Кьяра - Тамара Витальевна Михеева

бы найти ту старуху, которая делала лодки, но ее нигде не было видно, и я пристроилась рядом с красивой грустной женщиной с удивительно белыми волосами, будто цветок оники. Я встала рядом только потому, что она продавала зелень и этим напоминала мне бабушку и Данату, отец которой ведь тоже был зеленщиком. И мне нравилось смотреть, как ее ловкие пальцы перебирают стебли, достают из ведра, встряхивают от лишней воды, формируют пышные пучки. Грустная женщина почувствовала мой взгляд, посмотрела на меня тоже и улыбнулась.

– Ты одна здесь? – спросила она. – Красивые игрушки. Кто их делает? Твой отец?

Я кивнула на всякий случай. Вдруг у них нельзя, чтобы девочки делали игрушки.

– Ты, наверное, первый раз на ярмарке? Не волнуйся, у тебя все раскупят, вот увидишь.

Вдруг губы ее задрожали, а мужчина, что помогал ей раскладывать товар, обнял ее и сказал ласково:

– Ну-ну, Эрли, она вернется, вот увидишь.

Женщина с волосами цвета оники кивнула и вытерла слезы. Что-то случилось у них, какое-то горе. Я отвела глаза. Тут ко мне подошел парень и спросил, показывая на кораблик:

– Почём?

Я растерялась. Что это значит?

– Что?

– Ну, сколько он стоит, вот этот кораблик?

Сколько? Что значит «сколько стоит»? Что же мне сказать? Что?

– Ты продаешь их или нет?

– Да! Мне нужны иголки, и еще бумага, и…

– Вот сумасшедшая! – усмехнулся парень, поставил кораблик и пошел прочь.

Я чуть не закричала ему вслед. Но заметила, что светлоголовая Эрли внимательно смотрит на меня. Я отвела взгляд, сделала вид, что поправляю что-то на домике с трубой.

– Давай-ка я тоже что-нибудь у тебя куплю, – сказала тут Эрли. – Вот этот маяк. Мой муж работает на маяке, ему будет приятно.

Муж хмыкнул. Я молчала. Голова моя была полна какой-то тухлой воды.

– Сколько монет ты за него хочешь?

– Монет? Я не знаю.

– Разве отец не сказал тебе, сколько стоят его игрушки?

– Я сама их сделала, – выдавила я. Будь что будет.

– Сама? Дик, ты только посмотри! Она сама их сделала! Вот это красота! Надо познакомить ее с твоей мамой, уж она-то оценит.

– До всего тебе есть дело, Эрли… – проворчал угрюмый Дик.

У женщины дрогнули губы, и я скорее угадала, чем услышала ее слова:

– Может, и моей девочке попадется в пути женщина, которой до всего будет дело.

Дик сразу растерял свою сердитость и как-то жалко улыбнулся. Между тем около моей корзины остановилась еще пара человек.

– Думаю, пять киенов вполне реальная цена за такую красоту, а, Дик? Пучок петрушки стоит полкиена, но растет-то она сама по себе, было бы солнце да дожди, а тут такая искусная работа.

Она сунула мне в руку пять железных кругляшков – видимо, это и были монеты, – и взяла себе маяк. Молодая пара, стоявшая тут же, решила купить домик с зелеными ставнями.

– Пять киенов, – сказала я с облегчением и улыбнулась Эрли. Она меня спасла.

К вечеру моя корзина опустела. Я купила иголок, пачку тонкой серой бумаги и свечек. Меня распирала гордость, и хотелось скорее выложить все свои покупки Леде Вашти, чтобы она больше не жалела о том, что со мной не прислали всех этих вещей. Нам не нужны подачки короля, мы можем сами заработать себе на иголки и свечи!

Эрли распродала свою зелень гораздо раньше, но я видела, что она бродит по базару, будто ищет кого-то. Ее муж куда-то испарился. Когда я двинулась к морю, Эрли догнала меня и взяла за локоть.

– Как тебя зовут? – спросила она.

Я знала, что мне нечего тут бояться, уж до моря-то я успею добежать.

– Кьяра.

– Тебе есть куда идти, где ночевать?

– Конечно!

– Не бойся меня.

– Я не боюсь.

– Кьяра, ты ведь не из Хотталара, да? Ты даже не из Объединенного королевства? Я точно знаю. Скажи, милая, ты не встречала девочку, она чуть младше тебя, ее зовут Мия? У нее светлые волосы, вот как мои, а глаза…

Но я уже покачала головой. Нет, такой девочки я точно не встречала.

Эрли прямо на моих глазах состарилась.

– Это твоя дочь? – спросила я.

– Да. Она пропала три месяца назад, ушла с агибами… то есть мы так думаем, что она ушла с ними. Прости. Но если ты ее вдруг встретишь…

Я кивнула, и Эрли, не договорив, развернулась и побрела своей дорогой. Мне вдруг стало так тоскливо! Какая же дура ее дочь, что вот так взяла и убежала с какими-то агибами, кем бы они ни были! Разве она не понимает, что надо беречь каждую минуту рядом со своими родителями, потому что никто не знает, когда сгорит мастерская или тебя облепят огнёвки!

Я поцеловала мамину сережку. Я знала, что теперь путь к свободе открыт. Я сделаю целый воз игрушек из морского дерева, накоплю много денег, мы с Ньюке-Чоль уплывем с острова опустошенных и поселимся здесь, в этом чудесном городе, где даже девочка может продавать на базаре игрушки, сделанные своими руками.

Рвущаяся нить

На базаре, который здесь называли ярким и грохочущим словом «ярмарка», я всегда старалась встать рядом с Эрли. Я была ей благодарна за помощь, а еще мне было ее жалко. Она рассказала мне про свою исчезнувшую дочь Мию, которую увели агибы, соблазнив дальней дорогой, и про то, как дома ждут ее, волнуются и тоскуют. Я вспомнила Мию – это за их семьей я шла тогда от маяка до базарной площади в свой самый первый день в этом городе. Над ними еще кружила, как привязанная, большая синяя птица. И это ее, Мию, я нечаянно толкнула в толпе. Тогда она показалась мне такой домашней девочкой, маминой дочкой, милой и послушной. Интересно, знала ли она уже в тот момент, что уйдет, бросит своих родных, заставит их страдать? Она ушла, сбежала в неизвестность непонятно для чего. Я не понимала этого и злилась.

Хорошо, что у Дика и Эрли были еще дети. И – старуха-лодочница, она тоже была с ними! Я не знала, чья она мать, Дика или Эрли, но мне было радостно, что она из их семьи. Такой клубок совпадений получился. Город назывался Хотталар, и он очень нравился мне. Тем, что море вокруг не кишит огнёвками. Тем, что все, кто хочет, могут заниматься любым ремеслом, не важно, мужчина ты или женщина. Что люди здесь приветливые и щедрые. Что нет никакого короля, обряда и даже Семипряха.

– Кто же ваш бог? – спросила я у Эрли, когда узнала, что они слыхом не слыхивали о Семипряхе.

– Ну… – задумалась Эрли. – Мой муж работает на маяке, а сыновья ловят рыбу