А&В. Бабочка - Tais

class="p1">— Нет, я тебе не изменяла никогда. Но в этом вопросе как раз и ответ, Дэн.

— И что же это за ответ?

— Ревность. Ненормальная, больная ревность. Ты не можешь чуть что, бить морды парням, с которыми я работаю и общаюсь. Ты не должен кричать и оскорблять меня, делать мне больно. Если ты не знал, так вести себя ненормально. Я так не могу.

— Ты думаешь, я ничего не понимаю, да? Не знаю, что ты там задумала?

— Ты о чем?

— Птичка на хвосте принесла, что ты недавно в кафе с папиком каким-то сидела.

— Чего? С каким папиком?

— Ну тебе это виднее будет с каким. Раз задницу свою на денежный мешок усадить решила, так скажи об этом прямо, без всякого «нам придется расстаться» и «я так не могу».

— В тебе видно, еще и комплексы заговорили, Дэн? Ты ведь знаешь, что деньги для меня не самое важное.

— Может и так, а вот карьера — самое. А как же делается карьера в шоу-бизнесе, напомни? Только деньгами или постелью. Сомневаюсь, что ты не в курсе.

— Ты даже не представляешь, как сильно ошибаешься.

— Хватит врать! — неожиданно даже для самого себя выкрикнул он и ударил кулаком по столу.

Пару секунд она напугано смотрела на него, словно дикий зверек, вытаращив глаза. Ее всю трясло, ей было даже взгляд поднять страшно. Нет больше Дэна, которого она знала. В его лице напротив сидит какой-то псих. Нужно срочно уносить ноги.

— Мне жаль, — сдавленно произнесла она и встала со стула.

Она дошла до коридора, накинула пальто и даже надела уже свои сапожки. Он проследовал за ней и молча наблюдал за ее действиями. Расслаблено и с какой-то необъяснимой издевкой. От его взгляда и странной улыбки ей было не по себе.

— Прощай, — сказала она и толкнула дверь, но та не поддалась. Она попробовала еще раз, но так же безрезультатно. Заперта. — Открой, пожалуйста.

— Вдруг мы стали вежливыми?

— Дэн, не смешно. Открывай.

— Я ведь, правда, хотел с тобой по-хорошему. Ну зачем нужно было так поступать? Мы могли быть счастливы вдвоем всю нашу жизнь. Но ты захотела устроиться получше, да? Шмотки подороже, квартиру побольше? Понимаю. Но извини, так поступить со мной я тебе не дам.

Он больно схватил ее за руку чуть выше локтя и резко потянул назад. Она не могла сопротивляться, ее откинуло назад и швырнуло на стену. Жгучая боль пронзила правый бок, которым она приложилась о бетон. При попытке встать с пола она получила еще один удар уже в живот. От боли она согнулась и упала на колени.

— Не надо, Дэн! Пожалуйста!

— Во всем, что сейчас происходит с тобой, виновата ты сама, шалава!

Он схватил ее одной рукой за ее прекрасные шелковистые волосы и поднял, не обращая внимания на ее слезы и мольбы. Тушь потекла и некрасиво размазалась по щекам, блеск для губ частично стерся, лицо обезобразила гримаса ужаса. Но его это возбуждало. Вся его натура трепетала от происходящего. Еще удар в живот. Ее визг и по его телу прокатились приятные мурашки. Ее красивое хрупкое тело выглядело притягательней, чем когда-либо. Она его. Он может делать с ней все, что заблагорассудится. Он замахнулся свободной рукой, в этот раз целясь в лицо. Она, увидев это, запищала громче прежнего и стала яро отбиваться, с куда большим остервенением, чем до этого.

— Только не по лицу! Умоляю! Только не лицо! — кричала она, все время пытаясь прикрыть лицо руками.

— О! Какие милые попытки спасти свой основной товар, — прорычал он ей в лицо, больно схватив за горло, чтобы она больше не кричала.

Под хрипяще-сипящие звуки он потащил ее в спальню родителей. Она пыталась сопротивляться: схватилась руками за косяк двери спальни, царапалась, дергала руками и ногами, била его. Но все тщетно. Он физически был намного сильнее.

— Будешь кричать или сопротивляться, я расквашу твою прекрасное личико, ты поняла меня? — сказал он с хищной улыбкой на губах, кинув ее на кровать и расстегнув ширинку.

Как только руки с ее горла убрали, она начала жадно поглощать воздух, прерываясь на хриплый сухой кашель. Он навалился на нее своим телом сверху, спустил ее короткие шорты, схватил вновь за горло. Она хрипела и заливалась слезами, в тщетных попытках освободится. Проникнув в нее, по его телу пробежала очередная волна мурашек, так хорошо и приятно ему было. Как будто он получил то, о чем мечтал всю жизнь. Истинное блаженство. От каждого его движения, это ощущение повторялось, ничуть не ослабляясь, а наоборот усиливаясь. Ритм очень быстро ускорился. Его заводило то, как она под ним извивалась и хрипела, потому он совсем не заметил, что его руки обвивают ее шею все плотнее и все сильнее, и что она через какое-то время стала вести себя совсем тихо, уже не хрипя и не отбиваясь, словно теплая бездыханная кукла. Только когда закончил, достиг той идеальной вершины удовольствия, за которой ждет только сладкая истома полного удовлетворения, он убрал руки с ее шеи. Она так и осталась лежать, не шевелясь.

— Просыпаемся! — властно сказал он, вытащив свое хозяйство, но ответа не последовало. — Эй! — Он отвесил ей звонкую пощечину, но и это не дало результата — лишь ее голова завалилась на бок, даже глаза остались, как были настежь открытыми, но полностью бездвижными. — Эй-эй-эй!

Он потряс ее, попытался прощупать пульс — его не было, напряг память и, как помнил, сделал искусственное дыхание с массажем сердца. Бесполезно. Жить покинула это тело, оставив его матери природе на разложение.

— Нет-нет-нет! Молю, очнись!

По его щекам потекли слезы. Он осознал кое-что — только что он прикончил свою любимую. Гнев, застилавший ему глаза, ушел и тем самым позволил понять всю тяжесть своего преступления. Как тогда у театра, внезапно его охватило отвращение к самому себе, и сам он ужаснулся тому, что натворил, сколько боли и страданий он принес по-настоящему дорогому ему человеку.

— Что я натворил?! Прости меня, — он громко зарыдал, уткнувшись в ее уже остывающую грудь.

Все это казалось ему отвратительным сном, и он мечтал проснуться. Но, естественно, мечте это сбыться было не суждено. Смерть — конец всему. Нет обратной дороги, уже ничего не исправишь. Мертвый останется мертвым навсегда. Неизвестно сколько прорыдав, он оторвался от нее и сел на пол со стеклянным пустым взглядом.

«Что делать?». Он не знал ответа на этот вопрос. Он уже ничего не знал и не понимал, словно в один миг его мозг отключился. Его тело