Парфюмер. История одного убийцы - Патрик Зюскинд

В эти зимние дни он поставил еще один опыт. Одной немойнищенке, бродившей по городу, он платил франк, чтобы она в течение дня носилана голом теле тряпки, обработанные различными смесями жира и масла. Выяснилось,что комбинация жира ягнячьих почек и беспримесного свиного и коровьего сала всоотношении два к пяти к трем при добавлении небольших количеств девичьегомасла лучше всего подходит для усвоения человеческого запаха. На этом Гренуй остановился.Он отказался от того, чтобы овладеть целиком каким-то живым человеком ипереработать его по правилам парфюмерии. Это было бы всегда связано с риском ине дало бы новых результатов. Он знал, что теперь он владеет техническимиприемами, которые позволяют насильно отобрать у человека его аромат, и это ненуждалось в новых доказательствах.

Запах человека сам по себе был ему тоже безразличен. Запахчеловека он мог достаточно хорошо имитировать суррогатами. То, чего он страстножелал, был запах определенных людей: а именно тех чрезвычайно редких людей,которые внушают любовь. Они-то и стали его жертвами.

В январе вдова Арнульфи сочеталась законным браком со своимпервым подмастерьем Домиником Дрюо, который, таким образом, стал мэтром Дрюо,мастером перчаточных и парфюмерных дел. Был дан большой обед для мастеровгильдии, обед поскромнее для подмастерьев, мадам купила новый матрац дляпостели, которую она отныне официально делила с Дрюо, и вынула из шкафа своияркие платья. В остальном все осталось по-старому. Она сохранила за собойдоброе старое имя Арнульфи, сохранила неразделенное имущество финансовоеруководство делами и ключи от подвала; Дрюо ежедневно исполнял свои сексуальныеобязанности, а потом освежался вином; а Гренуй, хотя и оказался первым иединственным подмастерьем, выполнял основную часть навалившейся работы занеизменно маленькое жалованье, скромное питание и убогое жилье.

Год начался желтым потоком кассий, гиацинтами, фиалками инаркотическими нарциссами. Однажды мартовским воскресным днем — прошел примерногод с момента его прихода в Грас — Гренуй отправился на другой конец городапосмотреть, как обстоят дела в саду за каменной стеной. На этот раз он былподготовлен к запаху и довольно точно представлял, что его ожидает… и все же,когда он ее учуял, уже у Нового моста, на полпути к тому месту за стеной,сердце его забилось громче, и он почувствовал, как кровь в его жилах вскипелапузырьками от счастья. Она была еще там — несравненно прекрасное растениеневредимо перезимовало, налилось соком, подросло, расправилось, выпустилороскошнейшие побеги! Ее аромат, как он и ожидал, стал сильнее, не потеряв своейизысканности. То, что еще год назад искрилось брызгами и каплями, теперьструилось плавным, слегка постозным потоком аромата, сверкало тысячью красок, икаждая краска была цельной и прочной и больше не обрывалась. И этот поток,блаженно констатировал Гренуй, питался из все более сильного источника. Ещеодин год, еще только год, еще только двенадцать месяцев, и источник забьет вполную силу, и он сможет прийти, захватить его и приручить дикое извержение егоаромата.

Он пробежал вдоль стены до знакомого места, за которымнаходился сад. Хотя девушка явно была не в саду, а в доме, в горнице зазакрытыми окнами, ее аромат веял, как ровный мягкий бриз. Гренуй стоял совсемтихо. Он не был оглушен или опьянен, как в первый раз. Он был полон счастливымчувством любовника, который издалека подстерегает или наблюдает за своейбоготворимой возлюбленной и знает, что через год уведет ее к себе. В самом деле,Гренуй, этот одинокий клещ, это чудовище, эта нелюдь Гренуй, который никогда неиспытывал любви и никогда не мог внушить любви, стоял в тот мартовский день угородской стены Граса, и любил, и был глубоко счастлив своей любовью.

