Паткуль. Неистовый лифляндец - Борис Николаевич Григорьев

Легкомысленный Я. Х.Флемминг прибыл в лагерь в начале февраля и отдал приказ к наступлению. 11 февраля 1700 года, в воскресенье, 12 тяжелогруженых саней пересекли речку Миссе, являвшуюся естественной границей между Курляндией и Лифляндией. В санях лежали штурмовые лестницы, оружие и гранаты, прикрытые брезентом. Санный кортеж сопровождали несколько драгунов. Под видом багажа генерала Карловича, якобы возвращавшегося в Москву, сани должны были въехать в Ригу, а сопровождавшие их драгуны – перебить стражу у ворот и впустить в город главные силы саксонцев.

На пути к Риге в местечке Олей саксонцы встретили шведский дозор во главе с ротмистром Дидериксеном и напали на него. Двадцать восемь драгун оказали сопротивление, но подоспевший Паткуль сумел уговорить ротмистра сдаться. При этом опять произошла досадная осечка: Дидериксен успел отослать одного из своих кавалеристов в Ригу и предупредить Дальберга об опасности. Вторая попытка взять город хитростью тоже провалилась.

Но Великая Северная война уже началась. От м. Олей до г. Нюстада, где Россия подписала мир со Швецией, ей предстоит пройти расстояние, длиной в двадцать один год.

Рига пришла в страшное возбуждение – все жители до сих пор ругали «старого хрыча Дальберга» за то, что последнее время он никому не давал покоя и заставлял рижан выходить на строительные работы на стенах крепости, и вот старик оказался прав!

Старый фельдмаршал мог рассчитывать только на свой небольшой гарнизон и на его стойкость. Шведские войска в провинции были малочисленны и рассеяны по всем городам. Король Швеции охотился на медведей и о войне пока ничего не знал, да перебросить подкрепление в Лифляндию Стокгольм всё равно бы не смог, потому что Балтийское море замёрзло! Первым делом Дальберг потребовал от городского совета отдать ему ключи. Никто не собирался сдавать город саксонцам, но генерал-губернатор считал, что так будет вернее. Затем Дальберг приказал сжечь все предместья Риги, в которых бы могли найти укрытие саксонские войска, и обратился к населению с призывом подняться на борьбу с захватчиками.

Паткуль со своими товарищами – Лёвенвольде, Лите и Фитингхофом – в сопровождении небольшого отряда устремился на северо-восток, внутрь провинции по направлению к Вендену и Волльмару, в то время как Флемминг и Пайкуль с главными силами остались у стен Риги, чтобы попытаться взять город штурмом. Но об овладении крепостью не могло быть и речи – для осады города требовались тяжёлые орудия, а у саксонцев их почему-то не оказалось. Правда, им удалось овладеть на левом берегу Двины бастионом Коберн. Гарнизон бастиона, состоявший из 50 финских солдат-инвалидов под командованием дряхлого майора Конрада фон Бильдштайна, поступившего на шведскую службу ещё в 1645 году, был смят двумя тысячами саксонцев и взят в плен. Победители повернули 16 трофейных пушек на город, но и им толстые крепостные стены оказались не под силу. Саксонцы постреляли-постреляли по городу и стрельбу прекратили, потому что никакого вреда шведам ядра не причиняли. На что надеялся Флемминг, планируя вторжение саксонского корпуса в Лифляндию? На незатейливую по задумке и бездарную по исполнению военную хитрость с переодетыми солдатами? На то, что служившие у шведов лифляндцы сразу перейдут на их сторону?

Убедившись в неприступности рижской крепости, Я.Х.Флемминг оставил вокруг города солидный заслон, а остальным частям приказал отправиться вглубь Лифляндии. Скоро вся провинция почти без единого выстрела была занята саксонцами. А граф Дальберг всё ещё не хотел верить, что нападение саксонцев на Ригу было лишь прелюдией к широкомасштабной войне против Швеции (вероятно из-за слишком бездарного исполнения саксонцами рижской операции) и написал Я.Х.Флеммингу письмо с требованием разъяснить произошедшее. Я.Х.Флемминг решил продолжить игру в жмурки и ответил шведу, что его корпус вторгся в Лифляндию, чтобы восстановить справедливость в деле поимки нескольких дезертиров – в деле, в котором упрямые шведы не захотели с ним сотрудничать!

Насколько тщательно и скрупулёзно готовился стратегический план войны, настолько легковесно и безответственно была исполнена её первая тактическая задача. Саксонцы бодро подошли к Риге и теперь беспомощно топтались под её стенами. Вместо блестящей наступательной операции получился балаган.

