Симметрия желаний - Эшколь Нево

– Да просто эти «Хамелеоны» напоминают вам вашу юность, – усмехнулась Яара. – В этом все дело. Когда вы их слушаете, вы как будто раздваиваетесь: с одной стороны, взрослые люди, а с другой – восемнадцатилетние мальчишки.

Наверное, оба были правы: и она, и Черчилль. Тем не менее я сказал Амихаю, что не пойду ни на концерт, ни на прощальную вечеринку в честь носа.

– Но почему? – расстроенно спросил он.

– Сколько можно слушать «Хамелеонов»? – солгал я. – Хватит. Надоело притворяться. И вообще в последнее время от их песен отчетливо веет Тель-Авивом. В них не осталось ничего от Хайфы.

– Да ты сам живешь в Тель-Авиве уже семь лет! – хмыкнул Амихай. – Но ладно, если не хочешь идти на концерт, не надо. Приходи посидеть с нами после концерта.

– Посмотрим, – уклончиво сказал я. – Не знаю. А почему ты хочешь, чтобы я обязательно пришел?

– В смысле? – возмутился Амихай. – Ты мой друг. И друг Иланы… Странный вопрос. Может, тебя смущает, что мы все парами, а ты один?

– Честно говоря, да, – признался я, что было полуправдой. – Я рад за вас, но на наших вечеринках я чувствую себя немного неуютно.

– Ну конечно, – кивнул Амихай. – Я тебя понимаю. – И, чуть помолчав, добавил: – Только не забывай: все течет, все меняется.

– Что ты имеешь в виду?

– Вот послушай. Вчера звонит мне некто Басс из дома престарелых в Ришон-ле-Ционе: «Прошу прощения, надеюсь, вы меня помните». Еще бы я его не помнил! Такого захочешь забыть, не забудешь. Пять часов – ровно пять часов! – он меня мариновал. Изложил мне всю свою биографию, включая партизанское прошлое, а потом как ни в чем не бывало говорит, что вообще не собирается покупать подписку. Зачем ему медицинские услуги? У того, кто выжил в концлагере, железное сердце, его никакой инфаркт не возьмет. И вот ровно год спустя он звонит мне и спрашивает, актуально ли еще мое предложение. «Актуально», – отвечаю. «Включая специальную скидку для уроженцев Австрии?» – «Включая скидку. Что случилось, господин Басс? Вы передумали?» – «Обстоятельства изменились», – говорит он и просит о встрече в тот же день, потому что это срочно. И что же я от него узнаю? Пару месяцев назад в доме престарелых появилась молодая обитательница по имени Шуламит, и между ними «вспыхнула великая любовь». Он и не подозревал, что такое бывает. Пятьдесят лет он прожил в браке с Хаей: «Мы с ней хорошо жили. Создали семью, вырастили детей. Но я никогда не испытывал таких чувств. Не представлял себе, что способен на них». – «Так это же замечательно», – говорю я, желая показать, что рад за него. И вдруг вижу, как он бледнеет. «Сердце, – охает он и прижимает руку к груди с правой стороны. – Стоит произнести ее имя, и оно начинает колотиться. Она, может, и молода, но я-то – нет». – «Для того и нужен „Телемед“, – аккуратно направляю я нашу беседу в нужное мне русло и выкладываю перед ним буклеты и бланки договоров. – И золотая подписка выгоднее обычной». Он уже занес ручку, чтобы их заполнить и подписать, как раздался стук в дверь. Явилась «великая любовь» собственной персоной. «Это тот паренек из „Телемеда“, о котором я тебе рассказывал», – представил меня Басс, и я почтительно пожал даме руку. Бабусе лет семьдесят, не меньше, и я бы не сказал, что ее лицо сохранило следы былой красоты, но выглядела она довольно шаловливой. Ты бы видел, как он посмотрел на нее, когда она вошла. Как затрепетал, когда взял ее за руку. Честное слово, я испугался, что его сейчас хватит инфаркт. Но она переплела свои пальцы с его, окинула его кротким взором и сказала: «К нам постучалась вторая молодость».

– Какой слог! – поразился я.

– О да, – сказал Амихай. – Самое смешное, что это заразно. Я все это тебе рассказываю, а самого так и тянет перейти на высокий штиль.

– Красивая история, – согласился я.

– Но ты понял, в чем ее мораль? – спросил Амихай.

– Конечно. Надо подождать, пока мне не стукнет девяносто лет, и тогда ко мне постучится вторая молодость.

– Ничего подобного. Просто сегодня ты один, а у каждого из нас есть пара. Но впереди еще целая жизнь, в которой мы останемся друзьями. Не забывай: мир изменчив. Никто не знает, как все обернется.

* * *

Понятия не имею, зачем он мне это сказал. Подобные философствования были скорее в духе Офира. Возможно, он, как опытный продавец, просто хотел меня утешить.

Я не поклонник мистики (хотя готов признать, что иногда наш внутренний оракул раньше нас знает, что произойдет).

В любом случае на прощальную вечеринку по поводу носа Иланы я не пошел.

За три недели до этого я познакомился с девушкой по имени Хани.

Я переводил для нее с английского статью «Распад Советского Союза: революция или эволюция?». Она так передо мной смущалась, что это меня тронуло. Большинство моих клиентов нисколько меня не стеснялись и не видели ничего зазорного в том, чтобы платить мне за работу, которую по идее должны были делать сами. А вот Хани во время нашей первой встречи, когда мы договаривались о сроках, краснела от стыда и заикалась: «Понимаете, я бы и сама перевела, но мой английский… Там, где я выросла, английскому вообще не учат… Я стараюсь наверстать упущенное время… Я правда стараюсь, понимаете?»

После интеллектуалок, с которыми я встречался после Яары, ее простодушие было как глоток свежего воздуха. Еще мне хотелось посмотреть, как ее волосы, собранные в тугой хвост, будут выглядеть, если их распустить. Поэтому, отдав перевод, я спросил, не согласится ли она куда-нибудь со мной сходить. Она согласилась.

На свидании выяснилось, что местом, где «английскому вообще не учат», была ультраортодоксальная община в Бней-Браке и что год назад Хани отошла от религии. Строго говоря, это происходило постепенно, а началось, когда она была подростком. Хани видела, как живет ее мать, и понимала, что хочет для себя чего-то большего. Она не сразу смогла ясно сформулировать эту мысль, просто ощущала нечто вроде голода – неутолимого голода. Ей не с кем было поделиться своими сомнениями, потому что там, где она росла, не принято выставлять напоказ такие грязные мысли.

Понемногу она стала вести двойную жизнь. Для виду продолжала ходить в религиозную школу для девочек, а тайком читала книги, например такие, как «Спиноза и другие еретики» Йирмэягу Йовеля, и – для контраста – «Любовника леди Чаттерлей».

– На самом деле, –