Вердикт - Джон Гришэм

— Рикки Коулмэн.

— Николас Истер. Рад познакомиться.

— Спасибо за вчерашний обед, — вспомнила она ирассмеялась.

— Не за что. Можно присесть? — Он кивнул всторону складного стула, стоявшего рядом с ней.

— Конечно. — Она опустила газету на колени.

Все двенадцать присяжных были уже в сборе и,разбившись на группки, болтали кто о чем. Херман Граймз в одиночестве восседалза столом, на своем любимом председательском месте, обеими руками держа чашку скофе и, без сомнения, прислушиваясь, не обсуждает ли кто-нибудь сюжетов,связанных с судом Лонни Шейвер тоже в одиночестве сидел за столом, просматриваяраспечатки со своего служебного компьютера. Джерри Фернандес вышел покурить сПуделихой.

— Ну, как вам нравится быть присяжным? —спросил Николас.

— Не так уж интересно.

— Не пытался ли кто-нибудь подкупить вас вчеравечером?

— Нет. А вас?

— Увы. Это очень плохо, судья Харкин будетстрашно разочарован, если никто не попытается нас подкупить.

— Почему он все время напоминает онедозволенности контактов?

Николас чуть-чуть, не слишком близко,склонился к ней. Она тоже слегка приблизилась к нему и скосила взгляд напредседателя, словно тот мог их видеть. Обоим доставляла удовольствиеприватность беседы. Как это нередко случается между двумя физически привлекательнымилюдьми, они почувствовали взаимное притяжение, возникло нечто вроде невинногофлирта.

— Потому что прежде такое случалось, и не раз,— почти шепотом объяснил Николас.

От кофейного стола послышался смех. МиссисГлэдис Кард и миссис Стелла Хьюлик вычитали что-то забавное в местной газете.

— Что “случалось”? — спросила Рикки.

— Подкуп присяжных в “табачных” делах. Всущности, это случается почти всегда и обычно бывает делом рук защиты.

— Не понимаю, — сказала Рикки. Она всемуверила и хотела получить как можно больше информации от парня, который два годапроучился на юриста.

— По стране уже прокатилась целая волна такихдел, но табачным компаниям еще ни разу не был вынесен обвинительный приговор.Они тратят на это многие миллионы, потому что не могут позволить, чтобы былсоздан прецедент. Стоит им проиграть один раз — и начнется обвал. — Николассделал паузу, осмотрелся и отхлебнул кофе. — Вот почему они используютвсевозможные грязные трюки.

— Например?

— Например, предлагают деньги членам семейприсяжных. Или распространяют слухи, что покойный, кем бы он ни был, имелчетырех подружек, бил жену, крал вещи у друзей, посещал церковь только послучаю отпеваний, а сын у него — гомосексуалист.

Она недоверчиво подняла брови. Тогда онпродолжил:

— Это правда, юристы хорошо это знают. И судьеХаркину это прекрасно известно, поэтому-то он так настойчиво нас ипредупреждает.

— А разве этим людям нельзя помешать?

— Пока не удавалось. Они очень ловки, находчивы,совершенно бесчестны и не оставляют никаких следов. Кроме того, они располагаютмиллионами. — Он помолчал, давая ей возможность рассмотреть себя. — Онидосконально изучили каждого из нас еще до того, как нас выбрали в жюри.

— Не может быть!

— Именно так. Для больших процессов эторутинная процедура. По закону им запрещено вступать в прямые контакты скем-либо из кандидатов в присяжные, но они знают множество обходных путей.Вероятно, они фотографировали ваш дом, машину, детей, мужа, место вашей работы.Могли беседовать с вашими сослуживцами или установить подслушивающие устройствав вашем кабинете или там, где вы обычно обедаете. Вы никогда ничего и неузнаете.

Она поставила свой стакан с апельсиновым сокомна подоконник.

— Но это же, наверное, незаконно, илинеэтично, или представляет собой какое-то иное нарушение.

— Нарушение. Но им все сходит с рук, потомучто вы ведь ни о чем не догадываетесь.

— Но вы-то догадываетесь.

— Да. Я видел фотографа в машине возле моегодома. И они посылали женщину в магазин, где я работаю, чтобы спровоцироватьменя на споры относительно запрета курения. Я знаю все, что они делают.

— Так вы же сказали, что прямые контактызапрещены?

— Конечно. А кто утверждает, что они играютчестно? Совсем наоборот. Они нарушают все возможные правила, чтобы одержатьпобеду.

— А почему вы не рассказали об этом судье?

— Потому что все это было безобидно и потомучто я знаю все, что они делают. Теперь я — член жюри присяжных и контролируюкаждый их шаг.

Максимально разбередив ее любопытство, Николасрешил, что дальнейшие разоблачения следует приберечь на потом. Он взглянул начасы и резко поднялся.

— Думаю, надо сбегать в заведение длямальчиков, пока нас не позвали в зал.

Лу Дэлл ворвалась в комнату, едва не сорвавдверь с петель.

— Пора! — строго сказала она. И при этомвесьма напоминала воспитателя детского лагеря, пользующегося гораздо меньшимавторитетом, чем ему кажется.

Народу в зале по сравнению с предыдущим днемпоубавилось чуть ли не вдвое. Пока присяжные рассаживались, подкладывая подсебя для удобства мягкие подушки-сиденья, Николас оглядел присутствующих. Как иследовало ожидать, Фитч сидел на том же месте, на сей раз притворяясь, будточитает газету и на жюри ему в высшей степени наплевать, в том числе и на то,как одет Истер. Он внимательно изучит все это потом. Репортеров почти не было,хотя время от времени кто-нибудь из них появлялся, а затем снова исчезал. Типамс Уолл-стрит, казалось, уже порядком все надоело: все они были молоды, толькочто со студенческой скамьи, и на Юг их послали как новобранцев — у их боссовнашлись дела поважнее. Миссис Херман Граймз занимала то же место. Интересно,будет ли она сидеть здесь все дни напролет, внимательно слушать все, чтопроисходит, чтобы быть готовой в любую минуту помочь мужу бросить жребий? —подумал Николас.

Он не сомневался, что рано или поздно увидитчеловека, вторгшегося в его квартиру, может быть, не сегодня, но в какой-томомент судебного процесса — наверняка. Пока что его в зале не было.