Легенда об Эльфийской Погибели - Александра Рау

некоторые из них ютились между ветвями деревьев, а все хоть немного свободные площадки стали местом для изнурительной боевой подготовки. Дальний бой, вопреки моим ожиданиям, предпочитали не все эльфы; северяне орудовали самыми разными вариациями тяжелых топоров, от которых при замахе исходил свист, способный сбить с ног. Не были любителями лука и стрел и жители Рейнлара, отдававшие предпочтение легким мечам и коротким кинжалам.

Дети Аррума не желали показаться трусами, стрелявшими из-за спин собратьев, и потому осваивали непривычный для себя вид оружия. Усилия их были похвальной инициативой, особенно учитывая старания, что они так самозабвенно прилагали. То, с каким – беззлобным и как будто бы отеческим – снисхождением на их неловкие атаки смотрел капитан королевской гвардии, лучше опустить.

Лисица любезно согласилась быть моим партнером, но никогда не отказывала тренирующимся неподалеку эльфам, нуждающимся в ее помощи; к тому же я имел свойство уставать от бесконечных проигрышей. Меня совершенно не унижала моя неспособность победить принцессу, к тому же бьющуюся вполсилы; я был очарован силой и статью, свидетелем которой ежедневно становился. Такому противнику не стыдно уступить.

Впервые за долгое время я не был вынужден скрывать свою магию; напротив, слава о моей силе разлетелась по округе, что особенно привлекало бойцов, путешествующих мелкими группами. Молнии стали чем-то вроде развлечения для новоприбывших союзников, и поначалу я разделял увлеченность этой забавой. Закалял сталь их клинков, прижигал раны от неудачных – или удачных? – атак на тренировках и поджигал ветки в костре, если ответственный за него решался меня о том попросить. Однако вскоре просьбы резко прекратились – кто-то пустил слух, что, выбираясь из темницы, я заживо сжег всех стражников на своем пути, из-за чего в мою сторону стали смотреть с опаской, незамедлительно отводя взгляд, доведись ему встретиться с моим. Да, произошедшее в замке показало, что я утратил прежний контроль – и потому я мог понять и их страх, и настороженность Финдира… но каждый недоверчивый взор вонзался в меня подобно стреле; я не желал казаться чудовищем.

Лучшего учителя с моей ненавязчивой подачи сумел заполучить Индис. Возможно, то, насколько отчаянно я хотел познакомить его с Кидо, было странным, но это определенно вылилось в удачный, плодотворный союз. Союз двух наследников, что не займут – и не возжелают того – трон родителя.

Эльф быстро учился той части, где нужно было уворачиваться, но его человеческий наставник не теряя упорства убеждал его в важности хорошей атаки.

– Уходя от удара, устанешь сам, хоть и вымотаешь противника, – подметил Индис, сверкая смеющимися глазами. – Но удачно ударив однажды, избавишься от нужды убегать.

– Разумно!

Кидо остановился на мгновение, легким кивком и поджатыми губами выразив удовлетворенность учеником.

– Я бы сказал «спасибо», – замедлился вслед за ним Индис. – Но ты произнес это так, словно случилось чудо.

Став случайным зрителем этой сцены, я расхохотался. Их взаимодействие казалось таким естественным, что мне вдруг стало ясно, почему я так его желал: в сущности, они были одинаковы. В огромном множестве людей и эльфов я сумел отыскать двоих похожих настолько, что в моем сердце они заняли одно и то же место.

– На сегодня достаточно, – бросил капитан, пряча клинок в ножны.

– Но ведь сумерки едва опустились! – взмолился Индис. – Ты обещал заниматься до темноты.

Капитан ухмыльнулся, и ямочка возникла на его левой щеке. Он повернулся спиной к ученику и уже сделал несколько шагов в мою сторону; следующие слова были адресованы нам обоим.

– Я обещал дать совету подробную характеристику королевской армии.

Индис слегка помрачнел и молча кивнул, отпуская Кидо, хоть и знал, что тот не заметит его жеста. Последний, проходя мимо и, вероятно, помня о возможностях эльфийского слуха, похлопал меня по плечу, заглушив свои слова лязгом доспехов и тем самым защитив их от чужих ушей.

– Я рад, что хоть кому-то из нас повезло с друзьями.

Я не знал, скрылось ли это от слуха Индиса, но лицо того вновь засияло уже через мгновение.

Сплочение некогда расколовшегося народа вокруг столь безрадостной цели огорчало сына азаани. Он отказывался говорить со мной о временах, что я провел в Грее под чужой личиной, отмахиваясь и называя их худшим, что ему приходилось переживать. Я забросил идею разузнать подробности душевных терзаний друга, не желая бередить раны, но тем вечером в нем что-то переменилось.

