Легенда об Эльфийской Погибели - Александра Рау

Я невидящим взором уставился на друга.

– Ты ходишь вокруг нее, словно побитый пес, виновато смотря вслед, стоит ей повернуться спиной, – едва ли не с презрением бросил Индис. – Удивительно. Ты ведь чуть ли не на сотню лет старше нее, а ведешь себя как дитя.

Я невольно поежился. Мне вдруг показалось, что он разорвал мою кожу, раздвинул ребра, ломая клетку, в которой я изо всех сил скрывал – в том числе от себя – дурные мысли, и выпустил их наружу, заполняя воздух чем-то зловонным и грязным. Сомнения отравляют сознание – так говорил отец. И я знал, что насквозь пропитан этой отравой.

– Ты никогда не мог набраться смелости, чтобы заглянуть в свою душу. Всегда был таким, – продолжал Индис, расхаживая из стороны в сторону и размахивая руками. – Поверхностным и невнимательным. Отрицал любую ответственность. Так не хотел быть похожим на отца, так боялся повторить его судьбу… и посмотри, где ты сейчас.

– По-твоему, я хотел этого? – прошипел я, не в силах совладать с чувствами. Вывести меня из себя оказалось чудовищно просто; правда всегда ранит сильнее лжи. Индис ничуть не испугался, и злорадное подобие улыбки изуродовало веснушчатое лицо. – Мечтал ввязаться в битву, в которой заведомо не смогу одержать победу? Хотел обратить ее жизнь в прах?

– Заткнись и послушай.

Голос его был низким и властным; к чему бы ни готовила его азаани, интонациями правителя он овладел в совершенстве. Я едва сдержался, чтобы не завыть во весь голос, намеренно поступая наперекор приказу. Между пальцами, покалывая кожу, засверкали бледно-голубые змейки.

– Она бы никогда не пошла за тобой, если бы знала, какой ты придурок…

Что-то будто толкнуло меня в спину, и мгновение спустя пальцы моей правой руки сомкнулись на горле Индиса.

– Придурок, – хрипел он, часто и быстро дыша. – Потому что твоя упертость не дает тебе ясно мыслить. Повторить судьбу отца – малая плата за то, чтобы утолить ее жажду приключений и странствий, ничтожная, чтобы не оставить ее сердце разбитым на тысячи осколков. Она не была бы так терпелива, глядя на твои нелепые потуги сражаться на мечах, если бы это самое сердце давно не было в твоих руках. Ты не в силах остановить войну и никогда не был, так вспомни, ради чего сражаешься. Не каждому из нас дозволено познать это чувство, но ты продолжаешь глупо отвергать в себе право его испытывать…

Его слова становились все тише и тише, пока наконец совсем не затерялись в ночной тишине. Кожа Индиса нагрелась под моими пальцами. Оглянувшись, я понял, что берег Сэльфела залит холодным белым светом, и нетрудно было догадаться, что именно я являлся его источником.

Сердце гулко забилось где-то в области живота, прижимая меня к земле. Растеряв внезапно возникший запал, я разжал пальцы и сделал несколько шагов назад. Тело с трудом подчинялось, реагируя лишь на малую часть указаний, что давало ему сознание.

Индис зашелся оглушительным кашлем, стараясь не прикасаться к шее, на которой я оставил несколько ожогов. Но на лице его не было боли и злости; он сиял сильнее, чем когда-либо прежде. Всепоглощающее ликование.

– Неужели достучался? – удивленно воскликнул он. – Поразительно!

Я попытался произнести что-то в ответ, но то ли не находил слов, то ли сил, чтобы их озвучить.

– Не знаю, умру ли я от стрелы или меча, но, уверен, невысказанные слова преследовали бы меня вечно.

– Я мог убить тебя, – обезоруженно прошептал я. – Ты совсем выжил из ума?

– Не мог, – твердо возразил он.

– Поразительно, – передразнил я и, вспомнив недавние слова Кидо, добавил: – На твоем месте я бы сожалел, что в свои годы не обзавелся нормальными друзьями.

– Каждый должен быть на своем месте.

Опустив голову, я попытался отдышаться. Страх настиг меня с опозданием.

– Никогда не перестану удивляться тому, как ты находишь луч света в самой непроглядной тьме.

Индис подошел вплотную и обхватил мои плечи своей худой, но жилистой рукой. Облако огненных кудрей взволнованно танцевало вокруг его лица, и он заговорщицки мне подмигнул.

– У меня тоже своего рода талант, не забыл?

