Русская нарезка - Павел Кушнир

постчеловеком. Транс­генные, заселённые червями, модифицированные существа, в основе которых — Последовательности Образа, а сверху — полифоническая вариация. Война — прежде всего подлость. Всё дело в том, с чем ты поддерживаешь постоянную связь. Бесы среди На'ви так же редки, как среди дельфинов... Руддсцкой — другое дело. Там были использованы совсем другие вещи. Тематизм обезьяны... И не одной, многих ужас­ных трансгенных перенаселённых полифоническими пара­зитами постобезьян... Смесь коаты с шимпанзе, разбавленная аккордами мандрила... Бешеный диссонанс. Руддстцкой нуж­дается в постоянных инъекциях ослабленных (ослаблен­ных?!!) вирусных культур. Зато он отлично адаптирован к условиям сельвы. Сандинистам часто приходилось жрать обезьян. Если у Джазовских солдатов был хвост, партизаны не брезговали их мясом, людоедством это не считалось. В 1983 году в бою под Эль-Хикаро убит хвостатый солдат, «со- мосовец», партизаны решили что это трансгенное существо полифонического мира, но он был человеком, просто ата­визм, человек с хвостом. Среди евших человеческое мясо — Маурисио Борхе. Он видел Руддспцткцткого и считает что такого можно вырастить воспитанием и контактами с коло­ниальной элитой но по моему глубокому убеждению шкаф настолько заставлен безделушками что там негде и пару со­сновых иголок положить.

Когда я сел, Лариса вызвала к себе четверых рабов, жен­щин, и стала их за что-то ужасно ебать. Я пытался хотя бы примерно понять, в чём суть дела, но не мог, и это меня ужасно высаживало. Она ебла их всё жёстче, подробно, об­стоятельно, постепенно перешла на крик, тогда они стали отбрюхиваться, в итоге все они орали друг на друга, но каж­дая фраза была построена в идеальном канцелярском стиле, только вот я и близко не мог понять, в чём смысл, и весь скандал казался мне ужасным, адским абсурдом. Я хотел вмешаться, но не мог. Меня стало высаживать физически, мне стало тяжело дышать, я закрыл лицо руками и скоро по­чувствовал что себя совсем не контролирую что очень скоро кого-нибудь из них укушу или ударю или опрокину шкаф со всеми этими ёбаными безделушками, и когда ощутил уже вскипающую свободу безумия, в этот самый момент дикая ебля вдруг — мгновенно — прекратилась и воцарилась ост­рая, совершенная тишина, будто кляпами заткнули рты, а я сидел закрыв руками рыло и ничего не видел, я начал осты­вать, но другое чувство вдруг охватило меня, не мог понять кто я и где сейчас нахожусь. Тогда спокойным из справа от меня голосом Лариса изложила суть моей проблемы и по­просила бухгалтершу выдать мне справку о доходах. Решил что раз уж речь обо мне то не лишним будет открыть морду и опустил руки, пытаясь принять рациональный и по воз­можности взрослый вид. Бухгалтерша сразу согласилась и через минуту принесла оформленную справку. Лариса по­ставила вторую подпись. Я поблагодарил и вышел.

Уже через пару часов начинается твой день рожденья. Как и десять лет назад музыка странным образом затихала и за­медлялась, пока не остался один лишь печальный почему-то ре минор, похожий по звучанию на ми дубль бемоль минор. Ёжиков обошёл рояль и посмотрел в лицо человека восхи­щённым взглядом. «К сожалению, творчество нам недоступ­но, зато могу вот так», — ответил кошкый чувак. «Это джаз?» — сказал Ёжиков. «Да, и это, и я тоже — джаз. Моя фамилия Джазов... И я уже третий выш концерт... На третьем концерте... »

Дополнительный доход должен быть основным, сказал Джазов, а основная жизнь должна стать дополнительной. У меня нет расписания, за эту смешную зарплату от меня ниче­го не требуют. Это огромное преимущество воплощения в России нулевых... Кто согласен нищенствовать, может иметь уйму свободного времени... Но скоро всё закончится...

Сначала Ёжиков не посмотрел, он бросил взгляд направо где сидела очень красивая девушка с зелёными радостными глазами мол не услышала ли она наш разговор но тут его будто толкнули всеми цветами сразу в повёрнутое лицо он вскакивать но Джазов полностью лишил его способности двигаться на миг пихнул репродукцию на странной малень­кой толстой открытке ему в морду и отняв спрятал во внут­ренний карман пиджака (сального и лоснящегося) снял блок; Ежиков вскочил, как прыщ на пружине, но сразу снова зад­ницу вниз на стул: — что это?! — Джазов сладко ощерил два довольно страшных клыка: — шшшшшш!! это к чему всех нужно слегка подготовить; культура братского, параллельно­го народа... так или иначе станет известна всем... музыка у них тоже, кстати, есть. Я что, буду исполнять их музыку? Я согласен! Нет, ты будешь играть вашу музыку... с небольши­ми изменениями. Совсем небольшими. Незаметными. Ежи­ков поник: какими?.. Ты же импровизируешь, меняешь текст... Вот и меняй. Мы тебе дадим пару нот... Вставишь их, куда будет нужно. Ежиков посмотрел на Джазова — изобра­жая недоверие своим наивным взглядом — ты видела когда- нибудь спички с небесно голубыми головками из дефисов в наследии немецкого романтизма?

Огромный каток на Ленина. После гололёда снег и при­сыпал эту красоту сверху. Сейчас всюду в городе под снегом сплошной лёд. Ленина к площади идёт вниз, на ней раската­ли серию длинных катков, слились в каскад от ГУМа до Chantal FM и можно проехать подряд несколько десятков метров за счёт уклона вниз, если смело разбежаться.

Шенгенская виза. Джазов предлагает теперь подать доку­менты на Донауоыэшингенскую визу. Потребуются: справка о систематическом совершении бессмысленных поступков, удостоверение придурка, духовидческая анкета, фотография жопы три на четыре и ещё куча всякой чепухи. Интересно, что анкета серьёзная, некоторые тесты в анкете меня просто поразили, но мне сейчас нельзя про них писать, и вместе с этим зачем-то идиотская фотография жопы. Лицо, мол, врёт, а жопа никогда не соврёт. Чушь — лицо врёт только не лю­бящему взгляду. Конечно, мне хочется попасть на Донауоы- эшингенский фестиваль. Тебе бы там понравилось. Похоже на сад. Сорокаэтажный дом Полифонической культуры, де­сять из них под землёй. Странная архитектура. Я бы сказал, похоже на две головы в чулках, прижавшиеся друг к другу (ну, типа, люди рядом обнявшись сидят) и над более высо­кой головой ещё чуть съехавший набок колпак. Джазов под­сказывает, похоже на торчащий из земли клюв скептически настроенного пингвина. Да, это сравнение точнее моего, а ведь у мотыльков пурги нет творческих способностей.

Лерка, Юлина дочь, по-английски читает примерно как я на языке На'ви — просто слова подряд без живой интона­ции. Мы разобрали безумный рассказ про день рождения четырёхлетнего мальчика. Утром, когда он ещё мирно спал, в его комнату неслышно вошли Родители. Их счастливые лица нависли над его небольшой кроватью. «Ты знаешь, дорогой, какой сегодня праздник?» — этой фразой Родители разбуди­ли сына, которого