Робкие создания - Клэр Чемберс

ей самой показался странным. Никаких обязательств перед Лайонелом у нее не было, и если этот эпизод кому и льстил, то только ей. Можно было сказать Гилу: “Смотри, как тебе повезло, что я выбрала тебя!” Но Хелен ничего подобного не сказала и даже не рассматривала эту возможность. К тому же сегодня днем, когда она пробегала мимо Гила по коридору по пути в буфет, он не говоря ни слова протянул к ней руку и заправил ярлык, торчавший из-под воротника ее блузки, – как раз в тот момент, когда из-за угла вышел Франт. Для дружеского жеста это выглядело чересчур, и Хелен не сомневалась, что Лайонел пришел к тому же выводу.

– А как же твои пациенты? – сказала она, отложив фарфоровую суповую ложку. – Бросишь их на произвол судьбы?

– Если Лайонел станет главврачом, то скоро и пациентов не останется, – отрезал Гил.

В ресторане, помимо них, сидела только одна пара, которая за весь ужин не обменялась ни словом, – похоже, они давным-давно в браке. Хелен вдруг осознала, как громко они с Гилом разговаривают.

– В каком смысле? – прошептала она, представив себе Лайонела, бродящего по коридорам Уэстбери-Парка с гигантским шприцем паральдегида и высматривающего несчастных узников, чтобы выкосить всех одного за другим.

– Крупные клиники вроде нашей хотят закрыть, выкинув пациентов обратно в общество, – ответил Гил, привычным жестом отодвигая суповую миску в знак того, что доедать не собирается.

Эта его манера, подмеченная Хелен, уже начала немного ее раздражать. Подскочивший официант унес посуду.

– Франт точно не станет возражать. Он на все пойдет, лишь бы выслужиться перед этим говнюком Пауэллом.

Официант и бровью не повел при упоминании бывшего министра здравоохранения.

– Зачем ему закрывать собственную клинику? – спросила Хелен. – Чтобы себя и всех остальных оставить без работы? Это же нелогично.

– Думаю, он метит в политику.

Гил достал из кармана пачку “Плейерс” и вытряхнул сигарету. В обществе Хелен он курил только между приемами пищи и после секса. В самом начале их отношений он закурил у себя в машине, и она приоткрыла окно, чтобы запах не впитался в волосы. Гил тут же затушил сигарету и искренне заявил:

– Если хочешь, я брошу.

Тогда она подумала: “Он готов бросить курить ради меня – но не ради своей страдающей астмой дочери”. Разумеется, она не стала настаивать, и он продолжал курить – ограничивая себя, когда они были вместе, и гораздо чаще, когда оставался один.

Официанты, бесшумно скользя по мягкому ковру, принесли все блюда сразу: спринг-роллы, жареный рис, свинину в кисло-сладком соусе, говяжий чоп суи и лапшу чоу-мейн с курицей. Разговор оборвался – они принялись за еду.

Для Хелен поход в ресторан оставался редким удовольствием, особенно без особого повода, вроде годовщины. По подобным мелочам она судила о том, насколько сильно ее нынешняя жизнь отличается от прежней.

Родители терпеть не могли иностранную кухню, хотя ни разу не пробовали, они не ходили по ресторанам, боясь столкнуться с незнакомым вкусом или попасть в неловкое положение. Даже миссис Гордон была куда смелее в готовке, пусть ее эксперименты и не всегда заканчивались удачей. Клайв унаследовал часть родительских предрассудков, например не любил чеснок, грибы и рис (если только не в виде пудинга). Но Джун хотя бы удалось ввести в семейный рацион спагетти.

Когда официанты удалились и они с Гилом достигли относительного проворства в обращении с палочками, Хелен вернулась к теме грядущих перемен в Уэстбери-Парке.

– Думаю, из тебя бы получился отличный главврач. Ты мог бы все устроить по-своему – подобрать команду в соответствии со своими убеждениями.

– Мои убеждения слишком радикальны. Весь сестринский персонал разбежится. Представь, я скажу, что ларгактил и амитал натрия больше не назначаем. Начнется бунт – и не только среди пациентов, – сказал Гил и хрипло захохотал.

– Может, медсестры видят, что эти лекарства помогают пациентам?

– Точно помогают? – Гил выудил из риса пересушенную креветку. – Они больше спят, ведут себя спокойнее, ими легче управлять. Это удобнее скорее тем, кто за ними ухаживает.

– А почему бы не спросить у самих пациентов, лучше им от лекарств или нет?

Он хлопнул по столу, и посуда подпрыгнула.

– Вот именно! Больше слушать – меньше лечить!

– К тому же ты вроде бы и сам не против закрытия психиатрических лечебниц. Если считаешь, что половина пациентов ничем не больны, то разве это не цель – вернуть их в общество?

– Я не утверждаю, что они не испытывают страданий. Просто мне все чаще кажется, что мы попали в замкнутый круг. Должен быть другой путь.

– Звучит так, будто все напрасно, – сказала Хелен, гоняясь палочками за скользким водяным каштаном в миске. – Словно мы не приносим никакой пользы.

Гил отложил палочки и взял ложку. Хелен из вежливости к чужой культуре упорно продолжала свои попытки.

– Конечно, мне бы хотелось, чтобы пациенты и врачи жили небольшими сообществами, без всей этой иерархии, – продолжал он. – Но не думаю, что моя мечта когда-нибудь сбудется.

– По-твоему, реально сломать иерархию “врач – пациент”? Недостаточно ведь просто снять халат. Или поменяться местами.

Недавно она зашла в его кабинет во время приема: Гил развалился на кушетке, тогда как его пациент, молодой человек по имени Мартин, восседал во врачебном кресле, закинув ноги на стол.

– С этого можно начать. Символически.

– Ты все равно останешься врачом. Что бы ты ни надел и где бы ни сидел, – сказала она, и он рассмеялся.

Насмешки или несогласие Хелен ни капли его не задевали – он был непоколебимо уверен в своей правоте. Убежденность жила в нем на каком-то глубинном уровне, и ее невозможно было пошатнуть.

– По правде говоря, максимум того, что мы можем сделать для многих наших пациентов, это окружить их заботой, а не лечить.

– Ты бы и Уильяма к таким отнес?

– Не представляю, чтобы он мог жить самостоятельно. – Гил с улыбкой наблюдал, как она воюет с палочками. – Знаешь, в Юго-Восточной Азии пользуются ложками.

– Но все же это невежливо – даже не попытаться, – возразила Хелен, ловко выудив из риса сморщенную горошину.

Гил наигранно огляделся по сторонам, будто выискивая несуществующих зрителей.

– Думаешь, официанту не все равно, чем ты ешь? Он, скорее всего, думает о том, как заплатить за жилье в этом месяце. Или почему жена охладела к сексу. Или сдаст ли сын экзамен.

– Тем более надо оставить щедрые чаевые – чтобы хоть одной проблемой стало меньше.

Гил потянулся через стол, чтобы поцеловать ее, и случайно задул свечу.

– Ты хочешь понравиться даже официантам, – сказал он.

Хелен мысленно с ним не согласилась. Все ее