Под прусским орлом над Берлинским пеплом - ATSH

меня на несколько шагов. Оставшуюся часть пути до дома я провел в полном молчании, даже мысленном. Слова казались лишними, ненужными. Все мое существо было поглощено попытками осмыслить произошедшее, переварить этот невероятный, самый удивительный день в моей жизни, перевернувший все мои представления о реальности. День, когда я обрел не просто собаку, а, возможно, друга, способного понимать меня без слов. И друга, который, возможно, знает об этом странном мире гораздо больше, чем кто-либо.

Запись 44

Здравствуй, дорогая Фике, Пишу тебе это письмо, чтобы поделиться последними новостями из дома. К сожалению, дела здесь идут из рук вон плохо, дом стремительно пустеет, словно корабль, который дал течь и медленно погружается на дно. Многие из тех, кто служил здесь верой и правдой, не выдержали и уволились. На данный момент из прислуги осталось от силы человек пять, не больше. Остальные тоже всерьез подумывают об уходе, но пока колеблются, не найдя подходящего места работы. Все до крайности устали от этого постоянного напряжения, от гнетущей атмосферы неизвестности и неопределенности, повисшей в воздухе, словно тяжелый, удушливый дым. Мичи приняла твердое решение вернуться домой. Это окончательно. Она непреклонна в своем намерении, и сейчас вовсю готовится к скорому отъезду. Клэр же после всех ужасных событий стала совсем другой, словно её подменили. Она ведёт себя очень тихо и незаметно, передвигается по дому бесшумной тенью, стараясь ни с кем не пересекаться. Ссор и перебранок, которые раньше были обычным делом, в доме больше не случается. Но это затишье не из тех, что предвещают что-то хорошее, не потому, что всё, наконец, наладилось и пришло в норму, а потому, что все слишком подавлены, морально измучены и раздавлены произошедшим. Неожиданно для меня Джон попросил, чтобы я взяла с собой Франца и поехала вместе с Мичи. Признаться, сначала я сопротивлялась этой идее, ведь Франц привык к этому дому, к его распорядку, к людям, которые здесь живут. А там, куда уезжает Мичи, насколько мне известно, уже есть ребенок. Мне казалось, что для Франца это будет слишком большой, слишком резкой переменой, которая может травмировать его. Но Клэр неожиданно поддержала Джона и стала убеждать меня в том, что Францу там будет гораздо лучше, чем здесь. Она говорила, что здесь, в этом доме, у него нет никакого будущего, а там, вдали отсюда, он сможет обрести настоящий дом, любящую семью, которых у него никогда не было. Мичи тоже согласилась взять Франца с собой, и теперь, после долгих раздумий, я не сомневаюсь, что это самое правильное решение в данной ситуации. Сейчас я занята тем, что собираю вещи, пакую чемоданы. Признаться, мне очень не хочется уезжать отсюда, но я прекрасно понимаю, что оставаться здесь больше нельзя, что это просто невозможно. У Арним, как бы там ни было, мне жилось гораздо лучше, спокойнее, чем здесь. Там царила сдержанная, умиротворенная атмосфера, не было места интригам и склокам. Здесь же царит полнейший хаос, отчаяние и безысходность. Если бы твой загадочный господин не платил мне такое хорошее жалованье, я бы ни за что на свете не осталась бы здесь ни на один день. Но, честно говоря, за всё время работы я очень привязалась к Францу, полюбила его, как родного сына, и теперь не представляю своей жизни без него. Клэр после всего, что произошло, окончательно ушла в себя, замкнулась в своем горе. Я несколько раз пыталась с ней поговорить, вывести на откровенный разговор, но она словно не слышит меня, не реагирует на мои слова. Кажется, она заперлась в каком-то своём внутреннем мире, полном боли и страданий, а её тело просто продолжает существовать по инерции, подчиняясь неосознанным рефлексам. Она рассказала мне, что совсем недавно видела призрак Адама. Ей так отчаянно хотелось его обнять, прижаться к нему, но он, сотканный из лунного света, бесплотный, растворился в воздухе, как дым, как утренний туман, не оставив после себя ничего, кроме щемящей пустоты в сердце. Клэр говорит, что отдала бы всё на свете, все свои драгоценности, все деньги, лишь бы он простил её, услышал, как она умоляет о прощении. Она винит себя в его трагической смерти и никак не может с этим смириться, принять случившееся. Это письмо получается не очень длинным, но я обещаю, что напишу тебе подробнее, как только устроюсь на новом месте. А пока у меня к тебе большая, очень важная просьба. Пожалуйста, дорогая Фике, навещай Клэр время от времени, присматривай за ней, не оставляй её одну надолго. Я очень боюсь, что она может не выдержать всего этого и покончить с собой, наложить на себя руки. Она выглядит совершенно потерянной, опустошенной. С искренней любовью и надеждой на скорую встречу, Твоя сестра, Герда. — О нет, — усмехнулся я, аккуратно складывая письмо обратно в конверт и проводя пальцем по заклеенному краю. — Она не покончит с собой. Линдси, дремавшая у моих ног, подняла голову и положила её мне на бедро. Влажный нос, заинтересованно потянувшись к письму, которое я держал в руке, несколько раз вдохнул исходящий от него слабый, чуть уловимый аромат чернил и бумаги. Я ласково провел ладонью по её голове, поглаживая шерсть, и нежно почесал за ушком, чувствуя, как под пальцами перекатываются мышцы. — Есть множество факторов, указывающих на то, что этого не произойдет, — продолжил я, словно делясь своими мыслями с Линдси. — Она слишком любит власть, слишком привязана к чувству контроля над другими людьми. И потеряв свою власть над нами, потеряв возможность диктовать нам свою волю, она непременно постарается найти её в другом месте, в других отношениях. Она не из тех, кто сдаётся. Мне кажется, что та мягкая, добрая и