Цветочки Александра Меня - Юрий Пастернак

Сергей Бычков

Отец Александр всегда шёл к людям, прекрасно знал их печали и трудности. Вспоминается один случай. Умирал мой сосед по дому, человек простой, всю жизнь трудившийся на производстве. Незадолго до того с ним случилось несчастье: на него наехал автопогрузчик. Почти год не срасталась переломанная нога, а вскоре врачи обнаружили злокачественную опухоль. Он умирал, озлобленный на весь мир. Мне хотелось, чтобы священник исповедал и причастил его. Я поехал в ближайший храм. Была пасхальная седмица, на которой службы совершаются ежедневно. Но я не застал священника. Тогда я обратился к отцу Александру. Несмотря на предельную загруженность, он приехал. Умирающий не хотел слышать о священнике. Но отец Александр сумел найти с ним общий язык, исповедал и причастил его. Он примирил его с ближними, с Богом, и тот отошёл в мир иной примирённым.

Марианна Вехова

У меня умирала бабушка, которая меня вырастила. Я её очень любила. Умирание продолжалось три года, и всё это время я просила Господа оставить её ещё пожить… Как только я отвлекалась надолго (на час-два) от молитвы, бабушке становилось хуже, словно я держала её жизнь в руках, а когда руки ослабевали, жизнь таяла. Молитва была непрерывной. Я чувствовала себя аппаратом, поддерживающим функции организма больного человека. Регресс организма замедлялся. Я перестала молиться, когда бабушка была в таком состоянии, что жизнь её уже только мучила: пролежни, беспамятство… И она умерла.

А потом я стала умирать: чахла, беспрерывно простужалась, а главное – меня изводила острая боль в области солнечного сплетения, словно мне сунули туда нож, и я чувствую его и во сне, и наяву. Врачи сказали мне, что это – нервное и не поддаётся лечению: «Пейте болеутоляющие».

Я приехала к отцу Александру, поплакалась. Он меня привёл в кабинет, поставил под иконы, сел и протянул руки так, что я оказалась между его ладонями, как между двух пластин электродов. Он очень сосредоточенно молился, я чувствовала, как от одной его ладони к другой через меня идёт поток тепла. И боль моя стала таять. Он её словно растопил, боль ушла…

– Ну как? – спросил отец.

– Больше не болит, – сказала я удивлённо. – А что это было?

– Это вы надорвались на молитве, – объяснил отец. – Вот, спортсмен, который поднимает тяжести, долго тренируется, постепенно добавляет гири, привыкает к увеличению веса. Если бы он сразу поднял рекордный вес, без тренировок, он бы надорвался. Так и с молитвой. К ней надо привыкать постепенно, не взваливать на себя сразу бремя непрерывной молитвы. Это труд, и труд непростой… – И он отметил в моём молитвеннике утренние и вечерние обязательные молитвы, а Иисусову молитву разрешил читать в течение дня только один круг по чёткам. И попросил меня никому не рассказывать, что он меня вылечил. Боль с тех пор не возвращалась. Я решилась рассказать об этом только после его смерти.

Мария Водинская

Я помню, как пришла на его лекцию в Дом художника. Я не могла выбраться в Новую Деревню, так как дети без конца болели, младшему тогда было два года. И сама я мучилась невралгией, были бессонные ночи, а ещё начались странные приступы. Муж хотел уехать из страны, а я отказывалась, будучи не в силах оставить родных и друзей. Было очень тревожно, силы были на исходе. А мне надо было быть в форме, ведь дети были на мне! После лекции я зашла за кулисы. Отца Александра всё время дёргали, толпились люди. Отец подошёл молча, пристально посмотрел. «Я больше не могу», – сказала я и разрыдалась. «Это сердце, Машенька», – сказал он после паузы, осеняя меня крестным знамением. И я ушла. Это была первая ночь, когда я спала. Невралгия прошла надолго, как будто её и не было.[41]

Андрей Ерёмин

Отец Александр, имея дар исцелений, скрывал его. Тем более что такие чудеса не всегда приводили к духовному выздоровлению. Однажды он мне сказал, что раньше ревностно молился об исцелении больных, вымаливал их («да будет воля моя»), но потом понял, что главное в молитве – «да будет воля Твоя».[42]

Отец Александр говорил в беседе с одним человеком, что «готов молиться за любого негодяя». Так мог сказать лишь тот, кто готов понести чужую вину, кто понимает, что такое настоящая христианская молитва за мир. Это опыт великих молитвенников и мучеников.[43]

Елена Захарова

Я вышла замуж, муж мой был крещён в детстве, но не воцерковлён и считал себя неверующим. И тем не менее настаивал на венчании. Мне это казалось странным и даже неправильным, ведь венчание – Таинство, как же неверующему… Поехали советоваться с отцом Александром. После службы отец Александр повёл нас гулять вдоль поля к кладбищу. Поговорил с мужем, а потом сказал мне: «Буду вас венчать. Нет неверующих людей, и те, кто так про себя думают, заблуждаются».

Спустя положенное время отправилась я в роддом. Человеку с медицинским образованием известно многое, так что я очень трусила. До такой степени, что попросила свою подругу обязательно сообщить отцу Александру, когда начнутся роды, и попросить его помолиться. Происходило это рано утром, подруге надо было непременно быть на работе, а после работы поехала она в Новую Деревню, выполнять моё поручение. Роды были трудные, и часам к шести вечера по разговорам врачей я поняла, что дела неважные и могу я сама не родить. И не успела я это осознать и испугаться, как всё произошло наилучшим образом. Я потом спросила подругу, в котором часу она добралась до отца Александра? Оказалось – минута в минуту, буквально. Кто-то может сказать – совпадение, но я уверена, что сила молитвы отца Александра могла не то что роды, а действительно горы двигать.

Владимир Илюшенко

Вот удивительное свидетельство, о котором надо бы знать всем. Об этом сообщила газета «Русская мысль». В Венесуэле жил человек по имени Карлос Торрес. Он уехал в Италию, чтобы изучать теологию, и стал там священником. Это был крепкий, здоровый, жизнерадостный человек, физически очень сильный. Но вот он тяжело заболел: у него был рак. Делали всё возможное: операции, химиотерапию, облучение. Ничего не помогло. Врачи считали, что всё кончено. Но ему ещё очень хотелось жить, и он молился о том, чтобы жизнь была ему дарована…

Шёл 1995 год. В горе и страхе он обратился к отцу Александру Меню, моля его заступиться перед Господом. Исцеление наступило, поразив всех врачей, которые в его истории болезни записали коротко и просто: «Полное выздоровление».

– А почему вы обратились именно к отцу Александру Меню? – спрашивает интервьюировавший о. Карлоса итальянский журналист. – И что вы вообще о нём знали, вы, католический священник, латиноамериканец?

– Я знал, что отец Александр – мученик за Христа. Его убили за его христианскую веру. Всю свою жизнь он свидетельствовал о Боге в мире, где была провозглашена ненависть к Богу. Он жил, зная, что каждый день может стать последним днём его жизни. Его преследовали, ему угрожали, его унижали и оскорбляли. И в конце концов его убили. Я считаю его святым, и к нему я обратился, моля о заступничестве. Я не имел счастья знать его при жизни, но прочитал про него всё, что было написано на доступных мне языках. Мне кажется, что он стал символом, надеждой той Церкви мучеников, которая в девяностые годы вновь получила возможность свободно молиться. После семидесяти лет атеистического режима он первым по-настоящему заговорил о Боге, о Христе. За это и ненавидели его враги, за это и убили.