Город звериного стиля - Ольга Сергеевна Апреликова

было покрыто льдом и инеем. А потом с каждым шагом дальше вся ледяная причудливая кожура сошла на нет, и мощь подземного движения пород явилась во всей жути геологических процессов.

– Грот Данте… Толщина сводов от сорока до восьмидесяти метров…

Пещера. Он в самом деле наконец-то в пещере. Гроты, нависающие своды, пустоты, промытые за миллионы лет подземными водами, обвалившаяся порода. Движение геологических горизонтов. Миллионы лет, которые вот можно потрогать.

– Сталактиты… Сталагмиты… Десять-двенадцать тысяч лет назад…

Это она про образование пещеры. А Мур смотрел на мутные ледяные сталактиты и сталагмиты – карбонатный сталагмит высотой один метр вырастает примерно за одиннадцать тысяч лет. Посмотреть бы на такое своими глазами, а то тут таких нет. Только ледяные. Подморозит – нарастут, потеплеет – растают. Потом опять нарастут.

– Грот Крестовый… – голос экскурсовода едва доносился до него.

Посреди грота на каменной осыпи возвышался пугающий могильный крест, будто под ним в самом деле было захоронение. Заиндевевшие стены остались позади, сейчас бетонная дорожка шла среди осыпей и осколков глыб, давным-давно рухнувших сверху. Похоже, когда-то все верхние своды просто рухнули вниз и завалили древнюю красоту, которую миллионами лет создавала подземная вода. Интересно, понравилось ли бы тут Егоше? Переселилась бы сюда. Столько гротов, столько подземных озер с прозрачной минеральной водой. И капает, все время капает сверху – просачивается вода с поверхности. Егошин рай.

– Вымывание гипсов и ангидритов… Река Сылва… Грот Метеорный…

Девчонка крутила головой во все стороны, будто высматривала что-то кроме экскурсионных диковин. То лезла вперед, прислушиваясь к экскурсоводу, то отставала, догоняя, когда экскурсовод отключал подсветку.

В гроте Метеор показали фокус: выключив весь свет в гроте, посветили красным фонарем в боковую галерею – и во мраке высветился силуэт изогнутой кометы. А потом вырубили и этот свет, чтобы туристы ощутили «вечный мрак и безмолвие пещеры». Во мраке Снежинка крепко схватила его за руку и больше не шевелилась, даже, кажется, не дышала – но из-за остальных с безмолвием не получилось: кто сопел, кто кашлял, потом заныл ребенок и кто-то нервно заржал, и свет включили. Сильно пахло мокрой известкой.

У бессмертной елки в гроте Лукина девчонка словно приросла к дорожке.

– Полтора года вот именно эта елочка стоит… Старая традиция… Простояла восемь лет… Особые условия…

Надо у деда расспросить, как такое может быть. Он вспомнил про телефон – но связи не было. Мур сфотографировал елку и причудливые карстовые натеки, поразмышлял, какой объем грота занимают обрушившаяся порода и песок, двинулся вслед за всеми – а девчонка исчезла. Только что разглядывала игрушки на елке, и вот уже ее нет. Он догнал остальных – не видно белой шапки; вернулся к елке – никого. Каменный трон рядом, на котором только что все фотографировались, тоже пустой. Где-то далеко впереди экскурсовод дернул рубильник, и кислотная цветная подсветка погасла. Потому что даже такие мелкие лампочки нарушают температурный режим пещеры. В темноте стало страшновато.

Подсвечивая телефоном, он немного прошел обратно и снова оказался в огромном гроте, где сильно пахло мокрой известкой, и вроде как услышал сквозь редкую капель удаляющийся звук шагов. Что она задумала? Вот не было заботы! Как же ей-то в этой темнотище не страшно? Тут запросто хоть ногу подвернешь, хоть шею сломишь. Странная она, конечно. И кричать нельзя из-за возможных обвалов, к тому же разве она послушает? Надо догнать экскурсовода, сообщить, пусть девчонку специалисты ловят – но Мур почему-то, подсвечивая себе таким жалким во мраке фонариком телефона, побежал за ней. Еще один грот, узкий и длинный, даже на стене вон табличка «грот Длинный», потом поворот за поворотом, шаги всё ближе – и тишина во мраке. Только шорох. Мур подбежал, посветил – шорох доносился из дыры сверху, а на камне рядом черным было написано: «Ход в новые открытые грота 1935». Это же вход в заповедную часть пещеры, куда никому нельзя!

Мур вцарапался к дыре и зашипел во мрак:

– Вылезай немедленно!

