Кольцо - Даниэла Стил

Фон Трипп вздохнул и взглянул на золотой перстень спечаткой, который носил на левой руке.

– Она слишком юна, Иоганн. В сущности, Ариана ещеребенок. – Он снова вздохнул. – Да и времена сейчас тяжелые. Я хочу,чтобы у Арианы была возможность принять столь важное решение не под гнетомвнешних обстоятельств, а по велению сердца. – Он печально покачал головой:– Если, конечно, нормальные времена когда-нибудь наступят.

– Ты прав, Манфред. Времена сейчас действительно неважные. Иименно поэтому вам лучше не тянуть со свадьбой. – Лейтенант понизил голос:– Сам понимаешь, долго мы не продержимся.

– Думаешь, не выдержим натиска американцев?

Иоганн покачал головой:

– Честно говоря, меня больше беспокоят русские. Если онидоберутся до Берлина первыми, нам всем конец. Одному Богу известно, что ониздесь устроят. Если даже мы останемся в живых, нас наверняка загонят вконцлагеря. У человека семейного все-таки больше шансов избежать этой участи.Да и американцы будут к Ариане любезнее, если она получит статус законной женыкадрового офицера.

– Неужели ты думаешь, что конец так близок?

Иоганн отвел глаза и замолчал.

– Видимо, да, – сказал он не сразу. – И так жесчитает ближайшее окружение фюрера.

– Сколько же мы сможем продержаться?

Приятель пожал плечами:

– Два месяца, три… Если произойдет чудо, то четыре. Но войнапочти закончена. Германия никогда уже не будет такой, какой мы ее привыкливидеть.

Манфред медленно кивнул, думая, что Германия и так уже давноперестала быть страной, которую он когда-то так любил. Может быть, после войныу нее появится шанс возродиться вновь – конечно, если союзники не разорят ее дотла.

В последующие дни Манфред с крайней осторожностью попыталсявыяснить, насколько достоверна информация, полученная им от Иоганна.Осведомленные знакомые дали понять, что именно так дела и обстоят. Вопросзаключался не в том, падет ли Берлин, спорили лишь, сколько он продержится. Итогда фон Трипп понял, что необходимо сделать кое-какие приготовления.

Он переговорил с нужными людьми и через два дня сделалАриане подарок, приведший ее в полный восторг.

– Какая прелесть! – восхитилась она. – Но ведь унас уже есть «мерседес»!

Перед домом стоял серый невзрачный «фольксваген» модели 1942года. Человек, продавший Манфреду автомобиль, утверждал, что машина прочная инадежная. Если бы не бомбежка, после которой хозяин «фольксвагена» потерял обеноги, он ни за что не расстался бы со своим сокровищем. Манфред не сталобъяснять Ариане, по какой причине автомобиль поменял хозяина. Без лишних словон усадил ее за руль и сам сел рядом.

– Мой «мерседес» остается. А эта машина будет твоей.

Они сделали круг по кварталу, и Манфред убедился, что Арианаводит машину не так уж плохо. Весь последний месяц он давал ей уроки вожденияна своем «мерседесе», а «фольксваген» в управлении гораздо проще. Когда онивернулись к дому, у Манфреда был такой озабоченный вид, что Ариана тоже посерьезнела.Коснувшись его руки, она спросила:

– Манфред, зачем ты купил эту машину?

Она и так догадалась об истинной причине, но хотела, чтобыон сам об этом сказал. Неужели нужно будет уезжать? Неужели придется скрыватьсябегством?

Манфред взглянул на нее, в его глазах застыли тревога истрадание.

– Ариана, я думаю, что война скоро кончится. Это будетоблегчением для всех нас.

Он обнял ее и крепко прижал к себе.

– Но перед самым концом нам предстоят тяжелые испытания.Берлин, очевидно, подвергнется штурму. Наша армия без боя не сдастся. Это будетне похоже ни на аншлюс[1], ни на падение Парижа. Мы, немцы,будем биться до последнего, американцы и русские тоже не отступят… Скорее всегопоследняя битва войны будет самой кровопролитной.

– Но ведь мы с тобой в безопасности у нас дома.

Ариана очень не любила, когда Манфред чего-то боялся, асейчас было видно, что он не на шутку испуган.

– Может быть, и так. Но я не хочу рисковать. Если городпадет, если его оккупируют, если со мной что-нибудь случится… Я хочу, чтобы тысела в эту машину и уехала отсюда. Как можно дальше.

Он произнес эти слова с такой железной решимостью, что вглазах Арианы отразился ужас.

– Когда кончится бензин, ты бросишь машину и дальше пойдешьпешком.

– Я должна бросить тебя здесь? Ты с ума сошел! Да и куда япойду?

– Куда угодно. К ближайшей границе. Доберешься до Эльзаса,оттуда – во Францию. Американцам скажешь, что ты эльзасская уроженка, все равноони ничего в этом не смыслят.

– К черту американцев! Что будет с тобой?

– Я разыщу тебя. Но сначала нужно покончить с делами здесь.Бежать я не могу. У меня есть долг, я – офицер.

Но Ариана отчаянно замотала головой, приникла к нему ивцепилась в его рукав изо всех сил.

– Манфред, я тебя не брошу. Никогда. Если меня убьют – пусть.Даже если Берлин обрушится мне на голову, все равно я тебя не оставлю. Мы будемвместе до самого конца. Если что, пусть забирают нас обоих.

– Не нужно драматизировать.

Он погладил ее, обнял. Манфред понимал, что его слова пугаютАриану, но он должен был все ей объяснить. Кончался март, и ситуация сталагораздо более критической, чем в декабре. Британцы и канадцы дошли до Рейна,американцы оккупировали Саарбрюккен.

– Ну, раз уж ты решила быть со мной…

Он ласково улыбнулся. Дело в том, что Манфред собиралсявоспользоваться советом Иоганна. Действительно, положение любовницы офицеравермахта делало Ариану слишком уязвимой. Уже одно это было достаточнойпричиной.

– Если вы, моя юная госпожа, так упрямы, может быть, все жесоизволите выйти за меня замуж? – улыбнулся он.

– Как, сейчас? – поразилась Ариана.

Она знала, что Манфред хочет во что бы то ни стало дождатьсяконца войны. Но он подтвердил свои слова кивком, и Ариана тоже заулыбалась. Ейне нужно было выискивать какие-то особые причины – достаточно было взгляда,которым он на нее смотрел.

– Да, прямо сейчас. Я не хочу больше ждать. Ты должна статьмоей женой.

– Ура!

Она радостно замолотила кулаками по его спине, потомотодвинулась, запрокинула голову, и лицо ее просияло детской счастливойулыбкой.

– И у нас прямо сразу будет ребенок, да?

Манфред расхохотался:

– Ариана, милая… Может быть, все-таки подождем несколькомесяцев? Или ты думаешь, что к тому времени я буду уже слишком стар и не смогусделать ребенка? Ты из-за этого так торопишься?