Равенсбрюк. Жизнь вопреки - Станислав Васильевич Аристов

узниц-«свидетельниц» не разделяло ортодоксальных убеждений. В 1943 г. «библейками» был составлен сборник «Письма. Сообщения для Свидетелей Иеговы и попутчиков», который в дальнейшем нелегально распространялся по территории Третьего рейха. В нем отмечались позиции различных групп, между которыми в Равенсбрюке возникли противоречия в трактовке Библии. В данном сборнике поведение группы «абсолютно экстремальных», отклонявших любые проявления лагерного порядка, характеризовалось как «полное безумие». Предпочтение отдавалось «умеренным». Авторы видели в разделении группы «работу сатаны», который пытался уничтожить «народ Божий» не только голодом и пытками, но также посредством разногласий[550].

Несмотря на сохранявшиеся противоречия между «свидетельницами Иеговы», следует подчеркнуть, что даже в 1939–1942 гг. они оставались более сплоченной группой, чем большинство заключенных. Политические узницы отмечали их убежденность в идеалах, готовность помогать друг другу, способность разделить даже лагерный паек, ухаживать друг за другом во время болезни. Подчеркивались также порядок и чистота в их блоках[551]. По воспоминаниям Сильвии Салвесен – бывшей политической узницы, в одном из бараков «свидетелей» имелись часы[552]. Это было важно для восстановления временных ориентиров, которых заключенные лишались в концентрационном лагере. «Свидетельницы Иеговы» размещались в блоке № 3, а позднее № 17, которые руководство лагеря демонстрировало прибывавшим в Равенсбрюк международным комиссиям[553]. Как и организованные фракции политических, «библейки» смогли реорганизовать внутреннее пространство бараков, улучшив свои санитарные условия.

В начале 1943 г. произошло изменение нацистской политики в отношении «Свидетелей». Главной причиной этого стал приказ Г. Гиммлера от 6 января 1943 г. В нем рейхсфюрер СС отмечал необходимость использовать труд «Свидетелей Иеговы» в сферах, которые не вызывали непосредственного противостояния с их стороны[554]. С этого момента узницы получили возможность не только физического спасения, но и сохранения групповой идентичности. Внутригрупповые противоречия вновь уменьшились, что положительно сказалось на сплоченности группы.

Однако помимо выше названного существовали и другие факторы, повлекшие за собой данные изменения. Так, увеличение количества заключенных из различных европейских стран привело к тому, что нацисты все более нуждались в узницах, помогавших поддерживать лагерный порядок. Основная масса «свидетельниц» были немками. Это облегчало возможность общения с лагерной администрацией и не противоречило нацистской идеологии. Такие свойства группы, как прилежность и исполнительность, эксплуатировались нацистами в областях, от которых «свидетели Иеговы» не отказывались в силу убеждений. Многим «библейкам» разрешалось работать в домах эсэсовцев в качестве прислуги или детском саду для детей нацистского персонала лагеря[555]. Например, они трудились в особняке Р. Хёсса – коменданта Аушвица, который отмечал, что «свидетельницы» были убеждены в праведности смерти евреев в концентрационных лагерях, так как последние изменили Иегове. В своих воспоминаниях Р. Хёсс писал: «Я всегда считал этих людей душевнобольными, которые, однако, были по-своему счастливы»[556]. Около 30–50 заключенных, получавших питание и гражданскую одежду, работали в элитном нацистском санатории «Хоэнлихен», располагавшемся неподалеку от Равенсбрюка, где зачастую бывали А. Гитлер, О. Поль, Г. Гиммлер.

Нацисты использовали большинство узниц-«свидетельниц» во внешних лагерных бригадах. Причиной этого было высокое качество их труда. Кроме того, «свидетели» верили, что заключение в концентрационный лагерь – это «воля Иеговы», и считали побег сопротивлением ей. К тому же «библейки» были уверены, что в ближайшее время наступит «царство Иеговы» и они будут освобождены[557].

