.Вынул, вновь сунул, опять вынул.

«Это откровенная дискриминация по половому признаку, Джон».

«Да, но в этом есть своя логика. А вину, если хочешь, можешьвозложить на любого извращенца, решившего, что имеет право стянуть трусики сребенка. Или на боссанову, танец любви. Процесс этот медленный, но в итоге тывыйдешь из него победителем. У тебя незапятнанная репутация, Кира твердит: „Яхочу жить у дяди Майка“, — всем судьям и сотрудникам ДСВ, у тебя достаточноденег, чтобы не отступаться, как бы они ни пытались тянуть резину, сколько быновых бланков ни просили тебя заполнить, а главное, дружище, у тебя есть я».

У меня было кое-что еще — те слова, которые Кира прошепталамне на ухо, когда я остановился на лестнице, чтобы перевести дух. Джону я обэтом не говорил, утаил и от Фрэнка.

«Мэтти говойит, тьто тепей я твоя маленькая птитька, —прошептала Кира. — Мэтти говойит, тьто ты будес заботиться обо мне».

Я и старался, в той мере, в которой мне это позволяли копушииз ДСВ, но ожидание давалось мне нелегко.

Фрэнк взял со стола пустой стакан, выразительно посмотрел намой, потом на меня. Я покачал головой. Кира выразила желание слепить снеговика,и мне не хотелось, чтобы утром, когда мы выйдем на искрящийся под лучами солнцаснег, у меня болела голова.

— Фрэнк, ты веришь в то, что я тебе рассказал?

Он налил себе виски, помолчал, уставившись в стол. Думал. Акогда поднял голову, на его губах играла улыбка. У меня защемило сердце: точнотак же улыбалась и Джо. А потом он заговорил:

— Разумеется, верю. Полупьяные ирландцы верят всему, чторассказывают им в рождественскую ночь. Я же знаю, что ты у нас не из выдумщиков-фантазеров.

Я рассмеялся, он присоединился ко мне. Смеясь, мы старалисьдышать через нос, чтобы не перебудить весь дом.

— Ну правда. Хоть чему-то ты поверил?

— Всему, — подчеркнул он. — Потому что в это верила Джо. Даи она тому доказательство. — Он мотнул головой в сторону лестницы на второйэтаж, и я понял, кого он имеет в виду. — Она не похожа на других маленькихдевочек. С виду вроде бы такая же, как все, но глаза другие. Поначалу яподумал, что причина тому — трагическая смерть матери, но дело не в этом. Естьчто-то еще, правда?

— Да.