Точка обмана - Дэн Браун

— Я пытаюсь доказать, что вся эта космическая возня имировое соперничество устарели и никому не нужны! Времена изменились. НАСА ужене играет определяющей роли в жизни рядовых американцев, тем не менее мыпродолжаем финансировать его, как будто ничего не произошло.

— Значит, вы не считаете, что в космосе заключено нашебудущее?

— Разумеется, космос — это будущее, однако НАСА — истинныйдинозавр! Пусть изучением космического пространства занимается частный сектор.Американские налогоплательщики вовсе не должны опустошать свои кошельки всякийраз, когда какой-нибудь вашингтонский инженер захочет сделать фотографиюЮпитера стоимостью в миллиард долларов. Американцы устали от необходимостипродавать будущее собственных детей, чтобы кормить ненасытное обезумевшееагентство, которое так мало дает взамен!

Тенч театрально вздохнула:

— Так мало дает взамен? Но ведь за исключением отдельныхпрограмм, в частности, проекта поиска внеземных цивилизаций, НАСА обычнополучает огромные дивиденды на вложенные средства.

Секстон поразился тому, что Тенч признала безуспешностьотдельных программ. Какая оплошность! Ну, спасибо ей, что напомнила. Этотпроект в свое время оказался самой страшной финансовой ямой, в которуюпровалилось НАСА. И хотя в настоящее время ученые пытались как-то реанимироватьпрограмму, изменив название и грубо перетасовав некоторые ее задачи, все равноона оставалась той же самой неудачной игрой.

— Марджори, — Секстон решил, что просто грех упуститьпредставившуюся возможность, — я буду говорить об этом проекте лишь потому, чтовы сами упомянули его.

Странно, но, казалось, Тенч с удовольствием услышала этислова.

Секстон откашлялся.

— Многие люди и не подозревают, что НАСА занимается поискамивнеземных цивилизаций на протяжении вот уже почти тридцати пяти лет. Причем этаохота за сокровищами дорого стоит: системы спутниковых антенн, мощныепередатчики, миллионы долларов на зарплату ученым, которые сидят в темныхкомнатах, упорно прослушивая пустые пленки. Но все это лишь трата денег.

— И вы считаете, что во всем этом нет абсолютно ничего?

— Я считаю, что если правительство за тридцать пять летистратило сорок пять миллиардов долларов и не получило ни единогоположительного результата, то проект должен был быть уничтожен ещедавным-давно. — Секстон сделал паузу, чтобы смысл утверждения дошел до всех икаждого. — После тридцати пяти лет безуспешных попыток нам вряд ли уже удастсяобнаружить жизнь где-нибудь за пределами Земли.

— Ну а если вы все-таки ошибаетесь?

Секстон закатил глаза.

— О, ради Бога, мисс Тенч! — раздосадованно воскликнул он. —Если я вдруг окажусь не прав, то готов съесть собственную шляпу.

— Я постараюсь запомнить ваши слова, сенатор. — МарджориТенч впервые за все время дискуссии улыбнулась. — И думаю, что и все остальныетоже запомнят.

* * *

На расстоянии шести миль от студии, в Овальном кабинете,президент Зак Харни выключил телевизор и налил себе виски. Как и обещалаМарджори, сенатор Секстон клюнул; ну а дальше все просто — крючок, леска,ведерко...

Майкл Толланд и сам чувствовал, как неудержимо сияет — такоевпечатление производил на него вид потрясенной Рейчел Секстон, застывшей скуском метеорита в руке. Красивое лицо этой умной и привлекательной женщинысейчас словно окуталось дымкой изумления. На нем появилось выражениенедоверчивого восторга: маленькая девочка впервые в жизни увидела Санта-Клауса.

Майклу хотелось рассказать, как он понимает ее чувства, ееполную растерянность.

Всего двое суток назад Толланд испытал аналогичноепотрясение. Он тоже долго молчал, не в силах найти подходящие слова. И дажесейчас еще научные и философские последствия этого открытия обескураживали его,заставляя заново обдумывать все, что он знал о природе.

Перечень океанографических открытий самого Толланда включалнесколько ранее неизвестных глубоководных видов. Но этот «космический жук»представлял собой совершенно иной уровень научного прорыва. Несмотря на упорноестремление Голливуда изображать инопланетян в виде маленьких зеленыхчеловечков, и астробиологи, и популяризаторы науки сошлись во мнении, что еслижизнь вне Земли будет когда-нибудь обнаружена, то ее представителями окажутсяименно жуки. В пользу этой теории свидетельствовали разнообразие видов и способностьк адаптации наземных насекомых.

Насекомые принадлежат к классу существ с внешним скелетом ичленистыми ногами. В мире насчитывается примерно миллион двести пятьдесят тысячвидов, около пятисот тысяч из которых все еще ожидают соответствующей классификации.

Они составляют девяносто пять процентов всех земных видоввообще и сорок процентов биомассы планеты.

Но еще большее впечатление, чем изобилие насекомых,производит их многообразие и адаптивность. От антарктического ледового жука досолнечного скорпиона, обитающего в Долине Смерти, все они прекрасно переносятневероятные температуры, засуху и давление. Они даже научилисьприспосабливаться к самой смертоносной из всех известных на Земле сил — крадиации. После ядерных испытаний 1945 года военные надевали защитные скафандрыи изучали последствия взрыва, при этом обнаруживая, что и тараканы, и муравьичувствуют себя прекрасно, так, словно ничего не произошло. Астрономы пришли квыводу, что членистоногие, имеющие защитный панцирь, — чрезвычайно подходящиекандидаты на заселение бесчисленных радиоактивных планет, где ничто иное простоне имеет возможности выжить.

Толланд не мог не согласиться с астрономами. Действительно,жизнь вне Земли должна существовать в форме жуков.

У Рейчел подкашивались ноги.

— Я... я не могу поверить, — пролепетала она, не выпуская изрук кусок метеорита. — Никогда не думала...

— Не спешите. Должно пройти некоторое время, прежде чемпотрясение уляжется, — улыбаясь, посоветовал Толланд. — Мне лично потребовалисьсутки, чтобы почувствовать, что снова твердо стою на ногах.

— Вижу, у нас новенькие, — вступил в разговор подошедшийчеловек азиатской внешности и нехарактерного для людей его расы высокого роста.

Увидев его, и Корки, и Майкл моментально сникли. Волшебныймиг исчез бесследно.

— Доктор Уэйли Мин, — представился незнакомец, — главныйпалеонтолог проекта.

Главный палеонтолог держался прямо и гордо, с церемонностьюаристократа эпохи Возрождения. Он, очевидно, имел привычку поглаживать свойгалстук-бабочку. Под длинным, до колен, жакетом из верблюжьей шерсти тотвыглядел совершенно неуместно. Впрочем, Уэйли Мин явно старался не позволитьтаким мелким обстоятельствам повредить его безукоризненно аристократическомуоблику.