Исчезающая земля - Джулия Филлипс

Ботинки, пряжки от ремней, документы, шарфы. Ревмира думала, что сама умрет после того, как не стало Глеба. Она решила, что и правда умерла. Тот день отнял у нее мужа и придавил к земле. Ее удерживала на ногах не сила гравитации, а горе. Но теперь Ревмира будет жить. Ей придется. Такова ее судьба: жить, пока остальные уходят. Не ища радости.

МАРТ

Спустя три дня бойкота после того, как кухню затопило, Надя с Милой вылетели с вертодрома Эссо в Палану. В вертолете они сидели одни на целом ряду. Весь полет пятилетняя Мила уплетала огурцы и рисовала принцесс с огромными грудями. В блокноте она обводила два больших круга и хихикала, потом вокруг этих кругов рисовала еще два, гораздо больше, и снова смеялась, потом сосредоточенно поджимала губы и рисовала другие два, больше прежних. Надя заглянула ей через плечо:

— А мужчин не будет?

Мила сразу же нарисовала человечка, крупнее остальных, на груди поставила две крохотные точки вместо сосков.

— Я не просила тебя рисовать его, — заметила Надя.

Мила опять взяла ручку и обвела точки кружками.

— Красота! — похвалила Надя и посмотрела в иллюминатор на белую землю.

Они уже пролетели над горным хребтом, который начинался в Эссо. Последние несколько дней перед полетом Надя предлагала пилоту то одно, то другое в обмен на место в небольшом вертолете, который застрял в Эссо из-за бурана. В селе остался Чега. И его арендованный дом-помойка, где они жили последние три года. На днях прорвало трубу, вода стояла по щиколотку, плиточный пол казался желтым. «Позвони хозяину» — такими были последние слова, которые Надя сказала парню во вторник. Сегодня она оставила ему записку на кухонном столе, прижав ее стеклянной банкой с медом.

Они с Милой начнут новую жизнь. Надя обняла дочь.

— Котенок, давай не будем рассказывать дедуле с бабулей о том, что случилось на этой неделе.

Мила нарисовала еще один кружок.

— Хорошо.

— Представь, что я дедушка. Расскажи-ка, Мила, какие у тебя новости?

— Никаких! На этой неделе прорвало трубу, и у нас дома был настоящий каток.

Надя помолчала.

— Этого рассказывать мы не будем.

— Я подумала, не надо говорить, что вы с папой поругались.

— Да, об этом тоже не надо говорить. Лучше вообще ни о чем не рассказывать. — Надя сжала дочкино плечо, убрала руку и поглубже уселась в кресло, уперев колени в спинку впередистоящего сиденья.

Какая разница, что Мила расскажет дедушке с бабушкой? Через пару месяцев их жизнь наладится, и не придется ничего объяснять родителям. Чтобы больше не думать о том, из какой ледяной дыры они уехали, она разблокировала телефон, нашла альбом Рианны и вставила в ухо наушник. Другой осторожно вложила в нежное ушко дочери и включила ритмичную музыку.

К Палане подлетели с востока. С высоты поселок выглядел неухоженным, даром что административный центр: серые грязные улицы, нагромождения домов, ряды деревянных построек тянутся к морю. Надя не была дома с тех пор, как вместе с Милой они переехали на юг, в Эссо. С воздуха она не заметила новых построек.

Родители встретили их в аэропорту. Ни отец, ни мать не спросили у Милы, какие новости. Надина мать сказала:

— Я даже не буду спрашивать, почему Чега не приехал.

— Работы много, — ответила Надя. — Он теперь не только для газеты снимает, но и на свадьбах фотографирует, и на других мероприятиях.

И хотя парень не приехал по другой причине, упомянуть о его успехах было приятно.

— Пусть отдохнет от тебя. С тобой непросто.

— А кто меня такой воспитал? — буркнула Надя. Мать плохо слышала, она щурилась, глядя на других пассажиров, будто искала знакомые лица. Отец наклонился к Миле и потрепал ее за щечки.