Специфика труда «свидетельниц Иеговы» в Равенсбрюке, безусловно, сказывалась на положении группы. Работавшие в сфере обслуживания нацистов «исследовательницы Библии», прежде всего немки и австрийки, имели достаточное питание и чистую гражданскую одежду. Их труд был относительно легким[558]. Обладая специальными пропусками, «свидетельницы Иеговы» могли без проверки покидать территорию концентрационного лагеря[559]. За пределами лагеря они снова обретали имя и фамилию, некоторую свободу, то есть то, чего не было у остальных заключенных абсолютно. Все это способствовало выживанию «свидетельниц», так как помогало не только сохранять их жизнь, но и групповую идентичность.

В отличие от политических заключенных, доля «исследовательниц Библии» в лагерном «самоуправлении» была минимальной. Это положение основывалось на убеждениях «библеек», то есть на категорическом отрицании любых форм сотрудничества с властью. Лишь иногда они занимали определенный пост в лагерном «самоуправлении», чтобы поддержать собственную группу узниц, организовав дополнительное питание, лечение, одежду[560]. Следует отметить, что лояльность «свидетелей» в отношении лагерной администрации вызывала неприятие со стороны других заключенных, в представлениях которых «библейки», как верующие люди, не имели права взаимодействовать с преступниками-нацистами[561].

Зачастую «исследовательницы Библии» работали в лагерной «бане», а также в бункере, разнося заключенным еду и убирая в помещении[562]. В обоих случаях нацисты эксплуатировали такие качества «свидетельниц», как любовь к чистоте и абсолютная честность[563]. Некоторые ученые подчеркивают, что сотрудники гестапо, зная убеждения «исследователей Библии», расспрашивали их о происходивших в лагере событиях. Не имея возможности лгать, ибо это противоречило их взглядам, «свидетели» рассказывали абсолютно все, тем самым нанося вред, например, подпольной деятельности политических[564]. С последними «библейки» также отказывались сотрудничать, сохраняя верность своим политически нейтральным убеждениям[565].

Изменение отношения нацистов к «Свидетелям» и последовавшее за этим улучшение внешних условий жизни заключенных-«библеек» привело к тому, что они получили возможность даже распространять в концентрационных лагерях собственную религиозную литературу, личные письма, сообщения о ситуации в различных лагерях, толкования Библии. Для этого была создана курьерская сеть, связывавшая различные лагеря и внешний мир[566]. В Равенсбрюке женщины начиная с 1939 г. использовали свободное время и выходные дни для молитв, обсуждений религиозных тем, пения псалмов[567]. Наиболее ярким примером совместной религиозной деятельности стали два события – общее собрание на Рождество 1942 г. и поминальный вечер в 1943 г. С 24 по 26 декабря 1942 г. около 300 «свидетельниц Иеговы» из шести стран собрались вместе, чтобы обсудить прошедший на свободе конгресс, а также рассказать о деятельности своих национальных групп[568]. В 1943 г. в умывальной комнате одного из бараков они провели поминальный вечер при свечах, на котором присутствовало более ста человек. Одна из «свидетельниц» вспоминала, что женщины чувствовали себя «как первые христиане в катакомбах»[569].

Специфической чертой творчества «свидетелей Иеговы» была его неразрывная связь с религиозными сюжетами. Так, Эльфрида Лёр пела псалмы из Библии, в которых содержались строки, дававшие узницам надежду на будущее[570]. Магдалена Куссеров и Роза Риффель представили музыкальную постановку в собственном блоке[571]. Сама Роза Риффель, оперная певица, зачастую исполняла различные произведения для своих «сестер»[572].

В стихотворениях «свидетелей» представлялись мотивы библейских пророчеств и их сравнения с происходившими событиями, описывались картины борьбы Иеговы и сатаны. Музыкальное творчество исследователей Библии, так же как и поэзия, не выходило за рамки религиозных тем, что являлось выражением в концентрированной форме системы ценностей данной группы заключенных[573]. Понимание другими узниками этих произведений