Окно - Амелия Бранскилл

– Смерть Анны изменила всё.

Я думала, что, когда наконец узнаю, с кем Анна собиралась встретиться в ту ночь, тут же вызову этого человека на разговор, не колеблясь ни секунды. Но вместо этого я, ошарашенная, потащилась домой. Было трудно поверить, что я наконец получила то, чего ждала, – настоящее подтверждение. Я уже начала думать, что этого не случится и я никогда не узнаю правду. Почти поверила, что мистер Мэтьюс просто был ее тренером, учителем английского – ничего больше.

Но теперь я едва понимала, что мне делать с новой информацией. Потому что, по сути, его слова были прямым доказательством, что он замешан в ее смерти. Его слов было более чем достаточно, чтобы заставить его меня выслушать, убедить, что я все знаю. Единственная проблема – я не знала, кому он звонил. Впрочем, это вряд ли было важно. Было важно только одно – он был тем самым мужчиной. Тем, с кем встречалась Анна.

Я думала, что, узнав правду, испытаю облегчение, ведь тогда пойму, куда двигаться дальше, увижу, что мои поиски принесли какую-то пользу. Мне казалось, я уже смирилась с тем, что парнем Анны мог быть мистер Мэтьюс. Но вместо этого я чувствовала отвращение – никак не могла перестать представлять их вместе и думать о том, как они касались друг друга. О том, что он касался девушки, которая выглядела в точности как я.

Это были образы, полные жарких, смелых прикосновений. И они были совсем не похожи на те, от которых возникают бабочки в животе. Совсем-совсем не похожи.

На следующий день я даже не пыталась сделать вид, будто на уроках внимательно слушаю преподавателей. Я не вела конспект, не смотрела на доску. Это был бы всего лишь спектакль, и у меня не было сил на то, чтобы играть какую-то роль. Я дожидалась конца занятий, чтобы переговорить с мистером Мэтьюсом. Я рассчитывала застать его одного перед тренировкой. Но, заглянув в его в кабинет, я увидела, что с ним разговаривает какая-то ученица. Она выглядела рассерженной, а мистер Мэтьюс – расстроенным. Они оба показывали на один и тот же листок бумаги.

Я постояла снаружи, пока она не вышла из кабинета с мрачным видом. Потом я вошла и тихо закрыла за собой дверь. Он обошел свой стол сзади, покачивая головой. Он не услышал, как я вошла.

– Мистер Мэтьюс!

Он удивленно вскинул голову, а потом увидел меня. На его лице отразилось облегчение – наверное, он ожидал, что та девочка вернулась для продолжения неприятного разговора.

– А, здравствуй, – сказал он, опускаясь в свое кресло. – Извини, я не слышал, как ты вошла. Я сегодня сам не свой – удивительно, как настойчиво некоторые пытаются выбить из меня хорошие оценки, даже если не заслуживают их. Начинаешь жалеть, что они не вкладывают столько же рвения и целеустремленности в написание самой работы.

Я застыла перед его столом.

Он перестал улыбаться и растерянно посмотрел на меня:

– Не стоило так говорить, это непрофессионально. Чем я могу тебе помочь?

Я глубоко вдохнула и откашлялась. Его непринужденная болтовня сбила меня с толку. Я рассчитывала, что смогу сразу перейти к делу. Еще один вдох. Я справлюсь, сказала я себе.

– Я знаю, что той ночью Анна собиралась встретиться с вами.

Он посмотрел на меня пустым взглядом, словно не понимал, что я имела в виду. А он хорошо притворяется.

Я продолжала:

– Я знаю, что между вами была связь.

Его глаза расширились, и он выпрямился в кресле.

– Погоди, – произнес он. – Что?

Я покачала головой. Отступать было нельзя – мне нужно было произнести все от начала и до конца, и меня начало трясти.

– Я хочу знать, была ли она с вами той ночью. Я хочу знать…

– «Связь»? Ты серьезно?

Я уверенно кивнула:

– Я не хочу, чтобы у вас были какие-то проблемы. Для меня это не важно. – Я вцепилась одной рукой в другую, крепко стиснув пальцы, чтобы унять дрожь.

Он начал заикаться:

– Боже, я бы никогда… Поверить не могу, что ты и правда думаешь…

– Прекратите, – сказала я. – Прекратите. Я знаю, что вы это сделали. Я знаю. Я все слышала.

– О чем ты говоришь? Что ты слышала?

– Я слышала, как вы говорили у себя дома по телефону. Что вы не хотите, чтобы кто-то узнал… Что они не поймут…

Он покачал головой и встал.

Я продолжила:

– …как ее смерть изменила все. Я слышала. Я знаю.

– О господи… Это не то… – Он будто не знал, что ответить.

Кажется, даже эти несколько слов потребовали от него таких усилий, что ему пришлось снова опуститься в кресло. Он выглядел ошеломленным.

– Я просто хочу понять, – продолжала я. – Хочу, чтобы вы признали это. Мне нужно знать правду. Расскажите мне, что случилось той ночью. Она зашла к вам? Она пила?

Он молчал, обхватив голову руками.

Этого я не ожидала. Я ожидала отрицания, гнева, но не того, что он просто уйдет в себя и откажется отвечать. Я ощутила, как подступает отчаяние.

– Пожалуйста. Скажите мне! – Мой голос зазвучал громче.

Мне хотелось, чтобы он сказал хоть что-то. Чтобы он посмотрел на меня и что-нибудь мне ответил. Что угодно.

Он покачал головой, не отрывая взгляда от бумаг на столе.

– Вы любили ее?

Слова вырвались сами собой, как будто против моей воли, но как только они прозвучали, я поняла, что это единственный важный вопрос, который нужно было задать. Единственное, что могло придать хоть какой-то смысл всему случившемуся.

– Джесс…

Во второй раз я почти прокричала эти слова:

– Вы любили ее?!

Он поднял взгляд. В его глазах я увидела ужас и печаль. И еще жалость.

Вы не имеете права меня жалеть, подумала я. Никакого права. Со мной все в порядке. Это вас… это вас… Я попыталась произнести что-то еще, хоть что-нибудь, чтобы вернуть контроль над ситуацией. Но я лишь бессильно всхлипнула и убежала.