Равенсбрюк. Жизнь вопреки - Станислав Васильевич Аристов

в начале ХХ в., община «Свидетелей Иеговы» к моменту прихода нацистов к власти благодаря активной миссионерской деятельности в условиях кризисной ситуации в стране составляла около 20 000 человек[524]. Тем не менее они не были признаны ни традиционными церквями, ни государством. Отношение к «Свидетелям» как к секте вело к преследованию со стороны государственных и религиозных организаций задолго до 1933 г. С января 1933 г. давление на «исследователей Библии» усилилось многократно. Для «государства фюрера» было неприемлемо разрешение деятельности группы, члены которой не только игнорировали службу в армии, участие в политической жизни страны, но и не признавали А. Гитлера своим правителем, отказывались воспроизводить символическое приветствие «Хайль Гитлер!»[525]. По мнению некоторых ученых, подобное преследование основывалось также на «структурной близости двух идеологий» – нацистов и «Свидетелей Иеговы»[526]. Обе доктрины являлись авторитарными, выстраивали жесткую иерархию членов. В отличие от нацистов, «свидетели» жили ожиданием теократии и установления единоличного правления Иеговы[527].

В 1933 г. «исследователи Библии» обратились к немецкому правительству с просьбой прекратить притеснения, заявив, что они – лояльная группа и выступают лишь против некоторых аспектов нацистской политики[528]. После того как их воззвания были проигнорированы, «свидетели» объявили власть А. Гитлера «властью сатаны» и приняли решение о подпольной деятельности.

Оказавшиеся в 1939 г. в Равенсбрюке «свидетельницы Иеговы» представляли собой замкнутую группу, состоявшую из немок и австриек. Они обладали общей системой ценностей, в основе которой лежали идеи неизбежности и необходимости страданий перед наступлением «царства Иеговы»[529], а также навыками подпольной деятельности. Основная масса прибывших в лагерь узниц имела опыт совместного заключения в Морингене и Лихтенбурге, что позволило им наладить взаимодействие в группе до депортации в Равенсбрюк.

В 1939–1942 гг. руководство лагеря оказывало жестокое давление на «библеек»[530], стараясь заставить их отказаться от своих взглядов. Учитывая аполитичность и так называемое «арийское» происхождение большинства «свидетельниц», нацисты верили, что «исследовательницы Библии» могут изменить свои убеждения[531]. Узницы имели возможность покидать территорию концентрационного лагеря, сделав письменное заявление об отказе от своей веры и признании нацистских идеалов[532]. Очевидны преимущества, которыми обладали в лагере «свидетельницы Иеговы» – немки и австрийки. Они не только не уничтожались сразу после прибытия в Равенсбрюк, но имели возможность при определенных условиях получить свободу. Количество «свидетельниц Иеговы», согласившихся принять такое решение, точно не установлено, но имеющиеся данные позволяют констатировать, что оно было минимальным[533].

Усиление террора в отношении «свидетельниц» характеризовало нацистскую политику уже в последние месяцы существования Лихтенбурга[534]. В концентрационном лагере Равенсбрюк оно получило свое дальнейшее продолжение. Причиной эскалации репрессий со стороны лагерного руководства стал отказ «исследовательниц Библии» от работы на предприятиях, производство которых было связано с войной. Групповая идентичность, выраженная в пацифистской системе ценностей, являлась для «библеек» более важной, чем простое физиологическое выживание.

19 декабря 1939 г. основной массе «свидетельниц Иеговы», около 400–500 женщин, нацисты предложили работать на военных предприятиях. После коллективного отказа последовал приказ лагерного коменданта оставить их на улице в течение дня, а затем отправить в бункер. Это наказание продолжалось в течение нескольких месяцев вплоть до марта 1940 г. «Свидетельницы» получали минимум еды, им запрещалось обращаться в лагерную больницу за лечением[535]. Многие женщины были настолько истощены, что ели траву и опилки, пытаясь заглушить чувство голода[536].

