Кольцо - Даниэла Стил

– Американцы всех нас убьют, фрейлейн, – всхлипывая,причитала та, что постарше.

Ариана была иного мнения на этот счет, но слишком устала,чтобы вступать в споры. В ее душевном состоянии беседа с другим человекомпредставлялась невыносимой мукой. Однако она знала: если бы американцы и всамом деле намеревались перебить всех немцев, они могли бы сделать это ираньше. «Фольксваген» еле тащился по запруженной людьми дороге. В конце концовАриане удалось свернуть на знакомый проселок, по которому можно было двигатьсянесколько быстрее. Бензин кончился в Касселе, находившемся в двухстах милях отБерлина.

Своих попутчиц Ариана высадила еще в Кальбе, где тех сраспростертыми объятиями и слезами встретили двоюродные сестры. Наблюдая этусцену, Ариана чувствовала нечто вроде зависти. Ведь ее на всем белом светеникто теперь не ждал. Оставшись одна, она гнала машину вперед, находясь в странномоцепенении. В конце концов автомобиль замедлил ход и остановился. Запаснаяканистра оказалась пуста – Ариана забыла ее наполнить. До Саарбрюккена, где, поплану Манфреда, она должна была перейти французскую границу, оставалось ещеполдороги – двести миль. Молодая женщина сидела неподвижно, думая о людскихтолпах, хлынувших на запад из германской столицы. Теперь она превратилась впесчинку, затерянную в этом потоке. У нее нет друзей, нет имущества, и идти ейтоже некуда. Вытерев слезы, Ариана бросила последний взгляд на маленький серыйавтомобиль, подхватила узел с вещами и пешком отправилась дальше на запад.

Понадобилось два дня, чтобы преодолеть сорок миль доМарбурга. Оттуда старый деревенский доктор подвез ее до Майнца. Они ехаливместе три часа, но почти не разговаривали. Благодаря доктору Ариана выигралацелых восемьдесят миль. В Майнце врач сочувственно посмотрел на свою спутницу ипредложил подвезти ее до Нойкирхена, сказав, что это, в принципе, ему подороге. Ариана с благодарностью согласилась, хотя происходящее доходило до неес трудом.

В Нойкирхене Ариана поблагодарила своего благодетеля,уставилась на него невидящим взглядом, словно хотела сказать что-то еще, но недоговорила. За последние часы с ней произошло нечто непонятное – чувствоутраты, раздавленной надежды, бездонного отчаяния словно смерзлось внутри нее внекий неподвижный ком. Ариана уже плохо понимала, куда она направляется. Но онатвердо помнила две вещи: во-первых, бежать из Берлина ей велел Манфред, аво-вторых, Манфред – ее муж. Раз он сказал, что нужно ехать в Париж, сталобыть, так тому и быть. Может быть, парижский друг Манфреда все ей объяснит,скажет, что страшная картина, виденная ею возле рейхстага, – всего лишьсон. Возможно, Манфред уже в Париже, дожидается ее приезда.

– Фрейлейн?

Врач видел у нее на пальце кольцо, но ему не верилось, чтоэта девочка действительно замужем. Скорее всего надела кольцо, рассчитывая, чтооно ее защитит. Однако вряд ли для солдат это будет иметь хоть какое-тозначение. А старого доктора ей бояться нечего. Он ласково улыбнулся и помог ейснять с сиденья узел с вещами.

– Большое вам спасибо, – повторила она, и вновь онощутил на себе ее остановившийся взгляд.

– С вами все в порядке?

Она не ответила.

– Если хотите, через несколько дней я могу отвезти васобратно в Марбург.

Нет, она не намерена туда возвращаться. Ариана твердо знала,что ее путь лежит только в одну сторону. Последнее «прости» уже сказано.

– Спасибо, но я останусь у матери, – тихо ответила она,не желая признаваться, что решила эмигрировать из Германии.

Верить никому нельзя, даже этому симпатичному доктору.

– Спасибо.

Она вежливо пожала ему руку и остановилась, чтобы датьмашине отъехать. Теперь оставалось пройти пешком двадцать миль до Саарбрюккена,там еще десять миль до французской границы, и тогда все будет в порядке.

Но добрых попутчиков больше не попадалось, и Ариана тащиласьпешком по дороге целых три дня. Она устала, замерзла, оголодала, у нее болелиноги. Продовольствие кончилось в первый же день. Дважды она обращалась за помощьюк фермерам, казалось, боявшимся всего на свете. Один дал ей два яблока, второйлишь отрицательно покачал головой. Через шесть дней после выезда из БерлинаАриана наконец достигла границы. Все-таки дошла, подумала она. Оставалосьтолько пролезть под колючей проволокой. С трудом девушка преодолела этупоследнюю преграду. Сердце у нее колотилось, в любой миг можно было ожидатьвыстрела какого-нибудь часового. Но война, судя по всему, действительнокончилась. Никто не охранял границу, никто не обратил внимания на грязную,изможденную молодую женщину в разорванной юбке и свитере, которая, цепляясь заколючую проволоку, выползла на французскую территорию. Оглядевшись по сторонам,Ариана устало прошептала: «Добро пожаловать во Францию».

Потом растянулась на земле и уснула.

Она проспала шесть часов, после чего ее разбудил звонцерковных колоколов. Все тело онемело и ныло от усталости. Предшествующая жизнь– сначала в отцовском доме, потом под нежной опекой Манфреда – никак не моглаподготовить Ариану к подобным испытаниям. Она медленно двинулась вперед подороге, но полчаса спустя лишилась чувств и упала. Еще через два часа на неенаткнулась пожилая крестьянка. Сначала женщина подумала, что перед ней труп, носердце под свитером еле слышно билось, и старуха сходила домой за невесткой.Вдвоем они кое-как притащили девушку в дом. Они укутали ее, растерли, и Арианав конце концов очнулась. Сначала ее вырвало, потом началась лихорадка,продолжавшаяся два дня. Француженки были уверены, что девушка не выживет. Онипочти ничего о ней не знали – лишь то, что она немка. Они поняли это, когдаобнаружили среди ее вещей рейхсмарки и пистолет немецкого производства. Нокрестьянок это обстоятельство не остановило. Сын старухи четыре года проработалв Виши на службе у нацистов. Что поделаешь – война есть война. Если эта девочкаот кого-то бежит, почему бы ей не помочь? Да и война уже кончилась. Крестьянкипровозились с Арианой еще два дня. Она не могла подняться, ее все время рвало,но в конце концов, когда Ариане стало чуть лучше, она сказала, что пойдетдальше. С этими женщинами Ариана разговаривала по-французски. Языком онавладела в совершенстве, акцента почти не было. Она вполне могла выдавать себяза уроженку Страсбурга.

– И далеко ты собралась? – спросила старуха,скептически глядя на нее.

– В Париж.

– Но это больше двухсот миль. Пешком тебе не дойти, ты елена ногах держишься.

Ариана и сама понимала, что крайне истощена. К тому же вмомент падения она, очевидно, ударилась головой и получила сотрясение мозга.Иначе чем объяснить постоянные приступы рвоты и боль в глазах? Сейчас онавыглядела лет на десять старше, чем перед началом своего путешествия.

– Ничего, попытаюсь. Может быть, меня кто-нибудь подвезет.

– На чем? Немцы отобрали все автомобили. А то, что осталось,забрали американцы. У них лагерь в Нанси, и они рыщут по всей округе в поискахсохранившихся автомобилей.