На девочке была блестящая фиолетовая куртка — Надин подарок на Новый год. Как Наде повезло, что она работает в Сбербанке! Если бы не работа, они с дочерью едва ли приехали бы. Семь недель оплачиваемого отпуска! Они с Чегой хотели использовать эти дни, чтобы съездить летом в Сочи, но потом лопнула труба, они поссорились, Надя серьезно поговорила с начальством, объяснила необходимость отпуска «семейными обстоятельствами», и вот планы изменились.

Впереди семь недель. Отпуск закончится в мае. Времени предостаточно: Надя найдет хорошую квартиру. Конечно, не в Палане и не в Петропавловске, где учится сестра Чеги. Может, в Казани или даже в Европе. Что, если в Стамбуле или Лондоне? Чега больше их не держит, они с Милой смогут объехать весь мир. У Сбербанка есть офисы в разных странах.

В машине Надя села на пассажирское сиденье, а отец с Милой назад. Мать придвинулась поближе к рулю и продолжала щуриться, хотя вокруг стояли только покрытые снегом и льдом машины.

— Мама, ты хорошо видишь? — спросила Надя. Мать не ответила. Надя развернулась к отцу. — Она плохо видит?

— Хорошо она видит! — ответил он. — Сюда же она нас довезла!

Дочь пристально посмотрела на него: вязаная шапка, мутные из-за катаракты глаза. Она дотянулась и пристегнула Милу. Мать выехала с парковки.

— Папочка, в январе меня повысили. Теперь я менеджер. На шестьдесят больше в час.

— Рубль падает, прибавка твоя — слезы, — ответил отец. — Пенсии матери едва хватает на хлеб.

— Вам нужна помощь? — спросила Надя. Отец нахмурился. Ее слишком долго не было, она забыла постоянные отцовские жалобы на нехватку денег, перетекающие в недовольство политикой, бюрократией, продажной администрацией, в которой одни бандиты. Нежелание ничего менять. Надя вздохнула. — Прости. Как улов?

— Что тебе сказать? Зима. Как…

— Как Чега? — поинтересовалась мать.

— Нормально, — ответила Надя, но мать не расслышала. — Нормально! Как всегда! — громче сказала Надя. В ответ мать покачала головой, узел волос наклонился в одну сторону, потом в другую, плечи не шевельнулись.

Первый год, что она провела с Чегой, был последним для нее в Палане. Парень отслужил в армии и решил поработать месяц рыбаком в Палане, а когда познакомился с Надей, остался в поселке. Родителям он очень понравился: хороший мальчик, из коренных, как они; пусть он издалека, но его дом очень похож на их — не чужой. Чега ответственный, способный. По ночам Мила засыпала, открыв рот, а Надя с Чегой тихонечко занимались любовью на свежевыстиранных простынях. Малышка не просыпалась.

Хотя Чега на месяц младше Нади, амбиций у него не меньше, чем у нее. Он хотел детей. Ему понравилось, что Мила стала звать его папой: когда они начали встречаться, девочка только училась говорить. Чега строил планы на будущее с Надей. По его словам, на Камчатке нет места прекраснее Эссо: резные деревянные срубы, свежайший горный воздух. Вернувшись домой, он каждый вечер звонил Наде; однажды рассказал, что нашел дом в аренду, там две комнаты, есть отопление. Это временно, пока они присматривают другое жилье для своей семьи. Пока Надя копила на билет на юг, она гуляла с дочерью по Палане румяная от мысли, что вот-вот начнется лучшая жизнь. Здесь покосившиеся дома, облупившаяся краска на стенах еще с советских времен, грязные трубы котельных, заштопанные рыболовные сети, весельные лодки, привязанные канатами; бывшие делают вид, что не узнают ее, одноклассники смеются над истериками Милы, когда проходят мимо, — а там, в нескольких часах лёта, ждет Чега.