Правда, он любил не человека, не девушку в доме, там, застеной. Он любил аромат. Только его, и ничто другое, и любил его как будущийсобственный аромат. Через год он завладеем им, в этом он поклялся себе своейжизнью. И, принеся этот своеобразный обет или заключив эту помолвку, присягнувсохранять верность своему будущему аромату, он в радостном настроении покинулместо присяги и через заставу Дю-Кур вернулся в город.

Лежа ночью в своей хижине, он еще раз извлек ее аромат извоспоминания — не смог противостоять искушению — и погрузился в него, он ласкалего и позволял ему ласкать себя, он ощущал его совсем рядом, так близко, словново сне, словно он уже действительно обладал им, своим ароматом, своимсобственным ароматом, и, пока длилось это опьяняюще-дивное мгновение, он любил егов себе и себя благодаря ему. Он хотел заснуть с этим чувством влюбленности всебя. Но как раз в тот момент, когда он закрыл глаза и ему осталось сделатьвсего один вдох, чтобы погрузиться в грезу, аромат покинул его, внезапно исчез,и его место заполнил холодный запах козлиного хлева.

Гренуй ужаснулся. «А если, — подумал он, — а еслиэтот аромат, которым я овладею, кончится? Ведь это не как в воспоминаниях, гдевсе запахи непреходящи. Реальный запах изнашивается, соприкасаясь с миром. Онлетуч. И когда он износится, не будет больше источника, откуда я его взял. И яостанусь голым, как прежде, и мне придется снова помогать себе моимисуррогатами. Нет, будет хуже, чем прежде! Ведь я уже узнаю его и овладею им,моим собственным царственным ароматом, и не смогу его забыть, так как я никогдане забываю запахов. И значит, я всю жизнь буду терзаться воспоминанием о нем,как терзаюсь уже сейчас, в момент моего предвкушения… Тогда зачем я вообще хочуовладеть им, зачем он мне?»

Эта мысль была чрезвычайно неприятной. Гренуй безмерноиспугался, что, овладев ароматом, которым он еще не владел, неизбежно снова егопотеряет. Как долго он удержит его? Несколько дней? Несколько недель? Можетбыть, целый месяц, если будет душиться очень экономно? А потом? Он уже видел,как вытряхивает из флакона последнюю каплю, споласкивает флакон винным спиртом,чтобы не пропало ни малейшего остатка, и видит, обоняет, как его любимый ароматнавсегда и безвозвратно улетучивается. Это будет медленным умиранием, он как бызадохнется, наоборот, постепенно, в муках испарит себя наружу, в омерзительный,жуткий мир.

Его знобило. Его охватило желание отказаться от своихпланов, выйти в ночь и уйти куда глаза глядят. Ему захотелось перевалить заснеженные горы, и пройти без остановки сто миль до Оверни, и там заползти всвою старую пещеру, и заснуть, и умереть во сне. Но он не сделал этого. Оностался на месте и не поддался желанию, хоть оно и было сильным. Он неподдался, ибо это было его старое желание уйти куда глаза глядят и заползти впещеру. Он уже испытал это. А то, чего он еще не испытал, было обладаниечеловеческим ароматом, ароматом, столь же царственным, как аромат девушки закаменной стеной. И хотя он понимал, что за обладание и последующую потерюаромата ему придется заплатить ужасную цену, все-таки обладание и потеряказались ему желаннее, чем простой отказ от того и другого. Ибо он отказывалсявсю свою жизнь. Но никогда еще не обладал и не терял.

Постепенно сомнения отступили и с ними озноб. Онпочувствовал, как его снова оживила теплая кровь и воля к свершению задуманногоснова овладела им. И овладела им сильнее, чем прежде, ибо теперь эта волядиктовалась не чистым вожделением, но еще и взвешенным решением. Клещ Гренуйпоставленный перед выбором — засохнуть ли в самом себе или дать себе упасть,решился на второе, вполне сознавая, что это падение будет последним. Он сноваулегся на нары, зарылся в солому, накрылся одеялом и почувствовал себя героем.