Выжившая. Дневник девушки из Варшавского гетто - Мириам Ваттенберг

обучает бывших юристов и профессоров их новому ремеслу. Часто он берет в руки лопату или метлу и дает урок беспомощным интеллигентам, чьи пальцы не привыкли к новым для них орудиям труда.

Пешеходный мост через улицу Хлодная в Варшавском гетто. Семья Ваттенберг жила в одном из многоквартирных домов возле моста, прежде чем их отправили в тюрьму Павяк.

Фотография 1942 года

Отец много работает, и мы ему помогаем – моем лестницу и подметаем двор. В нашем доме очень мало жильцов, и доход за открытие двери после комендантского часа составляет не более нескольких злотых за ночь – лишь малая толика того, что мы получали на улице Сенная. Но у него есть еще один источник дохода. В нашем внутреннем дворе расположена пекарня «Варшавянка». Каждую ночь телега привозит туда десяток мешков контрабандной муки, и всякий раз, когда отец открывает ворота для такого транспорта, он получает определенную сумму денег, а утром – два небольших свежих батона в качестве дополнительного вознаграждения. Так принято во всех дворах, где расположены пекарни, и многие дворники даже получают фиксированный процент в зависимости от количества пронесенных ими мешков. Однако отец еще не продвинулся так далеко в своей новой профессии.

5 февраля, 1942

Сегодня состоялось торжественное вручение призов участникам конкурса зимнего рельефного плаката. Я выиграла первый приз – двести злотых. Президент Черняков и инженер Яшунский, директор по вопросам образования общинных школ, лично вручили конверты с деньгами победителям и произнесли перед каждым вручением короткие речи.

Плакаты, выигравшие призы, выполнены в нескольких цветах, и их печать в наши дни обошлась бы очень дорого. В настоящее время их вывесят в зале собраний общины, а плакаты меньшего размера, воспроизведенные в двух цветах, используют, чтобы скрасить зиму.

20 февраля, 1942

Похолодания становятся все более серьезными. На улицах все больше и больше замерзших тел. Согнув колени, они, окаменевшие в разгар борьбы со смертью, лежат возле дверных проемов. Зрелище страшное, но прохожие к нему привыкли.

Фунт картофеля теперь стоит два злотых. Лишь несколько человек в гетто продолжают нормально питаться: заведующие общественными кухнями, очень богатые люди и контрабандисты еды.

Тысячи рабочих гетто зависят от контрабандистов, и их положение меняется буквально изо дня в день. Если за предшествующую ночь в гетто успели добраться несколько крупных транспортов с продовольствием и сырьем, то у подпольных работников есть работа, но если произошла так называемая «бойня», т. е. если гестапо перехватило несколько партий зерна, кожи или других материалов, мастерские пусты, а рабочие голодают.

Здесь сотни тайных ручных мельниц, на которых перемалывают контрабандное зерно. Солому тоже продают как особый вид муки, из которой делают черные лепешки. Они на вкус как сено.

Тайные ручные мельницы прячут в подвалах, на чердаках и в специально построенных подземных погребах. Они работают двадцать четыре часа в сутки, но строго соблюдается восьмичасовой рабочий день. За этим следит подпольный профсоюз, и потому работают три регулярные смены. Работа, состоящая в постоянном вращении ручки мельницы вручную, является тяжелой, но хорошо оплачивается. Рабочий средней квалификации зарабатывает от двадцати до тридцати злотых в день, а ночная смена получает надбавку в размере пятидесяти процентов.

На таких ручных мельницах также производятся различные виды хлопьев. Недавно Тадек Зайер без ведома отца устроился на работу на такую крупяную фабрику. Совесть гонит его на разные полезные работы, потому что, как он мне сказал, он не хочет жить за счет сомнительного бизнеса отца. Сегодня он пришел ко мне прямо с работы и показал мне свои пальцы, покрытые мозолями от постоянного вращения ручки ручной мельницы.

У меня такое ощущение, что он делает это только для того, чтобы произвести на меня впечатление, потому что он пока не отказался от уютной квартиры отца и обильного обеда[63].

В гетто есть также небольшие фабрики по консервированию рыбы, там используют так называемую рыбу-«вонючку». Недавно контрабандистам удалось ввезти огромный груз сушеной камбалы. В перемолотом виде эта камбала имеет вкус хорошей селедки, которую в настоящее время в Польше невозможно достать. Из этой рыбы делают различные спреды, которые намазывают на хлеб вместо жира и масла.

В некоторых цехах производят конскую колбасу – настоящую жирную салями. Но это дорогой продукт, который могут позволить себе немногие.

Многочисленные фабрички делают различные виды конфет. Еврейские химики в гетто изобрели новые заменители сахара и искусственные сиропы, придающие этим сладостям странный вкус. Откуда химики берут эти вещества? Иногда я думаю, что они, должно быть, знают секрет манны. Возможно, и в древние времена еврейские химики изобретали различные сиропы и специи для приправы к траве, которой евреи питались в пустыне. В гетто нет настоящих лабораторий, и все эти чудеса химики творят в норах и темных подвалах.

Существуют и тайные кожевенные заводы, так как производство кожи строго контролируется нацистами. На кожу распространяется квота, а количество необработанных шкур, переданных в гетто, настолько мало, что его недостаточно для удовлетворения даже части наших потребностей. Кожаная обувь жутко дорогая, но тем не менее в гетто существует обувная мода, и те, кто может себе это позволить, носят офицерские сапоги. Эта мода распространяется как на мужчин, так и на женщин. Цена такой пары обуви около полутора тысяч злотых.

Здесь много новых красильных цехов. Из-за нехватки сырья старую одежду чистят и красят. И в этом отношении наши химики творят чудеса. Утверждают, что красители делают из кирпичей стен гетто. Мудрецы говорят, что постепенно химики разберут все стены. Портные очень заняты переделкой окрашенных материалов. Врачи и аптеки делают большой бизнес в гетто. Врачи работают в больницах, а также имеют большую частную практику. Но они беспомощны, когда дело доходит до выписки рецептов. Они знают, что самые необходимые лекарства нельзя найти в аптеках гетто, потому что нацисты пропускают в гетто смехотворно малое количество лекарств. Аптеки контролируются общиной, а фармацевты являются нанятыми ею чиновниками[64]. Этот контроль необходим, потому что очень часто бедняки не могут платить за рецепты. И в этой сфере наши химики опять творят чудеса.

Таким образом, мы, так сказать, независимы от внешнего мира. Мы не только перестали получать извне ряд продуктов, которые никогда раньше не производились в гетто, но мы даже экспортируем некоторые из них, такие как сигареты, сахарин, вино и спиртные напитки, обувь, часы и даже ювелирные изделия. Все эти товары должны проходить через «Трансферштелле», а высокие таможенные пошлины присваивают чиновники гестапо. Официально еврейские рабочие производят продукцию для