Робкие создания - Клэр Чемберс

топливо. Уильям задумался, станет ли теперь больше еды – три порции на двоих? Или Луиза сократит их количество? Он знал, что она сладкоежка, в то время как тетушка Элси не одобряла перекусы между приемами пищи и была стройной и жилистой, во многом благодаря крепкому чаю и самодисциплине.

Тем же вечером Уильям получил ответ на свой вопрос. В восемь часов, как обычно, пришла пора печенья с горячим молоком. Тетушка Луиза протянула ему коробку со сладостями и, бросив виноватый взгляд на кресло с высокими подлокотниками, чьи продавленные подушки все еще сохраняли отпечаток костлявой задницы тетушки Элси, сказала:

– Возьми два.

Она, похоже, пыталась собраться с мыслями, чтобы сказать что-то еще: ерзала в кресле и глубоко вздыхала. Когда он поднял на нее глаза, Луиза улыбнулась, но выражение ее лица все еще выражало озабоченность.

– Пожалуй, я возьму тебя с собой.

– Куда?

– На похороны.

Земля ушла из-под ног.

– То есть на улицу?

– Да. Думаю… Я уверена, что ты справишься.

От такого неожиданного заявления Уильям потерял дар речи. Он вспомнил, когда в последний раз выходил из дома, – пусть ненадолго, по важным делам – и его тут же бросило в холодный пот.

– Нет, не справлюсь!

Тетушка Луиза перебирала в руках ожерелье из стеклянных бусин.

– Послушай, Элси всегда поступала так, как считала нужным. И спорить с ней было бесполезно. Но с тех пор прошло так много времени. Сколько тебе сейчас лет?

– Двадцать девять.

– Двадцать девять, – повторила она с легкой ноткой сомнения. – Мне кажется, если ты сходишь со мной на похороны, ничего не случится. Если захочешь, конечно.

– Но я не хочу.

Луиза отвернулась и моргнула, смахнув слезу.

– Что ж, я тебя понимаю.

Раздался грохот – ожерелье, которое она теребила и дергала, лопнуло, и стеклянные бусины поскакали по полу.

Утром в день похорон Уильям спустился на кухню и увидел, как тетушка Луиза оттирает губкой пятна плесени с плеч черного шерстяного пальто. Последний раз она надевала его, когда была моложе и стройнее, и теперь полы с трудом сходились у нее на животе. Она разобрала конструкцию из шпилек, которые обычно скрепляли ее прическу, расчесала волосы и вновь собрала их в низкий пучок, водрузив сверху шляпку с черным пером. На плотно напудренном лице красная помада походила на клоунский грим. Обычно Луиза не пользовалась косметикой и теперь чувствовала себя некомфортно и неловко, будто пыталась разносить новые туфли. Она долго обдумывала предложение гробовщика – поехать за катафалком на черной машине. Ей казалось, что тратить деньги на одного человека – глупо, ведь можно спокойно доехать на автобусе и встретиться с остальными у крематория.

– Разве так делают? – спросила она Уильяма, как будто он мог ей помочь.

Жаль, что Элси нет рядом – у нее точно было бы собственное мнение по этому вопросу. За несколько дней до смерти она написала список дел на листе бумаги и сложила его пополам. Луиза развернула его, увидела первые три пункта – позвони врачу, позвони в похоронное бюро, зарегистрируй смерть (городская управа) – и, испугавшись, тут же свернула бумагу и сунула ее в карман передника.

Она снова достала список, развернула его на коленях и прищурилась, словно боялась ослепнуть от запечатленных на бумаге истин. Сидя напротив и читая строчку за строчкой вверх ногами, Уильям ясно слышал в голове сухой деловитый голос тетушки Элси:

• Позвони врачу

• Позвони в похоронное бюро

• Зарегистрируй смерть (городская управа)

• Выбери самый дешевый гроб – спроси!

• Никакой черной машины – только обычное такси

• Цветов не покупай – возьми сухоцветы с моего комода

• Кремация – прах в мемориальный сад к маме и папе

• По вопросам завещания и траста – поверенный Эккерти, Норт-Энд, Кройдон

“Бедная тетушка Элси, – подумал он. – свои последние дни на земле она потратила на планирование собственных похорон, потому что ни он, ни ее сестра не смогли бы сделать все как надо”.

– Я вернусь через два часа, – пообещала тетушка Луиза, натягивая тесные черные перчатки на пухлые руки. – Будет здорово, если ровно в час ты склонишь голову и помолишься за свою любимую тетушку.

Она стояла у входной двери, высматривая такси, чтобы, как она выразилась, “счетчик не сожрал все наши деньги”. Один раз, услышав грохот фургона бакалейщика, Луиза поспешно выбежала на дорожку перед домом, но поняв, что ошиблась, вернулась обратно. В конце концов такси прибыло, и она уехала.

Уильям склонил голову набок и окинул взглядом просторный и безмолвный пустой дом. Он не первый раз остался один, но это случалось так редко, что каждый случай отпечатывался у него в памяти. Не зная, как лучше распорядиться внезапно обретенной властью над затихшей обителью, – его рука сама собой потянулась к ширинке брюк – он тут же вспомнил, какой сегодня день, и ему стало стыдно.

Тетушка Луиза оставила ему на обед сэндвич с ветчиной и сыром на толстом куске белого хлеба из формовой буханки. Сердце затрепетало от радости: такое лакомство, еще и с двойной начинкой! Обычно они садились за стол в половине первого, и менять привычный распорядок не имело смысла. Он слишком проголодался, чтобы откладывать обед на потом, а если поесть раньше, то ждать ужина придется дольше. Уильям неторопливо ел сэндвич, смакуя солоноватое сочетание вкусов. И все же счастье длилось недолго. Хотя чувство голода притупилось, Уильям испытал горечь разочарования, глядя на оставшиеся на тарелке крошки. Он задумался, приготовит ли тетушка Луиза то же самое завтра или это разовая роскошь, которой ему не суждено насладиться снова.

Ровно в час, как его просили, Уильям закрыл глаза и попытался вызвать в памяти светлые воспоминания о тетушке Элси. Она никогда его не била, научила играть в шахматы и нарды, приносила из библиотеки интересные книги; она ограждала его от “власть имущих”, защитила, когда на ярмарке на него напали хулиганы, и перевязала раны; она прибежала первая, когда в снегопад он прятался в угольном погребе, чуть не замерзнув на смерть, и отогрела. Но воспоминания о том, чего он не мог ей простить, – Босвеллы, миссис Кенли – всплывали перед глазами, вытесняя добрые образы. Так бывало всегда: мысли не поддавались ни уговорам, ни приказам, не уходили по требованию, и, чем старательнее он гнал их от себя, тем прочнее они застревали в голове. “Не думай об этом!” – возможно, самый бесполезный совет на свете.

После обеда Уильям взял альбом и карандаш и пошел в комнату тетушки Элси – до того, как она заболела, он ни разу там