Семь видений богатыря Родиполка - Анастасия РУТТ

боя сам князь-батюшка Венислав Саввич, когда мальчонке опять годков было, в лесу подобрал. С ним еще двое были, но те померли от хвори, а еще девчушка была одесяти лет, что спасла их всех. Народ да род его враги перебили, избы сожгли, только и уцелели, что детки-то эти. Учили его ратному делу богатыри Могута да сам Доброжит. Как исполнилось Вечиславу очетырнадцатое лето, так он ту девку сыскал да в жонки взял. Полюбилась, знать, она ему, — добавил Силуан, словно обеляясь перед Родиполком. — Но она-то краса, краса…

— Далее Честислав — тому одвадцать с опятью годками, по роду своему богатырь. Отец-то его, русич Свояныч — тоже богатырь был, силою славился. Служил он овторому сыну Венислава, младому Мечеславу. Младой княже Мечеслав против отца войною пошел, а Свояныч того не мог сделать. Не пошел он супротив народа свого — русичей, да и заколол себя острым мечом. У Свояныча того дружка была, Ежеслава, сына-то привела Честислава. А после смерти Свояныча стала Ежеслава другому дружка, другу Свояныча Радогости. От Радогости-то у нее еще сын, богатырь Хор.

Честислав да Хор междуособный бой вели, но как приметили главного богатыря с Родиполком, то сразу остановились. Родиполк увидел, что были они телом не широки, но крепки да быстры. Одвое богатырей Вениславу служили верою да правдою.

— Далее-то идет Лучезар, одвадцати одвух годков.

Лучезар сидел рядом с Вечиславом на лаве да свой меч тонкий длинный осматривал: не прогнил ли где, не заржавел. Лучезар тот был красень, молодец с глазами голубыми да ресницами темными длинными. Сам он был в кафтане парчовом, с воротом широким. Кафтан тот распахнут был, а под ним рубаха алая шелковая, вся в обережной вышивке от дружки. Ежели не знать, кто он, по одежде его можно принять за князя али княжеского роду молодца.

— Лучезар не только силен и могуч, но и грамотен. Мать его была знающая, ведала письмена и счет, и свого сына научила тому. Вместе с Лучезаром мать девку привела, так и она у нас служит. После них мать только девок и приводила. Сестра с братом играла в игры богатырские, да и побеждала его. За то ее звать стали Бояна. Бояна эта — воительница свободна, служит она, кому ей надобно, а бывает, что и к нашим богатырям пристанет.

Как поравнялись они с богатырями, так Силуан Родиполку и говорит:

— Силу-то свою испытаешь? Выбирай любого богатыря, а меч я тебе свой дам в подмогу.

— Не пойду я супротив них, — покачал головой Родиполк.

— А чего ж не пойдешь-то? Али испужался?

— Не пужался я, — вспыхнув, ответил Родиполк. — Силы-то неравные.

— Отчего ж то? — спросил Силуан, хитро прищурив глаз.

— Богатырь Тихомир-то руку поранил, биться не сможет, а овторой рукой — ударами не силен.

Тихомир, услышав то, головой тряхнул, словно сбрасывал с себя слова те. Силуан на то улыбнулся да ус светлый пригладил. Как только стал Родиполк о богатырях толковать, так двое молодцев, что на лаве были, работу свою бросили да со вниманием стали на Родиполка глядеть — что тот далее говорить будет.

— Вечислав-то ногами неповоротлив, грузен он, тяжел — я его сразу же изобью.

Вечислав на него с удивлением посмотрел, откуда тот все прознал.

— Честислав тот славен, младой богатырь, телом крепок, удары его сильны, но глазами не востр, не подмечает прежде, куда супротивник бить будет — того я сразу изобью. Брат его по матери Хор ногами быстр, но руками медлит, овогда удары пропускает, меч для него тяжел, видно, раньше луком да стрелами управлялся.

Хор удивленно приподнял темну бровь, словно та правда ему неведома была.

Родиполк с вопросом взглянул на Силуана — мол, продолжать?

Силуан на тот взгляд ответил:

— Что ж про Лучезара-то не сказываешь? Али биться пойдешь?

— И с ним не буду. Кафтан у него длинный. Заплутает, небось.

Молодцы на то посмеялись, да обиды не держали, потому что за правду-то какую обиду делать.

Силуан указал на небольшой терем с новым крыльцом и резными перилами.

— Жить-то будешь в тереме безжоных с двумя богатырями — Даром да Траяном. Траян старшой, одвадцати лет, а Дар-то младой — одевятнадцати. Они в дозор пошли, да через одва дня вернутся.

Родиполк повернулся к Силуану да кивнул:

— Вот с этими-то я и буду бой держать. Равны они мне.

Силуан на то подивился, но ничего не ответил.

— Смотрит за всеми богатырями, — продолжал главный богатырь, — мамка-нянька Афросья. Няньке этой годков одвадцать с восьмью стало. Лицо-то ее от огня обожжённое да корявое, словно ствол дерева. Но дух да тело у нее сильные и красивые. В одесять лет, когда изба чужая горела, она всех малых деток вынесла, спасла. Детей-то собой накрывала, а сама от огня погорела. Няньку эту сам княже Венислав приставил к богатырям, чтоб она хозяйкою была да опекала их по-матерински, — тепло, с ласкою сказал Силуан. — Ну, а я — самый главный над всеми богатырями, — продолжил, подмечая взгляд Родиполка с вопросом. — Но я сам себе не хозяин, а в подчинении хожу, племяннику князя Счастиславу да брату его Солнцевороту. До них я подчинялся овторому сыну князя-батюшки Мечеславу. — Спохватился Силуан, более не стал сказывать про сына-предателя меньшого Мечеслава. — После этой победы и поставил Венислав меня во главе всех младых богатырей. Все меня кличут дядька Силуан, то и ты так называй.

Родиполк кивнул, согласен был.

Встретила их в тереме мамка-нянька Афросья. Она, как и сказывал Силуан, была обожженная, но того и не видно было за добротою ее да ласкою. Силуан-то при ней замялся, словно жених пред любою своею. Родиполк то все понял и улыбнулся. «Небось, и пояс знатный она ладила». А как мамушка пошла на стол накрывать, то дядька к Родиполку открыто, но печально обратился:

— Мне-то уж осорок годков по весне будет, хозяйку в избу уж надобно. Но она-то все отказ дает. Вот, говорит, сыщешь богатырям нашим сильным да славным новую мамку-няньку, чтоб не хуже меня стряпала да лад наводила, тогда-то и приду в избу твою. Но никто ее доселе подменить не может, а потому смотрит за богатырями, а мне-то все отказ дает.

Афросья поселила Родиполка в дальних палатах в отдельном малом тереме. Там же жили еще одва богатыря безженые. Досталась младому богатырю светлица общая, большая, светлая, с припечью. Спать он будет на печи белой да теплой. Возле нее сундук железный да малая лава из осинового дерева. В самой середке — большой стол дубовый для всех богатырей, а вокруг —