Глава 15

Старейшины в недоумении ожидали приказов от своих правителей. Азаани спешила выступить, чтобы разгромить не ожидавших того людей, но аирати, руководствуясь – невероятно, но все же – голосом разума, а не кипящей ненавистью, бесконечно отговаривал ее от необдуманных решений. Будто бы поменявшись местами, они сеяли сомнения в рядах бойцов; никто не хотел сражаться под началом неспособных к компромиссу полководцев. Во всяком случае, никто из числа эльфов.

Впрочем, горные племена держались, как и полагалось, холодно и спокойно, ничем не выдавая волнения.

Рингелан терпеливо выжидал подходящего момента. Почему-то он считал, что гордость и самолюбие Минервы будут чудовищно задеты, если она одержит победу нечестно: например, напав без предупреждения. Было очевидно, что он примерял на нее сугубо личные взгляды, и все же оказался прав. Принцесса и ее воины не высовывались за городские стены, лишь изредка отправляя несчастных гонцов осматривать границы леса. Я полагал, что это было изощренным методом казни: их лица кривились от неподдельного ужаса, пока сердца не касалась спасительная эльфийская стрела.

Проснувшись утром, я ощутил непреодолимое желание побывать у Дворца Жизни. Окинуть взглядом величие моего народа, веками и тысячелетиями лишь растущее и крепнувшее, выраженное в хитросплетениях вечнозеленых, не боящихся перемен сезонов растений. Еще раз побывать в библиотеке, куда раньше так редко имел желание и смелость заглядывать, и завороженно понаблюдать за обитающими там птицами и насекомыми. Мое желание с удивительным энтузиазмом разделили все, кто о нем услышал.

И не только.

Все тропинки, ведущие к дворцу, были заполнены страждущими эльфами. Обитель правителей притягивала их, затуманивая разум, ведя к цели против воли, и я, хоть и слишком поздно, понял: это не было моим желанием. Это был зов. И на него откликнулись все. Без исключения.

Эвлон с присущей ему царственностью выглядывал с балкона одной из многочисленных башен. Устремленный в толпу взгляд давал понять, что дух леса ждал гостей, и все же был усталым, словно потратил на зов все силы, что были у него в запасе.

Эльфы растерянно переглядывались, наблюдая, как места у подножия дворца становится все меньше; настолько, что вздымающаяся от вздоха грудь непременно натыкалась на чужую спину. На мостах, однако, было пусто: хоть дворец и был свободен для посещения, приближаться к нему решались редко; касаться того, к чему относишься с таким благоговением, – почти кощунство.

Водопады мягко, ненавязчиво шумели, приглушая голоса необычайного количества гостей. Застенчивое утреннее солнце игриво переливалось в их потоках, делая воду похожей на складки заботливо сотканного нежно-голубого шелка, ниспадающего с башен, будто с бедер изысканной леди. От сходства зрелища с неуемным потоком слез я предпочел отмахнуться.

Где-то в груди едва ощутимо похолодело. Я взволнованно оглянулся, понимая, что потерял в толпе всех, кого имел глупость привести. Найдя наконец пару серых глаз, я увидел в них панику, и та больно кольнула меня в самое сердце; без единого слова я понял причину беспокойства Кидо. Другой пары таких глаз нигде не было видно.

Мой народ резко замолчал, словно всех в один миг хлестнули плетью – спина на мгновение заныла, вспоминая горячие прикосновения плети настоящей, – и устремил взгляды к балкону главной башни, где торжественно появились Маэрэльд и Рингелан. Аирати горделиво поднял свой драгоценный посох, а королева леса склонила голову, положив руки на перила балкона – так, как делала мать, рассказывая ребенку-проказнику о пороках и добродетели.

– Вы желали знать, когда начнется битва, – пропела она, будто говорила о чем-то будничном и даже веселом. – Желали знать, когда сможете защитить свой народ, доказать, что ваше терпение не безгранично.

Толпа без энтузиазма подтвердила слова королевы. Недовольный реакцией аирати тут же вмешался.

– Когда сможете отомстить за убитых братьев и сестер! – гневно бросил он. – Проучить людей за то, что думают, будто могут быть нам ровней!

Горный народ послушно рукоплескал королю. Правители вернулись к своим ролям, сообразив, что иначе быстро растеряют авторитет подчиненных; в тот момент лишь это слово было уместным.

– И кое-кто готов сообщить вам дату.

Они одновременно взглянули за свои спины, ожидая появления загадочного посыльного. Толпа замерла, не решаясь даже вздохнуть.

Из тени широких мантий медленно выплыли смоляные локоны.

– Ее выс… девчонка, что сидит на троне Греи, прислала письмо, – не сдержал презрения Рингелан. – Оно было в сумке одного из последних гонцов, что осматривали периметр леса. Но адресовано оно было не королю гор и не королеве