Ненавистная, купеческая, чужеродная на теле родины Рига почти не занимала мыслей Паткуля. С большими ожиданиями и надеждами он в сопровождении небольшого отряда двинулся вглубь Лифляндии. Там его ждали товарищи по совместной борьбе, готовые по первому зову ополчиться на шведов и восстановить вековую справедливость! Там, в родовых поместьях дворян, решалась судьба его отечества и далеко идущих планов, взлелеянных за четыре годы изгнания! Рига, как только будет принята новая конституция, а рыцарство восстановлено в своих правах, сама упадёт к ногам победителей, как перезрелый плод.

Каково же было разочарование Паткуля, когда он столкнулся с реальными событиями, а не с фантазиями, нарисованными воображениями эмигранта. Многие дворяне спасались от саксонских войск бегством, оставив им пустые усадьбы. Некоторые оказывали им вежливый приём, но присоединяться к ним и идти на шведов не собирались. В некоторых случаях Паткуль был вынужден пойти даже на реквизицию лошадей, чтобы исключить возможность их угона в рижскую крепость. Повсюду в стране собирались мелкие отряды шведских войск, и бароны уходили к ним. Полковник Магнус Йохан фон Тизенхаузен, наперсник Паткуля по борьбе с редукцией, с отрядом в 350 всадников пробился через заслоны саксонско-польских войск и вошёл в осаждённую Ригу. Для Паткуля такое развитие событий было настоящим шоком. Земля уходила из-под ног, все его планы рушились. Он воочию убедился, что антишведских настроений у рыцарства явно не хватало на то, чтобы преодолеть свои антипатии к Польше. Воспоминания о польском вторжении ещё не изгладились из памяти лифляндцев – уж лучше тогда оставаться под шведами…

Небольшим утешением для Паткуля оказалось и свидание с его любимым Венденом. Там его сердечно встретили трое старых коллег и оппонентов по работе в ландтаге – полковник Будденброк, подполковник Юргенсбург и подполковник Рихтер, которые торжественно ввели его к себе в дом и долго с ним беседовали. Это был бальзам на душу изгнанника, но это было всего лишь приятным исключением из общего правила. Рассылаемые повсюду манифесты, объяснявшие цель вторжения саксонско-польских войск, и охранные грамоты, призванные оградить население от грабежей, не производили на дворян никакого впечатления. Некоторый отклик эти призывы нашли у «коренных» лифляндцев – эстонских и латвийских крестьян и батраков. Они поднимали восстание против… немецких рыцарей и баронов, нападали на опустевшие имения, грабили имущество своих хозяев и с радостью приветствовали иноземцев. Это, конечно же, не входило в намерения Паткуля и его покровителей, и они стали принимать меры к тушению «пожара» с помощью солдат.

Больше всего Паткулю хотелось попасть в свои родные пенаты – в Кегельн, Вайдау, Линден, но, имея при себе охрану из нескольких солдат, он не отважился на путешествие вглубь страны. Пастора Людекуса к тому же уже не было в живых, вместо него в Папендорфе сидел какой-то Йохан Каспар Темпельманн. И тогда Паткуль распорядился доставить Темпельманна в Венден.

21 февраля несколько вооружённых людей прибыли в Папендорф и сообщили испуганному пастору, что его требуют в Венден сам генерал Флемминг и полковник Паткуль! По дороге пастор решил ничего не предпринимать вопреки присяге и совести, а после беседы – обо всём доложить начальству – шведскому, разумеется. Благодаря этому докладу Темпельманна, отправленному графу Дальбергу, мы имеем возможность восстановить атмосферу, в которой тогда пребывал наш неистовый лифляндец.

По прибытии в Венден Темпельманн, прежде чем являться к новым господам, решил было отдохнуть в своей городской квартире, но его, несмотря на раннее утро, доставили в Венденский дворец. В 8 часов перед ним появился высокий незнакомый офицер и представился полковником Паткулем. Имя полковника было известно каждому лифляндцу. Что хотел Паткуль от скромного молодого священника из Папендорфа?

Паткуль не сразу удовлетворил любопытство пастора и начал беседу, задав ему несколько общих вопросов: как давно он занял кафедру, как идут дела в церкви, отремонтирована ли школа и т. п. Темпельманн удивился – неужели из-за этих пустяков нужно было вытаскивать его ночью из постели и под стражей доставлять в Венден? Но потом всё стало на место. На Темпельманна обрушился шквал рассуждений, оправданий и объяснений причин появления Паткуля в Лифляндии в сопровождении иностранных войск. Он, Паткуль, всем сердцем желал иного возвращения на родину, с позволения законных шведских властей, но шведы не оставили ему другого выбора, как воспользоваться услугами чужого потентата. Паткуль говорил и говорил, не замечая, что у бедного