Отказ от работы на военных предприятиях стал единственной совместной акцией «свидетельниц Иеговы» вплоть до 1943 г.[537]. В казавшейся монолитной группе в этот период появились идейные противоречия, приводившие к выделению группировок, по-разному расставлявших приоритеты в борьбе за жизнь.

Первым вопросом, разделившим «свидетелей» на подгруппы, стал вопрос о том, что именно считать работой для фронта. Так называемые «умеренные» полагали, что к ней нужно относить лишь деятельность, направленную на непосредственное производство оружия. «Ортодоксальные» «свидетели» находили, что любая деятельность, даже косвенно связанная с войной, например пошив униформы для немецких солдат, также должна отклоняться[538]. Именно характер лагерного труда, который под влиянием боевых действий на фронтах Второй мировой изменился в 1942 г. в сторону большей милитаризации, привел к расколу в среде «свидетельниц». Нельзя полностью согласиться с мнением немецких ученых Г. Хессе и Ю. Хардера, считавших, что в зависимости от случайного распределения в ту или иную рабочую бригаду, женщины могли стать «фанатичками» или «умеренными» «библейками»[539]. Если они не принуждались выполнять работу, связанную с военным производством, изменялось их положение внутри собственной группы: женщины из «ортодоксальных» вновь становились «умеренными» «исследователями Библии».

К главной причине противоречий между «свидетельницами» необходимо отнести отсутствие у них однозначной трактовки ситуации, возникшей в концентрационных лагерях, с помощью Библии. Специфика группы «Свидетелей Иеговы» была такова, что основные тезисы по интерпретации Священного текста они получали из ряда собственных изданий, в первую очередь из журнала «Сторожевая Башня». В первые годы заключения в концентрационных лагерях возможности нелегально доставать данную литературу у «свидетелей» практически не было. Различные лидеры подгрупп могли по-разному трактовать текст Библии, выстраивая деятельность группы в соответствии со своей концепцией. Как отмечала одна из «свидетельниц Иеговы», бывшая заключенная Равенсбрюка, «отсутствовал правильный инструктаж», что приводило «к появлению различных направлений»[540].

М. Бубер-Нойман, старшая в блоке «свидетелей», вспоминала, что в результате споров почти 400 женщин из 17-го барака отказались шить униформу для вермахта[541]. Осенью 1942 г. «ортодоксальные» «свидетельницы» прекратили работу на ферме по разведению ангорских кроликов, шерсть которых использовалась для униформы[542]. В 1941 г. представительницы «фанатичных» «свидетелей Иеговы» во главе с Ильзой Унтердёрфер отказались есть кровяную колбасу, полученную от нацистов в рационе питания узника[543]. В подобных действиях И. Унтердёрфер и ее последователи опирались на собственную трактовку цитаты из Библии[544]. В условиях недостаточного питания в концентрационном лагере такое поведение означало сокращение шансов на выживание. Другими проявлениями «ортодоксального» следования своим принципам в группе «Свидетелей» стали отказы от построения на лагерной перекличке, когда нацистам приходилось насильно выносить женщин на построение, или от отправки писем домой, что объяснялось наличием на лагерной открытке марки с изображением А. Гитлера[545]. Все эти действия приводили к жестоким наказаниям со стороны лагерного руководства – сокращению пайка, отправке в бункер, избиению, запрету на лечение в лагерной больнице[546].

В итоге можно с большой долей уверенности отметить, что наибольшая смертность среди «свидетельниц Иеговы» относилась именно к подгруппе «фанатиков»[547]. Часть из них была в рамках программы «14 f 13» отправлена в газовую камеру Бернбурга, другие депортированы 26 марта 1942 г. в Аушвиц[548], некоторые расстреляны в самом Равенсбрюке. В результате основная масса «свидетельниц Иеговы», уничтоженных нацистами, погибла до конца 1942 г.[549].

Большинство