Redrum 2018-2019 - Юлия Саймоназари

а простофиля-брат снабжал его едой. Нестор нисколько не жалел о том, что сделал. Отец хотел забрать его жизнь — а вместо этого отдал свою. Доктор Исидор отказался помогать добром, а его паршивый сынок как-то врезался в Нестора на улице, когда тот нес в руках сырой от краски лист бумаги — не законченный еще рисунок. То была статуя в парке, которую Нестор рисовал с натуры, если удавалось ненадолго сбежать. Столько слез он над ней пролил, потому как жалких крох времени, хоть убей, не хватало, и выходила все какая-то мазня, и вот когда наконец проявилось то, что Нестор хотел показать, ему на пути попался этот вшивый щенок. Надо ли говорить, что рисунок был безнадежно испорчен, а паскудник заливался веселым смехом. Они оба получили по заслугам: он и его папаша.

Нет, совесть нисколько не мучила художника, и только закрытые глаза с портрета преследовали его.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Да не стану я ему открывать глаза, — бормотал сквозь зубы Нестор.

Он набрасывал на холсте женский силуэт, почти неразличимый против солнца, плавные линии тела и рук, струящиеся волосы. Художник чувствовал, как это тело перетекает из одного состояния в другое. Ему хотелось отвести глаза от холста. У него горели щеки, а на зубах хрустел песок. Все, что было на его картинах, Нестор ощущал и обонял. Иногда он показывал свои холсты брату, и тот, свободный от отцовского влияния, надолго застывал перед ними в восторге.

Нестор много писал с натуры: пляж, беседку, сам маяк изнутри и снаружи, но так же часто он изображал диковинные грезы, что виделись ему во сне и наяву.

— Как я жил столько времени без этого…

Художник утробно рычал. Нанесение красок на холст доставляло ему почти животную радость — как и одиночество. Он до того увлекся, что только с третьего раза услышал вопрос доктора:

— Нестор, те облака на картине… Тебе не кажется, что будет гроза? Ты не заплатил мне за визит, а ведь я вылечил тебя…

Художник закричал. Он сбросил со своего локтя чужую руку, вскочил и перевернул стул, чудом не задев холст. Доктор Исидор стоял рядом, с безглазым, как показалось Нестору, лицом. Далеко за смотровой площадкой раздавались глухие раскаты грома.

Нестор мчался по пляжу огромными скачками. Ему не хватало воздуха, в груди нестерпимо жгло. Он упал без сил у самого маяка, и в ту же минуту тяжелые капли дождя застучали по песку. Он рванулся, чтобы подняться, укрыться, но обожгла мысль: нельзя, там ведь… И тут Нестор понял.

— Это его место, — потрясенный, прошептал художник. — Он нарочно заманил меня сюда.

Вокруг бушевала буря. Огромные волны бились о берег. Нестор подумал о неоконченной картине, что осталась в беседке, но не мог решиться пойти за ней.

В небе сверкали молнии, и когда они озаряли светом пляж и море, Нестор видел в небе и воде тысячи глаз. Все они были закрыты, но не спали. Глаза шевелились и в мокром песке, прямо под руками художника. Ставни на маяке давно сгнили, и сейчас, в бурю, страшно дребезжали стекла в окнах. За ними тоже виднелись глаза.

Нестор, охваченный ужасом, лежал на песке, прикрывая голову руками. Ему казалось, что он в аду. Он не сразу заметил, что гроза прошла, небо очистилось, молнии погасли. Стало тихо. Сердце билось все медленнее, зубы уже не так сильно стучали друг о друга. И тогда Нестор услышал над собой голос.

Голос был жаркий и сухой, как зола, будто его владелец сжег связки в огне. Кожа облетала с него черными лепестками. Таким голосом не мог разговаривать человек.

— Я пришел взять плату.

— Я ничего не покупал у тебя.

— Ты купил свободу, но не заплатил за нее. Я легко верну тебя туда, где ты пребывал до тех пор. Без моей помощи ты бы не избавился от отца, не совладал бы с доктором и его мальчишкой. У тебя редкий дар, но ты слаб и труслив. Ты можешь обманывать брата, но не покончишь с ним — духу не хватит. А он выдаст тебя, когда узнает, что ты сделал. Если сбежишь — тебя найдут. Ты не умеешь прятаться.

— Чего ты хочешь?

— Чтобы ты открыл мне глаза.

— Зачем?

— Мои глаза сжег огонь. Мне надоело быть слепым.

— Ты дьявол.

— Нет.

— Дай мне успокоиться и подумать. Если я сейчас возьму кисть, то не удержу ее в руке. Ты такого страху на меня нагнал… Сердце так ходуном и ходит…

— Будь по-твоему. Даю тебе время до следующей пятницы. Если я к тому времени не получу свое, Леандр все узнает.

Нестор еще долго лежал ничком, а когда, наконец, поднял голову, пляж был пуст.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Не смогу убить брата? — шептал Нестор себе под нос. — Да ты не знаешь, что я могу.

Он досуха вытерся и переоделся, но его все равно била дрожь. Тогда художник вскипятил воду и заварил себе чай, для вкуса бросив туда несколько яблочных долек.

Нестор сидел у кухонного стола и прихлебывал обжигающий напиток. Вошла Мина: просочилась через дверь и встала на месте, переступая дымчато-серыми лапами, сквозь которые проглядывал пол. Она запела протяжную кошачью песню.

— Попрятались, да? — зло спросил Нестор. — Знаю, вы его сами боитесь. Песочная женщина не велела открывать ему глаза. Я и не буду. Но я и брата убивать не хочу! А Леандр меня заставит ответить за мои преступления. Он не успокоится, пока меня не поймают, ни за что не успокоится! Что же делать, Мина? Может, ты мне поможешь? Кто он такой, наконец?

— Хозяин, — ответила кошка и растаяла в воздухе.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Убить брата. Похоронить его в каменном склепе, куда Нестор заманил отца — предложил тому отправиться к святым местам, к месту подвига святой Элдеры, уничтожившей дьявола. Потом вызвал сюда же доктора Исидора, чтобы тот рассказал Леандру о сонной болезни.

Да, оставить там тела обоих, а вход завалить. Вернуться в город на красно-белом троллейбусе и наврать, что брат и пробудившийся отец пропали. Может, утонули в море, может, вознеслись на небеса или ушли в монастырь.

Про склеп на маяке слышали многие, но никто в точности не знал, где он находится. Говорили, что этот склеп такой древний, что даже старше теперешней религии. В те