Вальс ведьмы - Белен Мартинес

Я в порядке, Элиза. – Я перевела взгляд на Тринадцатого. Он открыл один глаз и посмотрел на меня. – Я вылечусь.

Андрей резко отшатнулся, вытаращив глаза на Стража, который свернулся калачиком у меня на коленях и снова закрыл глаз. Превозмогая усталость, я бросила на него скучающий взгляд.

– Мы не колдуем, – хмыкнула я.

– Но то, что тот молодой человек сделал ранее… то, что вызвало рану… а… – Андрей замолчал, уставившись на Тринадцатого, не имея ни малейшего представления, как его назвать.

Я несколько секунд пристально смотрела в его карие глаза, но он не отводил взгляда. Не знаю почему, но это заставило меня разомкнуть губы и начать говорить.

– То, что бросил в тебя этот придурок Теннисон, было проклятием. Проклятие – одно из пяти искусств, составляющих магию. Пять, как перевернутая пентаграмма. Это такой опасный вид магии, что лишь немногие решаются изучать его. К счастью или к сожалению, я не была в их числе.

Тринадцатый навострил уши и искоса взглянул на меня. Он как бы спрашивал: «Ты уверена в том, что делаешь?» – но я продолжала говорить.

– Есть еще четыре ветви: алхимия, где слова, алхимические элементы и кровь смешиваются на дне котла. Заклинания – полные магические предложения, иногда короткие стихи. Чтобы выполнить их, необходимо пролить кровь и зачастую нужно нарисовать алхимические символы, сопровождающие заклинание. Призывы предполагают сложную магию, для выполнения которой обычно требуется нечто большее, чем просто кровь. Чем больше ты отдаешь себя, тем больше получаешь. И, наконец, заклятия – своего рода очень простые команды, для выполнения которых даже кровь не нужна.

Кожа Андрея стала такой бледной, что казалось, даже светилась. Однако больше всего его, кажется, беспокоило присутствие Тринадцатого. Его глаза не переставали перебегать с шерстяного тельца на мои руки, которые крепко его прижимали. Я не могла удержаться от насмешливой улыбки.

– После всего, что я тебе рассказала, после того, как ты видел, как человек создает огонь из ничего и как я стала невидимой… тебя удивляет, что кот разговаривает?

– Это не кот, – ответил он, не приближаясь.

– Да, это не кот. Фактически, он может принимать форму любого животного.

Я вздохнула. А что мне еще оставалось, кроме как сказать что-нибудь еще?

– Я люблю котов, – вмешался Тринадцатый своим сверхвысоким голосом. – Они элегантны.

– Это демон, который заключил со мной договор. Но не такой демон, о котором говорят приходские священники в ваших церквях, – пояснила я. – Много-много лет назад он был такой же Черной кровью, как и я, и после его смерти Семь Адов осудили его за плохие поступки и решили сделать его тем, кто он сегодня. Теперь он на века обречен быть Стражем, спутником.

– И… и ты заключила договор с чем-то подобным?

– С кем-то, – поправила я, в то время как Тринадцатый издал предупреждающий писк. – Я предлагаю тебе свою кровь, я предлагаю тебе свою жизнь… Заключая договор с демоном, ты связываешь свою жизнь с его жизнью. Чтобы он выздоровел, мне пришлось ослабеть.

Андрей, казалось, собирался сказать что-то еще, но вдруг посмотрел на меня сверху вниз, остановившись на моей согнутой спине, на моих сведенных судорогой ногах. Быстрым движением он снял пальто, которое было на нем, и протянул в мою сторону, собираясь накинуть его мне на плечи. Он посмотрел на меня, замешкавшись, но я кивнула, и юноша закончил натягивать его на меня.

– Это… это безумие, в этом нет никакого смысла, – сказал он, сглотнув. Непокорная челка закрывала его смущенный взгляд. – Но… но если есть что-то, что я хочу прояснить, так это то, что не я стою за убийствами.

– Я, конечно, и не ожидала признания, – ответила я, вцепившись пальцами в его пальто.

Его брови слегка нахмурились. Он казался скорее возмущенным, нежели испуганным.

– Убийства были совершены в те две ночи, когда ты меня видела. И в обоих случаях я был вовлечен в эти ужасные танцы.

– В ту ночь, когда я встретила тебя, ты ушел очень рано, до того, как была убита мисс Грей, – жестко возразила я.

– А что насчет сегодняшнего вечера?

– Гомункул.

– Что? – Андрей нахмурился, сбитый с толку.

«Столь глупый юноша не может быть убийцей, Элиза», – прокомментировал голос Тринадцатого в моей голове, он был мягче обычного. Я проигнорировала его.

– Гомункул. Используя алхимию, можно создать точную копию себя. Это отражение выглядит как ты, ведет себя как ты. На первый взгляд невозможно выявить отличия, пока не ранишь его, потому что его раны не будут кровоточить. – Андрей моргнул, внезапно озираясь. На его лице вновь промелькнула паника. – Ты мог бы оставить своего Гомункула на вечеринке, убить эту Изгнанницу, а потом вернуться до того, как они бы обнаружили труп.

– Ты думаешь, я способен на что-то подобное? Думаешь, если бы я мог… создать огонь или воду, я бы позволил этому?.. – Он покачал головой и заставил себя сделать глубокий вдох. Руки у него слегка дрожали, но он не потрудился скрыть это. – Я не такой, как ты.

– Элизабет Батори была одной из самых выдающихся представительниц Черной крови своего поколения.

– Элизабет Батори была моей прародительницей, о которой мне известны только легенды и сплетни. Кстати, не очень хорошие. Она не была такой уж почитаемой женщиной в моих краях, – добавил он, его голос дрогнул. – Мне не довелось застать своих бабушку и дедушку, но уверяю тебя, что никто из моей семьи не может стать невидимым, иметь дело с демонами или летать на метле.

– Летать на метле, – повторила я, закатывая глаза.

– Это то, что говорится о… – Он запнулся, как будто это слово застряло у него в горле. – Колдуньях.

– Мы предпочитаем, чтобы нас называли Черной кровью.

Внезапно до нас донеслись какие-то голоса. Я встала, и Андрей подошел ко мне, стрельнув глазами в дальний конец переулка. Из-за угла мы увидели проходящих мимо двух мужчин. Они болтали и везли тележку, полную чего-то; содержимое мне разглядеть не удалось.

Возможно, обычные торговцы.

Я подняла взгляд на небо – под несколькими темными облаками слабо светилось. Нужно было возвращаться как можно скорее. Танцы тети Эстер часто продолжались до самого рассвета, но после того, что произошло, вечеринка, возможно, закончилась сразу, как я выбежала за Андреем; к тому времени было уже очень поздно.

– Мне нужно идти, – пробормотала я.

Я сняла пальто и вернула его ему. Он замешкался, но в конце концов принял его. Паника и еще одна эмоция, которую мне не удалось разгадать, казалось, вели внутри него ожесточенную борьбу. И хотя он все еще хмурился, его голос звучал не так хрипло, когда он вернулся к своим джентльменским манерам.

– Я