Симметрия желаний - Эшколь Нево

чинимых там несправедливостей. По понедельникам они работали над статьей, которую начала писать Илана: «Борьба с зимней депрессией: датский пример». По средам водили детей в парк Яркон или на дикий пляж в Михморете. По четвергам занимались маркетингом новой клиники сенсорной терапии, которую Мария и Офир открыли у себя дома (уже через несколько недель от клиентов не было отбоя. Печальная Илана сделала первый шаг, дав номер их телефона своим коллегам по университету, страдающим от тех или иных недугов, а дальше волна покатилась сама. Но Мария и Илана продолжали встречаться по четвергам, чтобы «поддерживать динамику»).

Таким образом, печальная Илана изо дня в день по нескольку часов грелась в лучах света, излучаемого Марией. Постепенно это начало оказывать на нее определенное влияние.

Она отказалась от своих вечных брюк цвета беж и стала носить платья, выгодно подчеркивающие достоинства ее стройной фигуры.

Время от времени она улыбалась.

Она больше не отсиживалась в углу, когда мы приходили к ним в гости.

Вместо этого она устраивалась поближе к Марии и изредка присоединялась к общему разговору (по большей части она отпускала критические замечания, но хотя бы не молчала).

Она научилась готовить сложные вегетарианские блюда (лично я скучал по ее бурекам).

Она проявила некоторый интерес к футболу и с трогательной наивностью пыталась понять разницу между активным и пассивным офсайдом.

Она узнала, что мы годами за глаза называли ее печальной Иланой, но не разрыдалась, а расхохоталась, после чего прежнее прозвище утратило смысл.

– Жена, я просто тебя не узнаю, – сказал ей как-то ночью Амихай. В темноте. Лежа в постели. На улице каждые несколько минут то начинала завывать, то смолкала автомобильная сигнализация.

– Не преувеличивай, – сказала Илана.

– Нет, правда, – мягко, но настойчиво сказал Амихай. – С тобой что-то происходит.

– Да? И как тебе происходящее? – спросила Илана и погладила его по груди.

– Я рад… То есть… Я люблю тебя… То есть… я рад, что тебе хорошо… Вот только…

– Что – только? – Илана не собиралась сдаваться.

Амихай молчал. Она решила, что он заснул, когда он вдруг сдавленным голосом произнес:

– Только это ведь не благодаря мне.

Илана порадовалась, что в темноте он не видит ее улыбки.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она.

– Это благодаря Марии, – сказал Амихай. – Все это началось после того, как ты познакомилась с ней. А я… Я столько лет пытался помочь тебе стать более… И ничего не получалось.

– Может, иногда для этого нужен новый человек, – осторожно предположила Илана. – Кто-то со стороны.

Амихай убрал руку Иланы со своей груди и повернулся на бок.

Илана обняла его. Она не хотела его отпускать. Снова завыла автомобильная сигнализация.

– Но что… – пробормотал Амихай, – что именно она делает? Что такого она делает, чего не умею я?

– Да ничего особенного она не делает, – сказала Илана, поглаживая его по спине. – Она просто моя подруга. Впервые в жизни у меня появилась настоящая подруга. А это меняет взгляд на мир.

– Но разве я тебе не друг?

– Ты – мужчина, которого я люблю, а она – моя подруга. Это разные вещи.

– В каком смысле?

Илана вздохнула. Похоже, пришла пора сказать то, что она предпочла бы обойти молчанием.

– Ты по характеру веселый человек. Поэтому я в тебя и влюбилась. Я помню, как ты зашел в армейскую канцелярию и о чем-то заговорил с начальницей, а я смотрела, как ты размахиваешь руками, и думала: вот такой мужчина мне и нужен, мужчина, который доволен всем, что ему преподносит жизнь.

– Но Мария тоже позитивный человек, – возразил Амихай.

– Верно, – согласилась Илана. – Но она, как и я, побывала на другой стороне. На темной стороне. Она провалилась в колодец и выбралась из него собственными силами, не боясь заглянуть на дно колодца. Ты никогда не падал в колодец.

– Звучит как обвинение, – возмутился Амихай.

В его памяти вдруг всплыла картина: мальчик, вынужденный всегда быть веселым, садится на колени своей убитой горем матери, гладит ее по лицу и спрашивает: «Мама, почему ты не улыбаешься? Твоя улыбка потерялась?»

– Ничего подобного, – ответила Илана и провела рукой у него по затылку. – Именно это я в тебе и люблю. Твой оптимизм.

Амихай медлил, растревоженный воспоминанием.

– Так значит… То, что Мария побывала на дне колодца, позволяет ей… Что именно это ей позволяет?

– С ней я чувствую себя нормальной, – сказала Илана. – Я чувствую, что у меня нет проблем. Что моя грусть – это не проблема. И неумение веселиться – не проблема. И потребность время от времени прятаться от мира – не проблема. Когда я с Марией, я чувствую, что меня понимают. Полностью понимают.

– А со мной – нет? – не сдержался Амихай. – Со мной ты не чувствуешь, что тебя понимают?

Илана теснее прижалась к нему:

– Чувствую, но по-другому.

Мысли Амихая путались. Его охватила горечь разочарования. Как будто он два часа уговаривал клиента, но так ничего и не добился. Рука жены скользнула ему между ног.

– Ты мой мужчина, – прошептала Илана, дыша ему в ухо. – Больше мне никто не нужен.

Но Амихай не поддавался. С какой стати? Его так дешево не купишь. Он убрал ее руку и постарался как можно глубже погрузиться в свою обиду. Опуститься на дно того самого колодца, о котором говорила Илана. Но Илана не сдавалась. Она вернула руку и начала поглаживать Амихая в самом чувствительном месте, на пол-ладони ниже пупка, потерлась своим бедром о его бедро и медленно провела языком по пятну на шее, похожему на карту Израиля – от Галилейского пальца до Эйлата.

* * *

– У тебя усталый голос, – сказал я ему по телефону несколько дней спустя, когда мы договаривались, кто кого повезет в Михморет.

– Я стал жертвой сексуальных домогательств со стороны Иланы, – пожаловался он.

Я был поражен. Из нас четверых Амихай меньше всех говорил о сексе. Но по тому, как он наклонялся вперед всякий раз, когда Черчилль начинал рассказывать о своих краткосрочных романах, было видно, что тема его волнует. Мы никогда это с ним не обсуждали, но полагали, что Амихай молчит потому, что ему просто нечего сказать.

– Жертва сексуальных домогательств? Так это же прекрасно! – порадовался я за него.

– Вот не знаю, – фыркнул он и пересказал мне свой ночной разговор с женой. – Все и правда прекрасно… – Он вздохнул: – Вот только…

– Что?

– Я скажу тебе, но ни слова Офиру, ладно? С недавних пор меня не покидает странное чувство. Как будто в постели вместе с нами… Мария. Как будто Илана воображает,