Марсиане - Ким Стэнли Робинсон

– Да ладно тебе, – шепчет Роджер, не останавливаясь.

– Да ладно тебе!

– И такие способности есть у большинства марсианских млекопитающих. Смотрите! Вон маленький лисомедведь. Тоже работа Уайтбука.

Роджер больше за ними не идет. Марса больше нет.

Черная ночь. Шесть крупных прямоугольных шатров Первого лагеря светились у подножия утеса, будто цепь из лампочек. Роджер, отойдя к завалам, чтобы разобраться с мыслями, с любопытством оглядывается на товарищей. Люди со всех уголков Марса (и даже землянин). Из общего – только то, что они вместе вышли в горы. Ведущие выглядят забавно. Дугал иногда вообще будто бы немой – смотрит искоса, не раскрывает рта. Весь в себе. Зато Мари щебечет за двоих. Роджер слышит ее резкий, с британским акцентом голос, хриплый от выпитого за вечер, – она объясняет кому-то, как взбираться по стене. Она счастлива находиться здесь.

В шатре Айлин идет оживленное обсуждение.

– Слушайте, – говорит Мари Уилланс, – мы с Дугалом уже поднялись примерно на тысячу метров по этим вашим гладким плитам. Оказывается, на самом деле там повсюду трещины.

– Там, докуда вы дошли, да, – отвечает Айлин. – Но настоящие плиты должны находиться выше тех трещин. Четыреста метров гладкой стены. Мы просто не сможем пройти дальше.

– Да и мы бы не смогли, но какие-никакие трещины там все-таки есть. А если будут действительно гладкие участки, можно забить крюки. И так получим совершенно новый маршрут.

Ганс Бете качает головой.

– Забивать крюки в такой базальт – дело неразумное.

– Да и не люблю я это дело, – говорит Айлин. – Я хочу сказать, мы можем подняться по оврагу до первого амфитеатра, где, мы знаем, есть хороший маршрут к вершине, и все наши верхние питчи [30] будут новыми.

Стефан кивает, Ганс кивает, Френсис кивает. Роджер отпивает свой чай и с интересом следит за остальными.

– Я хочу сказать, чего мы вообще хотим от этого подъема? – спрашивает Мари.

– Мы хотим подняться на вершину, – отвечает Айлин и переводит взгляд на Стефана – тот кивает. Он оплатил бо́льшую часть стоимости этой экспедиции, поэтому выбор во многом зависит от него.

– Минуточку, – резко одергивает Мари и внимательно смотрит на каждого по очереди. – Суть не в этом. Мы здесь не за тем, чтобы повторить маршрут по Оврагу, верно ведь? – Она говорит обвиняющим тоном, и никто не смотрит ей в глаза. – По крайней мере, мне так сказали. Мне сказали, что мы пойдем по новому маршруту, и именно поэтому я здесь.

– Это в любом случае будет новый маршрут, – говорит Айлин. – Ты сама это знаешь, Мари. На вершине оврага мы отклонились вправо, и сейчас мы на новом месте. Мы просто обходим плиты по правой стороне от Оврага, и все!

– Я считаю, нам стоит попробовать пройти по тем плитам, – говорит Мари. – Ведь мы с Дугалом выяснили, что это возможно.

Она приводит доводы в пользу своего маршрута, Айлин терпеливо выслушивает. Стефан выглядит встревоженным, Мари настаивает на своем, и кажется, что ее воля окажется сильнее воли Айлин, поэтому им придется идти по пути, который считается непроходимым.

Но затем Айлин заявляет:

– Подъем по этой стене любым из маршрутов группой всего из одиннадцати человек – это уже что-то. Послушай, мы говорим лишь о первых тысяче двухстах метрах подъема. Затем мы сможем отклониться вправо в любой момент и окажемся на новом месте над этими плитами.

– Я не верю, что это плиты, – отвечает Мари. И спустя еще нескольких реплик заключает: – Что ж, если так, то я не понимаю, зачем ты отправляла нас с Дугалом разведывать эти плиты?

– Я вас не отправляла, – говорит Айлин, слегка раздраженная. – Вы двое сами решили туда сходить, и ты это знаешь. Но сейчас перед нами важный выбор, и я считаю, что начинать нам нужно с Оврага. Мы же хотим выбраться на вершину. И не только этой стены, а и всей горы.

Чуть позже Мари пожимает плечами.

– Ладно. Ты тут главная. Но тогда мне интересно: зачем мы вообще туда идем?

Возвращаясь в свой шатер, Роджер вновь задается этим вопросом. Вдыхает холодный воздух и оглядывается по сторонам. В Первом лагере мир кажется измятым и складчатым: все горизонтальное тянется во тьму, назад в мертвое прошлое, вертикальное – к звездам, в безвестность. Освещены сейчас лишь два шатра, как два желтых шарика во всеобщем мраке. Роджер останавливается перед своим, темным, и оглядывается – он чувствует, будто ему что-то пытаются сказать, горы словно смотрят на него своими глазами. Зачем он вообще туда идет?

Они поднимаются по Большому оврагу. Дугал и Мари ведут их питч за питчем по бугристой непрочной скале, вбивая крюки и оставляя за собой веревочные перила. Веревки протянуты близко к правой стене Оврага, чтобы избежать падающих камней, которые бывают здесь слишком часто. Остальные члены группы следуют от питча к питчу командами по двое или по трое. Поднимаясь, они видят четырех шерпов, которые снова спускаются по осыпи, словно крошечные зверята.

Роджер в этот день в команде с Гансом. Они пристегнулись к перилам жумарами – металлическими зажимами, скользящими по веревке только вверх, – и несут на себе тяжелые сумки ко Второму лагерю. Но даже при том, что уклон здесь всего пятьдесят градусов, а поверхность кочковатая и легкая для взбирания, им обоим подъем дается тяжело. Жарко светит солнце, и их лица быстро покрываются потом.

– Что-то я не в лучшей форме, – выдыхает Ганс. – Мне бы пару дней, чтобы войти в ритм.

– А мне хорошо, – отвечает Роджер. – Идем как раз с такой скоростью, какая мне нравится.

– Интересно, далеко еще до Второго лагеря?

– Недалеко. Иначе подняли бы вещи лебедкой, а то слишком много несем.

– И когда уже будут вертикальные питчи… Если подниматься, то уже подниматься по-настоящему, да?

– Если с лебедкой, то конечно.

– Ага. – Ганс хрипло рассмеялся.

Глубокое, с крутыми стенами ущелье. Серый андезит, магматическая вулканическая порода, усеянный кристалликами темных минералов. Крюки вставлены в мелкие вертикальные трещины.

В середине дня они встречаются с Айлин, Артуром и Френсис – командой, что шла перед ними, – которые уселись на узком выступе в стене оврага, чтобы наскоро перекусить. Солнце уже почти в зените, еще час – и скроется. Роджер и Ганс с удовольствием присаживаются на уступ. В качестве обеда – лимонад и немного походной смеси, приготовленной Френсис. Все обсуждают Овраг и восхождение этого дня, Роджер просто слушает их, пережевывая еду. Он обращает внимание, что Айлин сидит рядом с ним. Она случайно пинает ногой стену, и четырехглавая мышца ее бедра, очень развитая, напрягается и расслабляется, напрягается и расслабляется, растягивая ткань ее скалолазных брюк. Она слушает, как Ганс описывает скалу, и вроде бы не замечает скрытого наблюдения Роджера. Неужели она в самом деле его не помнит? Роджер беззвучно вздыхает. Это была долгая жизнь. И все его усилия…