– Мне надо туда! – голос у нее все-таки жуткий.

– Охране будешь объяснять, что тебе там надо!

– Да я только спрячу и вылезу… – низкий какой голос. Как будто сами камни говорят. Или темнота.

Шорох удалялся. По уму и по всем правилам нужно было оставаться на месте, ждать следующей экскурсии или кого пришлет спохватившийся экскурсовод группы, и пусть взрослые лезут и вытаскивают эту упрямую дуру… А если она загремит в подводное озеро, заденет осыпь, подвернет ногу? А вдруг там сифоны с ледяной водой, да и просто глубокие провалы, колодцы? Надо ловить. Вот Гальку не поймал тогда в Егошихинском логу под трамплинами, и чем кончилось? И Мур полез в дыру.

Очень далеко впереди мелькал телефонный огонек. Мур покрутил фонариком, осмотрелся и выбрался на расчищенную тропу. Двинулся вперед и скоро догнал девчонку:

– Ты понимаешь, что нам будет, если тут поймают?

– Не поймают, – ее трясло то ли от холода, то ли от эмоций. – Вот спрячу… – и она опять понеслась вперед, спотыкаясь на щебне, и ввинтилась в очередной лаз.

Это точно не человеческая девочка. Человеческие девочки так себя не ведут. Они боятся мрака и пещер. Эта – что-то другое, Мур не понимал пока что, но точно другое. А там во мраке – озера, воронки, заполненные ледяной водой, развалы глыб и, наверное, обрушение сводов в любой момент. И он полез следом: поймать и выволочить назад силой. Скорей!

Лаз оказался длинным, метров восемнадцать-двадцать, грязным, мокрым и тесным, но Мур, зажав телефон в зубах, вместе с рюкзаком пробирался по нему на четвереньках, не цепляя потолок. Потолок цеплять нельзя, – вспомнил он науки спелеоклуба. Можно зацепить замковый камень, сдерживающий массив обломков, и тогда обвал. Про эту же Кунгурскую пещеру рассказывали, что давным-давно группу студентов-геологов на Новый год где-то вот тут, в Заповедке, такой внезапной осыпью как замуровало, и сидели они там два дня, пока снаружи не разобрали… А всего-то нечаянно один камешек сдвинули, наверное. Яркий кабинет клуба на площади Дружбы, с картами пещер, где проходили занятия, похоже, остался на другой планете. А он тут. В пещере. И вокруг на самом деле – холод, мрак и тишина подземелья. Каменная крошка в ладони впивается сквозь мокрые перчатки. Он остановился на миг – он правда в пещере! Да круто же как!

Выбрался из лаза он полный гордости. Первый раз под землей, и уже надо спасти девчонку – что может быть круче! Так, что-то надо ведь сделать, когда попал из лаза в незнакомый грот… Он светил фонариком во все стороны. Ух ты! Это оказался обвальный зал, почти круглый, сильно обрушенный, посередине – глыбовый навал. Девочка взобралась по этим глыбам и теперь водила лучом фонарика по развалам камней, осколкам, стенам в потеках воды и льда, сводам. Из зиявшего прямо над ней отверстия «органной трубы» редко и звонко капало. Капли щелкали по ее плечам, по рюкзаку. Мур поднялся к ней и задрал голову. Они, не сговариваясь, вместе посветили вверх: каменные, выглаженные водой и искореженные отломами стенки уходили в темнотищу, которые лучи фонариков пробить не могли. Наверху там миллионы лет назад, наверное, был понор[25] в дне карстового провала. Потом его перекрыло пластами других отложений. А поверх всего – снег. Растает, а вода так весь год и будет просачиваться сквозь породу. Сколько месяцев молекулы воды вот в этих капельках, что щелкают по голове и плечам, точили себе путь вниз?

Мур слез на ровный грунт и велел:

– Прячь уже, что там тебе надо, и пойдем назад. У меня телефон скоро разрядится, а тут нельзя без света оставаться.

Она слезла, сняла рюкзак, присела, потроша его. Мур посмотрел в раскрытый рюкзачок: под ее руками мелькало зеленое. Знакомое почему-то. Мур присмотрелся: да эти узоры под малахит, круглые «изумрудные» стразы и всякие блестки он узнал бы из тысячи.

5

Ничего, что нужно по технике безопасности брать с собой в пещерные заброски, не было. Ни снаряжения, ни двух фонариков, ни воды, ни аптечки. Ничего. В рюкзаке только поделочные камни да учебник географии. У Гальки рюкзак был вообще пуст. Зеленую шубу Хозяйки Медной горы они подстелили