Железная принцесса - Джули Кагава

Ясень вернулся! Какое счастье! Я с улыбкой шагнула к нему,но встретила такой ледяной взгляд, что замерла как вкопанная. Наверное, принцменя не узнал. Сейчас его лицо потеплеет, а по губам скользнет моя любимая,чуть заметная улыбка. Ничего подобного. Ясень посмотрел на меня как на пустоеместо и сразу направился к трону. Такого я не ожидала. Стало обидно до слез.Если он притворяется перед королевой, мог бы, по крайней мере, сказать«привет». Ну, я ему еще устрою, когда наедине останемся!

— Принц Ясень, — промурлыкала королева, когда сын опустилсяпередней на одно колено, — Ты вернулся. А где же твои братья?

Он поднял голову, хотел ответить, но тут раздался другойголос.

— Он так спешил, ваше величество, что практически сбежал.Если бы я не знал правды, подумал бы, что он не хочет говорить с вами при нас.

Ясень с нарочито равнодушным видом поднялся. В зал вошлидвое, разогнав придворных, как стаю птичек. На поясах у братьев тоже виселидлинные, узкие клинки. Сыновья Маб держались с царственной небрежностью.

Первый — это он заговорил с порога — сложением напоминалЯсеня: такой же худой, грациозный и хищный. У него было узкое лицо и острыйнос. Черные взъерошенные волосы торчали во все стороны, будто иглы. За спинойразвевались полы длинного белого пальто, в заостренном ухе блестела золотаясережка-пуссета. Он прошел мимо, едва удостоив меня взглядом. Голубые глазапосверкивали, словно осколки бриллианта, губы кривились в ленивой усмешке.

Второго принца самого высокого из братьев, я бы не назвалахудым — скорее уж гибким и хорошо сложенным. Его черные как вороново крыловолосы, собранные в хвост, опускались до пояса. За ним следовал огромный серыйволк, настороженно прищурив янтарно-желтые глаза.

Сыновья поклонились королеве.

— Явор. Берест, — сказала Маб с улыбкой, — Наконец-то моимальчики дома. Какие вести? Нашлись в наших землях железные фейри? Вы принеслимне их мерзкие ядовитые сердца?

— Ваше величество, — начал самый высокий и старший изпринцев. Берест, — мы объездили всю Тир-на-Ног от Ледяных равнин и Мерзлогоболота до Стеклянного моря и не нашли ни следа железных фейри.

— Кажется, наш дорогой брат немного преувеличил, — насмешливодобавил Явор. — «Несметные полчища» как в воду канули.

Ясень возмущенно поглядел на него и отвернулся, всем видомпоказывая, что ему все равно, однако у меня загорелись щеки.

— Он не солгал, — выпалила я и тут же оказалась в центревсеобщего внимания. — Железные фейри существуют, и они где-то рядом. Если вы непослушаете нас, то и пикнуть не успеете, как вам придет конец.

Явор недобро улыбнулся, прищурив глаза.

— И с чего же полукровке, дочери Оберона, так волноваться зажизнь темных фейри?

— Хватит! — разнесся по залу хриплый голос королевы.

Она встала и махнула рукой.

— Все вон! Я хочу поговорить с принцами наедине.

Толпа начала редеть. Придворные уползали, выскальзывали,топали прочь из тронного зала. Я медлила, стараясь поймать взгляд Ясеня. Может,и мне остаться? В конце концов, я тоже знаю кое-что о железных фейри. Мнеудалось привлечь его внимание, но принц только раздраженно прищурился.

— Ты что, не слышала, полукровка? — холодно спросил он.

Мое сердце сжалось в комочек. Я стояла, раскрыв рот и неверя своим ушам.

Ясень презрительно добавил:

— Тебе тут не место. Уходи.

В глазах у меня задрожали горячие, злые слезы. Я шагнула кнему.

— Ясень... — Он поглядел на меня с отвращением.

— Для тебя — господин Ясень или ваше высочество, полукровка!Кстати, я, кажется, не позволял тебе со мной говорить. Заруби себе на носу:если забудешь свое место, его тебе напомнит мой меч!

Небрежным взмахом руки он приказал мне убираться прочь иотвернулся. Явор захихикал, Маб холодно и насмешливо взирала на меня с высокоготрона.

Меня душили слезы. Вся дрожа, я закусила губу, чтобы неразреветься. Нет, рыдать я не собиралась. Только не перед королевой, Явором иБерестом! Ведь они так этого ждали, я по лицам видела. Показывать слабость былоникак нельзя, иначе темные фейри быстро со мной разделаются.

Особенно теперь, когда Ясень стал таким же чудовищем, какони.

Я поклонилась королеве со всем достоинством, на которое быласпособна.

— Простите, ваше величество. — Мой голос почти не дрожал, —Я оставлю вас наедине.

Маб кивнула, Явор отвесил мне шутовской поклон, а Ясень иБерест даже не взглянули. Скрепя сердце я развернулась и с высоко поднятойголовой вышла из тронного зала.

Когда я проснулась, в окно лился холодный свет. Лицо горело,щеки были влажными, подушка намокла. Одну блаженную секунду я лежала, ни о чемне думая, а затем воспоминания нахлынули на меня черной волной.

К глазам снова подступили слезы, и я с головой спрягаласьпод одеяло. Я почти всю ночь проплакала, уткнувшись носом в подушку, чтобы никтоне услышал.

Слова Ясеня больно ранили меня. До сих пор не верилось, чтоон искренне меня презирает, относится так, словно я — грязь под ногами. Я такна него рассчитывала, так ждала, когда он вернется, а теперь мне будто гвоздьвбили в сердце. Выходит, он меня предал и всю дорогу к Железному королю ломалкомедию. Притворялся, чтобы заманить в Зимнее королевство. А может, я простоему надоела? Ведь фейри такие непостоянные и бессердечные.

Я осталась одна-одинешенька и совсем не знала, что делать.Вот бы меня навестил Пак! Беззаботный Пак, который так заразительно смеялся ивсегда знал, как меня развеселить. В человеческом обличье Робби Плутски жил снами по соседству. Мы с ним были не разлей вода. На самом деле Робби оказалсяПлутишкой Робином, знаменитым Паком из «Сна в летнюю ночь». Оберон приказал емуохранять меня, но Пак ослушался своего короля. Первый раз — когда мыотправились искать Итана в Небывалое, а во второй — когда я сбежала от светлыхфейри и Оберон послал его за мной. Эта преданность дорого стоила Робину. Однаиз военачальниц Машины, Вирус, выстрелила в него и едва не убила. Нам пришлосьоставить Пака у дриады, пока он не поправится. Меня до сих пор мучило чувствовины за этот поступок. Стоило вспомнить о Робби, как на глаза опять навернулисьслезы. Он жив. Он не мог умереть, когда мне так его не хватает.

В дверь забарабанили чьи-то пальчики. Я вздрогнула.

— Мега-а-ан, — пропела фука Тайсин, — Встава-а-ай. Я знаю,что ты там. Открой!

— Убирайся! — крикнула я, вытирая глаза, — Я заболела и никудане пойду.

Конечно, это ее только раззадорило. Фука начала царапатьдверь, и от противного скрежета меня дрожь пробрала. Тайсин завыла еще громче инастойчивее. Зная, что она просидит так целый день, я спрыгнула с кровати,протопала через всю комнату, распахнула дверь и рявкнула: