Ингвар и Ольха - Юрий Никитин

Луна неслышно вплыла в черную и тяжелую, как гора, тучу.Ингвару показалось, что там ей и конец, никогда не выберется, задохнется илизащемит ее, а туча и завтра утром будет победно чернеть на том же самом месте,но, к его досаде, хитрая луна проковыряла дырку, выползла, обламывая ногти, какпьяный Павка из чужой спальни, глупо и бесстыдно засияла на торжественно черномзвездном небе.

Глупые звезды блистали так, что глазам стало больно. Лунапроплыла над верхушками деревьев, зацепилась среди веток, повисла без сил. Боянснова подошел, потоптался сзади. Голос был умоляющим:

– Пора?

– Рано, – ответил Ингвар непреклонно.

Ждет заполночи, поняла Ольха. Тогда сон смежает веки и самымстойким. А подняться по сброшенной веревке долго ли… Выбрать только миг, когдастраж ушел на другой конец да чтоб луна скрылась за облачком. А ударить лучшена рассвете, когда сон особенно сладок. Бери их голыми руками!

На душе стало горько. Славянская лень, славянскаябеспечность, славянское «авось»… А русы ничего не оставляют на волю случая, наавось, на прихоть богов. Сколько раз уже слышала от них в дороге: на боганадейся, а к берегу греби, бог-то бог, но и сам не будь плох…

Небо готовилось сереть, в воздухе ощущалась предутренняясвежесть, когда Ингвар рывком поднялся. Взгляд был твердым, как адамант, аголос острее меча:

– Боян, останешься. Не своди глаз с… этой. Головойотвечаешь!

– Ингвар! – возопил Боян обиженно.

– Больше доверить некому, – отрезал Ингвар. Метнулна нее ненавидящий взор. – Помни, она дорого стоит!

Он ушел в ночь, словно сам порождение ночи, а Боян,покосившись на Ольху, возразил ворчливо:

– Заметил наконец?

Ольха не поняла, что он хотел сказать, спросила после паузы:

– Жесток ваш воевода?

– Крут, – ответил Боян, в голосе не былоосуждения. Скорее наоборот, чувствовалось одобрение, а то и восхищение. –И плачем не выпросишь отдыха!

– Так чего же гнетесь перед ним? Выбрали бы когопомягче.

– А зачем? – Улыбка Бояна быласнисходительной. – От лени добра не жди. Да еще на войне. С нашим воеводойможно до Царьграда дойти и раненым не быть. Себе он вовсе отдыха не дает!

Он прислушался, конский топот давно утих. Ольха с недовериемнаблюдала, как Боян отвязал ее от дерева, кивнул приглашающе в сторону костра.Ноги ее застыли, она заставила себя идти, не пошатываясь, села к огню поближе.

Лицо ее опалило жаром, не сразу поняла, что стучит зубамивовсе не потому, что утренняя сырь проникла в кости. Неясное предчувствие бедызарождалось изнутри, как хищный зверь подкрадывалось к сердцу.

Солнце еще не озарило верхушки деревьев, когда Боян поднялОльху. Он повел ее настороженно, не забывал ее успешные побеги. За ними собнаженными мечами двигались еще трое русов, их Ингвар оставил в помощь Бояну.

Ворота крепости рутуллов были распахнуты. В лужах кровилежали двое стражей. Русы с оружием в руках попадались навстречу, глаза горели,как у волков. По дороге к княжескому терему попались еще три трупа, но, кудивлению Ольхи, больше убитых не встретили. Разве что видели мужиков сперевязанными головами, алая кровь еще сочилась сквозь белые тряпицы.

Ингвар с тремя старшими дружинниками стоял на крыльце. Всетрое держали щиты на уровне груди, зорко и настороженно посматривали посторонам, готовые защищать воеводу до последней капли крови. У одного в щитеторчали три стрелы, у него был деревянный щит, обтянутый воловьей кожей искрепленный медными полосами.

Во дворе перед крыльцом в окружении копий стояли двоерутуллов. Длинноволосые, как все славяне, бородатые, приземистые. Одинбесспорно волхв, они везде одинаковы, другой явно вождь, этот выделялся седойгривой волос, гордым обликом, такие люди рождаются с умением повелевать. Был онв простой рубашке и белых портках, бос, но держался, как будто это он оставалсяверховным князем, а Ингвар с его русами – дешевыми наемниками. Одежда была вкрасных пятнах, Ольха рассмотрела и длинные порезы на груди и плече.

Будто кто-то толкнул Ингвара. Он быстро повернул голову,ожег Ольху и Бояна злым взглядом. Тут же взор смягчился. Ольха поняла, воеводадергается как на раскаленных углях: и вести ее сюда опасно, и оставлять в лесуеще опаснее.

– Еще раз повторяю, – сказал Ингвар свирепо, и тутОльха с удивлением заметила, как лютый голос постепенно меняется, из негоуходит ярость, остается только самодовольство победителя. – Ваш градзахвачен! Мои стрелки готовы поджечь его с четырех сторон. Княжья оружейнаязаперта моими людьми. И охраняется! Если драться, то надо было раньше. Сейчасэто будет только кровавая бойня. Вы поляжете все. А нам нет нужды васистреблять.

«Конечно, – в бешенстве подумала Ольха. – Кого тогдаграбить?»

Вождь зажимал ладонью плечо, кровь струилась между пальцами.Он тоже, похоже, ощутил изменение в голосе свирепого победителя. Угрюмо огляделего исподлобья:

– И что ты хочешь?

– Мира.

– Мира? – переспросил вождь горько. – И дляэтого аки хорь в курятник проник ночью? И зарезал стражей и убил моих воев?

Ингвар покачал головой:

– Что есть пятеро погибших для такого града? Онизащищали свое племя, пока другие дрыхли. Честь им и хвала. Мы поможемпохоронить их, составить краду и тризну. Если дозволишь, конечно. Но мы несожгли ни одного дома, не убили ни одного ребенка, не обесчестили ни однойдевки… Разве не так?

Русы громко закричали, подтверждая его слова. Ольха видела,как на площадь перед теремом, осмелев, выходят женщины, а за ними и мужики. Укого на поясе висел хотя бы нож, русы загоняли обратно, выпускали тольконеоружными. Ингвар заговорил быстрее, потому что большое скопление рутулловдаже без оружия могло оказаться опасным.

– Рутуллы известны за твердость в слове! – крикнулИнгвар. – Если сейчас заключим мир, то я знаю, что условия его ненарушатся!

Вождь из-под насупленных бровей зыркнул на лучников, что сзажженными стрелами стояли по городской стене, на крышах теремов, посмотрелчерез плечо Ингвара на выбитые окна и двери в тереме, где блистало чужоеоружие, откуда слышался тихий женский плач.

– Что ты хочешь? – спросил он снова.

– Дани, – ответил Ингвар. – Если хочешьоставаться князем. Дань куницами, лисами и мясом, а также людьми и серебром. Ноежели твое племя захочет войти в Новую Русь, то дань не требуется. Толькобудете принимать участие в обустройстве наших общих земель.

Вождь подумал, качнул головой:

– Нет, лучше платить дань. Сколько?

– Как и другие, – ответил Ингвар. В голосе воеводыОльха явственно ощутила великое облегчение. – Ты мудрый вождь, и тынаверняка уже прикидывал, как повернется дело, ежели сюда придет киевскийкнязь. И как лучше поступить. Не скажу, что дань легка. Но не настолькотягостна, чтобы ради нее класть голову. Так что, я думаю, мы порешили… Верно?