Здесь, под северной звездою...(книга 2) - Линна Вяйнё

К оружью, граждане!

И на тиранов!..

Среди демонстрантов из Пентинкулмы некоторые тоже лакомились пончиками. Оживленно болтали и шутить старались изо всех сил, если даже и не очень-то выходило. Тут был и Аку Коскела, хотя у него еще не зажила спина, так что он от боли не мог даже плечом пошевельнуть. Глядя на других, ему тоже захотелось полакомиться. Он спросил братьев, не купить ли и на их долю. Алекси после долгих колебаний сказал:

— Ну, пожалуй, принеси одну штуку.

Аксели заказал для детей:

— Купи парочку — тому и другому.

Себе Аку, по своему легкомыслию, купил несколько пончиков. Элма Лаурила, увидав, что он ест, сказала:

— Младенец Коскела кушает булочку. Конечно, я тоже могла бы купить пончик, если бы хотела.

— Ну и купи, раз завидки берут.

— Фу... Вот еще! Я не маленькая!

Аксели попросили сказать речь, но он отказался. Нет, он не мог сравниться с этими опытными руководителями, которые один за другим поднимались на крыльцо и начинали зычными голосами:

— Товарищи! Мы не отступим, не пойдем на попятный. Мы выстоим в этой борьбе, сколько бы она ни длилась, мы не сдадимся. Мы привыкли терпеть, потерпим, если надо, еще какое-то время...

Пентинкулмовцы шептали ему:

— Эй, Коскела, поди выступи и ты, чтоб и от нас был кто-то. Раз Халме там, на совещании... Надо же и от нас кому-нибудь...

Но Аксели отказывался:

— Хватит речей и без меня.

Когда вышел хозяин Юллё, настроение у всех поднялось: все с нетерпением ждали его возвращения. Все глаза впились в него, когда он шел обратно, но лицо хозяина было непроницаемо. Он прошел в дом, и вся толпа замерла в напряженном ожидании.

Хозяин сообщил, что заручился согласием важнейших работодателей. Он не стал рассказывать о том, как трудно было уломать барона. Барон даже бросил трубку. Но на следующий звонок к телефону подошла баронесса, и, в конце концов, хозяин Юллё добился согласия барона.

— Ну, так. Давайте писать соглашение.

Янне достал бумаги из своей папки.

— У меня тут все уже написано. Только поставить подписи. Вот здесь как раз все согласованные условия — по пунктам.

Хозяин Юллё прочел все внимательно и сказал с усмешкой:

— Вот до чего, оказывается, Кививуори был уверен в своем деле.

— Я всегда верил в победу справедливости. С детства мне запала в душу такая вера.

— Хе-хе...

Янне с подписанным соглашением вышел на крыльцо. Он сначала объявил о согласии хозяев, а потом стал читать все по пунктам. Однако их никто не слышал, кроме него самого, потому что толпа не переставала одобрительно кричать и аплодировать.

Последним был пункт о беспорядках во время забастовки. Согласно этому пункту, стороны отказываются от взаимных обвинений и предлагается примирение без суда, за исключением тех случаев, когда власти сочтут необходимым вмешаться. Хозяева со своей стороны обязуются не подавать в суд, так же как и забастовщики.

Колонны демонстрантов стали одна за другой расходиться по своим деревням. Мужской хор и оркестр провожали их, исполняя марш. Халме шел впереди колонны пентинкулмовцев, рядом с Аксели. Он был еще более торжествен и не проронил ни слова. Люди в колонне возбужденно говорили:

— Когда все дружно бросают работу — ничего не поделаешь...

— Можно бы и в колокола зазвонить в честь такого события.

Над селом неслись трубные звуки оркестра, глухие удары барабана и песня мужского хора. Песня была слышна далеко на большаке:

Вперед, рабочий, сильный люд!

Не рабскою толпою...

Кто-то почтительно предложил Халме пончик:

— Возьмите, мастер... Позвольте вас угостить... Не побрезгуйте...

— Благодарю. Только не сейчас, посреди дороги.

Портной маршировал, высоко поднимая колени и размахивая тростью.

Хор и оркестр продолжали марш до тех пор, пока хвост последней колонны не скрылся из виду. Хозяева вышли из общинного дома задним ходом, чтобы не видеть этого триумфального шествия. Со злобным презрением смотрели сельские господа из окон своих домов на проходящие мимо группы демонстрантов. Костистые, скуластые, солнцем обожженные лица сияли, торжествуя победу. Неужели это те самые люди, которые раньше приходили в село, робкие и застенчивые, почтительно кланялись продавщицам в лавке и аптечным барышням? Люди, которые, бывало, в магазине спешили посторониться, как только в дверях показывался кто-нибудь из сельских хозяев или из господ. Неужели это те самые женщины с впалыми щеками, которые озабоченно поглядывали то на товары, выставленные на полке, то потихоньку пересчитывали монетки, завернутые в тряпицу, а потом смущенно говорили:

— Мне бы, если можно, только четвертушку...

Торппари, батраки и работники, по большей части одетые в домотканую саржу, молодые поденщики в покупных костюмах — результат больших заработков на траншейных работах, скотницы в белых платочках, завязанных под подбородком, и с белым носовым платком в руке. О, это виднейший плод народного просвещения — носовой платок, в который не сморкаются, а просто держат зажатым в руке, когда идут в село, держат так крепко, что косточки на кулаке становятся белыми от напряжения.

Но теперь над серой саржей и над белыми платками скотниц развеваются алые флаги. И надо всем селом несутся звуки оркестра и песня мужского хора:

В могучем натиске смети

Преграды пред собою.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

I

Приступили к работам, таинственно поглядывая друг на друга, как заговорщики. Мужики в поле часто собирались группами и оживленно говорили о чем-то вполголоса. Но стоило показаться хозяину или приказчику, они тотчас умолкали и расходились. Можно было заметить на лицах усмешки и услышать туманные, брошенные мимоходом реплики, смысл которых был понятен только своим.

Барон уволил всех временных батраков. Оставил только старых своих работников. И жен торппарей теперь вызывали только на установленные «женские» дни и на «пастбищные» да «дровяные» дни, а все сверхурочные вызовы за дополнительную плату были отменены. Молодые парни ходили без дела. Строительство оборонительных сооружений в это время прекратилось повсюду, так что пойти на заработки было некуда.

Братья Коскела помогали немного Аксели — за харчи. Настоящей мужской работы для них не хватало, но и сидеть сложа руки было невмоготу. Аксели, поглядывая на неосушенную часть болота, говорил братьям:

— Вот погодите, ребята, как вобьет землемер колья по углам нового поля, тогда у меня будет работа и для вас. Начнем копать канавы. Тут у меня