Мешок с костями - Стивен Кинг

* * *

— Возьмите ее! — кричит Гарри. Фред Дин нагибается, достаетшляпу. Глаза у Фреда остекленели, как у боксера, пропустившего сильнейший удар.За их спиной хрипит Сара Тидуэлл. Как и разжимающиеся и сжимающиеся пальцы наруке мальчишки, высовывающейся из воды, хрип этот будет преследовать ДрейпераФинни, пока он не нырнет в Идз-Куэрри. Джеред усиливает хватку, при этомпродолжая долбить Сару, пот льется с него рекой. Никакая стирка не смоет запахэтого пота с его одежды. Он придет к выводу, что это «пот смерти», и сожжетодежду, чтобы избавиться от него.

И Гарри Остер хочет избавиться от всего этого.

Избавиться и не видеть больше этих людей, а особенно ДжередаДивоура, которого уже называет Сатаной. Гарри не может прийти домой и взглянутьв лицо отца, пока не закончится этот кошмар, пока жертвы не лягут в землю. Аего мать! Как ему теперь смотреть в глаза его любимой матери, Бриджет Остер,круглолицей ирландки с седеющими волосами и необъятной, теплой грудью. Бриджет,у которой всегда находилось для него доброе слово. Бриджет Остер, святойженщины. Бриджет Остер, которая сейчас угощает пирогами прихожан на пикнике вчесть открытия новой церкви. Бриджит Остер, его дорогой мамочки. Как он сможетпредстать перед ее глазами, если она узнает, что его будут судить по обвинениюв изнасиловании и избиении женщины, пусть и чернокожей женщины? Вот он и тащитупирающегося мальчишку на глубину.

Кито отчаянно сопротивляется. На шее Гарри появляется кровь.(Но царапина маленькая, и вечером Гарри скажет матери, что неловко задел веткуколючего куста, и позволит ей поцеловать царапину.) А потом он топит мальчишку.Кито смотрит на него снизу вверх, лицо его расплывается перед глазами Гарри,между лицом и поверхностью воды проплывает маленькая рыбешка. Окунек, думаетГарри. На мгновение задумывается, а что видит мальчишка, глядя сквозь толщуводы на лицо человека, который топит его, но тут же отгоняет эту мысль. Этовсего лишь ниггер, напоминает он себе. Паршивый ниггер. И тебе он — никто.

Рука Кито высовывается из воды, маленькая коричневаяручонка. Гарри подается назад, не нужны ему новые царапины, но рука и нетянется к нему, только торчит над водой. Пальцы сжимаются в кулак. Разжимаются.Сжимаются в кулак. Разжимаются. Сжимаются в кулак.

Мальчишка вырывается уже не с такой силой, брыкающиеся ногиопускаются вниз. Глаза, что смотрят на Гарри из глубины, становятся сонными, нокоричневая ручонка все торчит из воды, а пальцы сжимаются и разжимаются,сжимаются и разжимаются. Дрейпер Финни плачет на берегу.

Он уверен, что сейчас кто-нибудь появится на Улице и увидит,что они натворили, что они творят. Будь уверен: грехи твои выплывут наружу —так говорится в Лучшей книге всех времен. Будь уверен. Он открывает рот, чтобысказать Гарри: «Прекрати. Может, еще не поздно повернуть все вспять, отпустиего, пусть живет», — но ни звука не срывается с его губ. За его спинойзаходится в предсмертном хрипе Сара. А перед ним сжимаются и разжимаются пальцыее сына, которого топят, как котенка, сжимаются и разжимаются, сжимаются иразжимаются. Когда же это закончится, думает Дрейпер. Господи, когда же этозакончится? И словно в ответ на его мольбу, локоть мальчика начинаетразгибаться, рука медленно уходит под воду, пальцы последний раз сжимаются вкулачок и застывают. Еще мгновение рука торчит из воды, а потом…

* * *

Ладонью я хлопаю себя по лбу, чтобы отогнать видения. Замоей спиной трещат и ломаются мокрые кусты. Джо и ее соперница продолжаютотчаянную борьбу.

Я сунул руки в дыру в парусиновом саване, как хирург,расширяющий операционное поле. Рванул. Со стоном парусина разорвалась отверхней веревки до нижней.

Внутри лежало то, что осталось от матери с сыном: двапожелтевших черепа, лбом ко лбу, словно ведущие задушевный разговор, женский,когда-то красный, а теперь совсем уже выцветший пояс, клочки одежды и… кучакостей. Две грудные клетки, большая и маленькая. Две пары ног, длинные икороткие. Бренные останки Сары и Кито Тидуэллов, похороненные у озера чуть лине сто лет тому назад.

Большой череп повернулся. Уставился на меня пустымиглазницами. Зубы клацнули, словно хотели укусить меня, кости зашевелились. Некоторые,из маленьких, тут же рассыпались в прах. Красный пояс дернулся, пряжкаприподнялась, словно голова змеи.

— Майк! — закричала Джо. — Поторопись! Поторопись!

Я выхватил мешочек из разорванного пакета, достал из негопластиковую бутылку.

Lye still[142]

В такие вот слова сложились буквы-магниты на передней панелимоего холодильника. Еще одно послание, которое не смог перехватитьцербер-охранник. Сара Тидуэлл — страшный противник, но она недооценила Джо…недооценила телепатической связи тех, кто долгие годы прожил в радости исогласии. Я съездил в «Саженцы и рассаду», купил бутылку щелока, а теперьоткрыл ее и поливал щелоком кости Сары и ее сына, которые сразу началидымиться. Послышалось громкое шипение, какое раздается, если открыть бутылку спивом или с газированным напитком. Пряжка расплавилась. Кости побелели ирассыпались, словно были из сахара. Перед моим мысленным взором вдруг возниклимексиканские ребятишки, с леденцами на длинных палочках, отлитыми в видескелетов по случаю Дня поминовения усопших. Глазницы в черепе Сары расширялись,а щелок заливался в темную пустоту — ту, что когда-то занимал ее мозг, ту, гдеобретались ее созидающий дар и смеющаяся душа. В этих глазницах я сначалапрочитал изумление, а потом бесконечную печаль.

Челюсть отпала, зубы вывалились.

Череп сложился.

От пальцев не осталось и следа.

— О-о-о-о-о…

Вздох пронесся по мокрым деревьям, словно от порыва ветра,только порыв этот не набрал силу, а затих в насыщенном влагой воздухе. Вовздохе этом читалось безграничное горе и признание поражения. А вот ненависти яне услышал; ненависть исчезла, сгорела в щелоке, который я купил в магазинеЭлен Остер. А потом вздох, свидетельствующий об уходе Сары, сменился громким,почти человеческим криком какой-то птички, который и вывел меня из транса. Яподнялся с трудом (ноги едва держали меня) и оглядел Улицу.

Джо по-прежнему была рядом — полупрозрачный силуэт, сквозькоторый я видел озеро и очередной вал черных туч, надвигающихся со стороны гор.Что-то мелькало за ее спиной, возможно, птичка, на минуту покинувшая уютное ибезопасное гнездо, чтобы посмотреть, сильно ли изменился мир, но меня онанисколько не интересовала. Я хотел видеть только Джо. Джо, которая пришла Богзнает из какого далека и пережила немыслимые страдания ради того, чтобы помочьмне. Я видел, что она вымоталась донельзя, измучена до предела, от нее осталосьсовсем ничего. Но Тварь из потустороннего мира исчезла без остатка. Джо,стоявшая в круге из скукожившихся березовых листьев, повернулась ко мне иулыбнулась.