Ингвар и Ольха - Юрий Никитин

Вождь заколебался, его ненавидящий взор отыскал Любаву. Онастояла рядом с Павкой, прижималась к его плечу. Глаза ее были затуманены, погубам блуждала слабая улыбка.

– Еще одно дело, – сказал вождь угрюмо.

– Говори, – поощрил Ингвар, но голос егопотвердел.

– Наш град был захвачен предательски.

– Для нас это военная хитрость, – прервалИнгвар. – Что ты хочешь? Говори короче.

Вождь посмотрел на него налитыми кровью глазами. Рядом сопели стучал в землю посохом дряхлый волхв. За спинами дружины русов нарасталропот. Любава ничего не слышала, куталась в расшитый бирюсой платок. Павкауловил кивок воеводы, оставил девку и поспешил на крыльцо.

– Русы, как я слышал, тоже тверды в слове, –заговорил вождь медленно. – И своих людей не выдают. Как и тех, кто имдоверился. Но мы же предателей караем нещадно! И от этого правила отцов неотступим.

Рутуллы заорали, загукали, поднялся лес рук. Кулаки у лесныхрутуллов были не намного мельче кулаков русов. Любава вздрогнула, впервыеощутила неудобство, отступила к самой стене терема под защиту длинных мечейрусов.

– Это единственное препятствие? – спросил Ингвармедленно. Скулы его напряглись, черты лица стали хищными.

– Да, – ответил вождь гордо. Он огляделся, рутуллыодобрительно загудели. – Но я не вижу, что сможете сделать. А без этогомира не будет. И дани не дадим.

Ингвар кивнул, спросил громко:

– Русы! Что в награду возжелала эта женщина?

Рутуллы замолчали в ожидании, а от русов загуделонестройное:

– Баба…

– Что еще на уме?

– Так и сказала: «То, что носите на левой руке…»

– Понятное дело…

Ингвар с усмешкой повернулся, посмотрел на Любаву. Она чутьпобледнела, в глазах появилась неуверенность, но в пышной фигуре страха небыло. Во всех племенах были наслышаны о верности слову русов. И о том, чтосвоих друзей никогда не выдают. А силой отнять нечего и думать, русы свирепы,как буря, и сильны, как дикие туры.

– Так расплатимся же! – сказал Ингвар громко.

Он сунул меч в ножны, вытащил левую руку из широкой ременнойпетли щита, быстро и сильно швырнул. Лишь на мгновение замешкались трое еготелохранителей. Их тяжелые щиты, у кого окованные железом, а у кого ицельножелезные, полетели в Любаву.

Не оставляя копий, которыми сдерживали толпу рутуллов, русыиз сотни Влада дружно взмахнули левыми руками. Щиты взлетели в воздух, как стаяжелезных птиц, на миг затмили солнце. Взвился и оборвался, сменившись хрипом,отчаянный женский крик.

Щиты стучали уже друг о друга, гремели, образовав пологий холм.На стене терема появились свежие зарубки от ударов железными краями. Щиты,словно черепахи, двигались, засыпая, замирая, наконец застыли, а с ними затихлии стоны.

В мертвой тишине Ингвар повернулся к вождю:

– Что скажешь теперь?

Тот застыл с вытаращенными глазами. В лице было безмерноеудивление. Толпа рутуллов потрясенно молчала, еще по лесному тугодумию непоняв, что стряслось.

– Да, но…

– Что еще? – потребовал Ингвар.

– Ну… вы, ребята… Не ожидал. Да и кто бы…

Ингвар кивнул, его взгляд отыскал превратившуюся в каменныйстолб Ольху. Боян с готовностью подтащил ее ближе. Русы сомкнулись вокругвоеводы, Ингвар спустился с крыльца. Рутуллы потрясенно смотрели на гору щитов,под которыми была погребена та, которая не подумала, что на левой руке русы носятне только легкие браслеты, но и тяжелые щиты.

Ингвар прошел мимо вождя, задев его плечом. Они на мигсомкнули взгляды, и старый рутулл, отвечая на невысказанный вопрос руса,медленно кивнул и чуть раздвинул губы в восхищенно-осуждающей усмешке. Ингварнеспешно двигался прочь от княжеского терема. Рутуллы возбужденно галдели, какстая галок, суетились, а русы уже разбирали щиты и быстро отступали, сдвигаяряды.

Ингвару подвели коня, он неспешно поднялся в седло.Огляделся, вскинул руку:

– Прощайте!.. Увидимся через полгода. Зимой.

И первым повернул коня к воротам. Конников с ним было небольше десятка, на коне через стену не перелезешь, но Павка свистнулпо-разбойничьи, навстречу побежал отрок с двумя конями в поводу. Боян и Павкапомогли Ольхе взобраться в седло. Боян развязал ее руки сзади и связал спереди.Ольха ухватилась за луку седла. Павка взял ее коня за узду, снова свистнул. Ихкони галопом понеслись в раскрытые ворота.

Все это время Ольха чувствовала пристальный взгляд. Ей ненадо было оглядываться, чтобы увидеть, кто смотрит на нее неотрывно и хищно.Это ощущение между лопаток она не спутает ни с каким другим.

Сквозь конский топот услышала рассудительный голос Бояна:

– Не тужи по бабе, бог девку даст.

– Да ладно тебе, – донесся раздраженный голосПавки. – Я сам испугался, когда ее увидел… Целый стог! Чуть не удавила. Впрошлый раз, клянусь, в самом деле была камышиночкой.

– Да, – пробурчал Боян. – Толстая девка – этоуже не та сладость. Не понимаю, зачем славяне их так откармливают? Но, говорят,боги таких любят больше. Недаром же их всегда первыми волхвы берут в жертвубогам? Или это по старому доброму правилу: на тебе, боже, что нам негоже?

– Худую бы я не отдал, – заявил Павка.

Некоторое время Ольха не слышала их разговора, копыта стучаличересчур громко, потом пошли по мягкой траве, и до ее слуха донесся уверенныйголос Бояна:

– Ингвар придумал бы, как взять так ли иначе. А как онпонял, что ее не жалко?

– На меня посмотрел, – признался Павка нехотя.

Опять Ольха долго слышала лишь перестук копыт, а затемдонесся задумчивый голос:

– Да… Он умеет не только смотреть, но и видеть. Какдумаешь, рутуллы дадут дань?

– Дадут.

– Взяли врасплох. Теперь могут подготовиться лучше.

– Ты ж знаешь, он их уже завоевал по-настоящему. Да немечами вовсе… А когда ту девку щитами забросал!

Проклятый, подумала Ольха с ненавистью, сквозь которуюпробивалось странное восхищение. Он в самом деле завоевал рутуллов. Сердцазавоевал. А это самое коварное и подлое завоевание.

Руки ее оставались свободными, однако ноги ей связали у коняпод брюхом. Соскочить на скаку нечего и думать, а чтобы не умчалась вместе сконем, его длинный повод привязали к седлу коня Бояна.

Ингвар дважды оказывался рядом, на скаку проверял придирчивоузлы. Бросил ободряюще:

– Вечером будем в Киеве!