Я предложил Индису потренировать его вместо капитана, аргументировав это наличием целого отряда мальчишек, бывшего под моим командованием, но тот сразу же отказался; хоть он и выглядел заинтересованным в обучении, желание посвятить вечер репетиции страшной битвы было, в самом деле, не в его характере. Вместо этого мы отправились к Сэльфелу, где после происшествия в тронном зале Греи едва ли можно было встретить хоть одну живую душу.

– Я не хотел говорить, потому что знал, что ты будешь винить себя.

Слова прорезали тишину, всколыхнув спокойную водную гладь. Я застыл, слегка задрав голову, чтобы посмотреть в глаза друга; он спешно отвел их, пряча взволнованный взгляд.

– О чем ты?

– Обо всем этом, – кивнул он вглубь леса. – О войне и о том, как мы к ней пришли.

– Неудачным стечением обстоятельств, – хмыкнул я.

Индис пожал плечами, и на мгновение на его губах мелькнула разочарованная улыбка.

– Азаани начала приготовления в тот же день, как ты надел расшитый золотом камзол и отправился за городские стены.

– Что ж, это неудивительно. Стычки в Эдронеме и захват Амаунета дали понять, что Арруму необходимо усилить оборону.

– Никакой обороны, – протянул Индис. – Только нападение.

Я непонимающе нахмурился. Маэрэльд никогда не стремилась нападать первой, ведь в этом не было никакой выгоды: расширять земли эльфам было незачем, тем более ценой потери такого ценного союзника, как королевская семья.

– Мать зовет себя посланницей Богини, но внутри нее клубится тьма, пропитавшая некогда светлое сердце, – прошептал Индис. – А в умах старейшин плетутся еще более изощренные интриги, чем при дворе.

– Хочешь сказать, что задуманный Минервой переворот вложен в ее разум извне?

– Я не могу этого знать, – покачал головой он. – И надеюсь, что ответ на твой вопрос отрицательный. Но, уверяю, азаани никогда не делится пророчествами до конца.

– Ни с кем, кроме тебя? – предположил я.

Индис устало потер глаза, как будто отгоняя скопившуюся в них тоску. Тяжелый груз страшных знаний вполне мог оказаться причиной потухшей искры, прежде так страстно горевшей в каждой клеточке его тела.

– Она видела войну. Во всех красках, ощущая брызги крови на лице и руках. Видела смерти большинства из нас, – медленно говорил он, с трудом выдавливая слова из горла. – И свою – особенно ярко.

Я гулко сглотнул, понимая, к чему он ведет. Пророчества азаани всегда относились к ближайшему будущему, а значит, все события, что так или иначе к нему вели, уже произошли.

Войны было не избежать.

Кровавое море, без конца наполняющее кубок, но не утоляющее сводящую с ума жажду.

Меня отправили в замок лишь затем, чтобы пламя в моей груди вышло из-под контроля, разгорелось, оставляя за собой след из страшных разрушений. Дать магии толчок, стимул, цель, которой не достичь в искусственных условиях: настоящий, всепоглощающий страх навеки лишиться свободы, что дарована мне кровью, и жизни, что я, невзирая на обстоятельства, мечтал провести в объятиях обещанной другому женщины.

Я громко выругался, ударив кулаком по стволу ближайшего дерева; испуганная внезапным звуком птица шумно вспорхнула с ветки, где едва успела обосноваться. Задержись она хоть на мгновение – мы бы уже почувствовали запах горелой плоти.

– Я и без того прошу у этих людей слишком многого, – едва смог выговорить я. – Выходит, я обманом перетянул их на нашу сторону.

– Обманом?

– Отныне Минерва не может считаться единственной виновницей предстоящей битвы, – взглянул я на Индиса, и тот, набравшись смелости, не скрыл ответного взгляда. – Я считал, что мы защищаем принадлежащие нам земли Аррума, отстаиваем мифическое право Рингелана на nuru elda и то, что она символизирует. Но ради чего мы сражаемся в самом деле?

– Ради исполнения воли Богини.

Я горько улыбнулся и взглянул в темно-синее небесное полотно, хаотично украшенное крошечными светлячками звезд; именно оттуда, по моим представлениям, Богиня должна была следить за каждым нашим шагом.

– Разумеется, Мать Природа – превыше всего, – буркнул я. – И мы должны угождать ее кровожадным желаниям.

Индис едва сдерживался, чтобы не вспылить, и сжал кулаки так сильно, что те мгновенно побелели.

– Если боишься, что Ариадна сожалеет о своем выборе, скажи ей об этом, – вдруг предложил он. – И своими глазами увидишь, как быстро