А&В. Бабочка - Tais

он ни в чем и не виноват? Возможно ли, что Дэн себя так ведет не потому что Алекс провинился, а потому что Дэну нравится так себя вести, делать ему больно, оскорблять и топтать?

«Да быть такого не может! Мы же столько лет дружили. Нет-нет-нет. Я знаю, как доказать, что я ему дорог».

Он схватил дрожащими руками свой мобильный. Теория у него была простой — если он дорог ему, если их дружба жива, то он не откажет ему в помощи. Сейчас он ему позвонит, попросит прийти и поддержать. Тем более что сейчас ему действительно нужна помощь, теплые слова и друг рядом. Первая попытка дозвониться была провальной, он не ответил. Вторая тоже. На третьем звонке, Дэн скинул вызов. И на четвертом кинул. Новак настырно названивал, и в конце концов дозвонился.

— Ну чего тебе?! — раздраженно сказал Дэн, наконец, подняв трубку.

— Дэн, п-привет, можешь зайти ко мне? П-пожалуйста, — его голос сильно дрожал, был осипшим и глухим, как у больного или у плачущего человека. Любой, услышав, его сразу это поймет.

— Зачем?

— П-пожалуйста, Дэн. Мне очень плохо, мне нужна помощь.

— Знаешь, мне вот не до тебя совсем. Разбирайся со своими проблемами сам, — быстро сказал Дэн и сбросил вызов.

Новак долго ошарашенно глядел в экран телефона, даже слезы литься перестали. Такой ответ его, мягко сказать, удивил. Эндрю прав во всем. Никому он не нужен. Дэн срать на него хотел, Эндрю тоже его кинул. В голове будто что-то лопнуло. Как-то внезапно внутри не осталось ничего, будто его выпотрошили. Пропала злость, обида, грусть, страх. Никаких эмоций. Но почему-то это было куда хуже, чем когда слезы лились рекой. До тошноты мерзкое чувство. Благо он знал одно средство, которое может помочь с ним. Он поднял ножик.

Предохранитель

Не нужно обладать великим умом, чтобы догадаться, о чем она хочет с ним поговорить. Он понял это сразу, как увидел ее номер на входящем вызове утром. Но, несмотря на это, он был целиком и полностью спокоен. Непоколебимая уверенность, что она это не сделает, поселилась в нем. Она попросту не сможет. Он ей не позволит. Она будет принадлежать ему полностью душой и телом, всегда, всю свою жизнь будет только его.

Эти пару дней в его голову часто забредали мысли об Альфах и о Бетах, о том, где проходит граница отделяющая одного от другого. Лили говорила о генетике, о делении с рождения, о том, что это не под силу поменять. Как бы ни так. Люди — существа разумные, могущественные от природы. И главное могущество — сила меняться и менять мир вокруг себя. Родился блондином, а хочешь быть брюнетом — пожалуйста, вот краска для волос. Хочешь накаченное и загорелое тело — держи фитнес центры и солярии. Не нравится форма носа — привет хирургия. И так во всем. Современный человек способен изменить все, что хочет. Вырубать леса, осушать реки или наоборот создавать их, летать в облаках и погружаться на морское дно, не имея ни крыльев, ни жабр. Человек способен на все. И разве Бете не под силу стать Альфой, если он очень хочет? Разве нельзя эту силу приобрести, накачать как тело? Неужели мы позволим природе, давно порабощенной и изувеченной человеком, влиять на наши жизни, делить нас на первый и второй сорт? «Ага, сейчас. Я буду тем, кем хочу. Я — Альфа. Я — венец творения. И докажу это» — думал он, потому не оставлял ни единой возможности, что у нее получится бросить его.

После утреннего звонка он активно обдумывал план действий, прокручивал в голове диалоги с ней, что нужно сказать, чтобы она поддалась и осталась с ним. Все его мысли об этом были насквозь пропитаны необычайным хладнокровием и расчётливостью. Он понимал, что где-то нужно будет сыграть на жалости, где-то наоборот придется надавить, а где-то проявить чувственность, обольстить красивыми речами и обещаниями. В теории у него был безупречный план, продуманный, казалось, во всех деталях.

Когда раздался звонок в домофон, в этом плане он был уверен абсолютно. Но он рухнул почти с первой реплики актрисы, которая не пошла по его сценарию.

— Проходи, раздевайся. Я такое вино купил, обалдеешь, — бросил он небрежно, делая вид, что это обычный ее визит.

— Нет.

— В смысле?

— Я не задержусь. Ты ведь знаешь, о чем я хочу поговорить, так?

— Догадываюсь. Но тебе не кажется, что лучше это обсудить не в дверях? Не хочешь вино — ладно, но давай хоть на кухню пройдем.

Секунд десять она смотрела на него, размышляя стоит ли. Она хотела отдать кольцо, сказать о расставании и тут же убежать домой. Будто какие-то внутренние, забытые человеком инстинкты били в ней тревогу, говоря, что тут опасно задерживаться. «Беги-беги-беги» — твердили они, не затыкаясь. Но с другой стороны Дэн полностью спокоен, легкая расслабленная улыбка на губах, такие знакомые голубые глаза, в которых не отражалось и капли зла. Что с ней может случиться? И не грубо ли будет так отказаться? Подумав, она решила, что, правда, стоит зайти.

Разувшись и сняв верхнюю одежду, она последовала за Дэном на кухню и села за стол по его приглашению. Он налил себе вина и сел напротив. На улице начинался дождь. Из чуть приоткрытого окна стали доносится звуки бьющих о подоконник капель. Сначала изредка постукивая, но с каждой секундой усиливаясь, превращаясь в густой гул, заглушающий, казалось, все. Бокал в его руке постепенно пустел. Они молча сидели, не поднимая друг на друга глаз. Размытый приглушенный свет — не все светильники было включены — создавал приятную интимную атмосферу, словно обволакивая. Напротив сидит ее любимый, близкий и дорогой человек. Хотела бы она броситься к нему в объятья и провести этот вечер, как провели они много вечеров до этого — прикончить бутылку на двоих, заняться любовью, а потом, разнеженными и счастливыми, посмотреть какой-нибудь фильм. Вдруг повеяло холодом, и это отрезвило ее мысли. Она вспомнила, каков может быть ее любимый, какой ненавистью могут гореть его глаза и на что он способен в приступе ревности. Протяжно вздохнув, она, не сказав ни слова, сняла кольцо и положила на центр стола.

— Вот как?

Вместо ответа она кивнула.

— Почему? Другого нашла, да?! — По его плану он должен был сказать другую реплику, но злость начала выходить из берегов, он все меньше контролировал себя.

Он лишь чуть повысил голос, но этого хватило, чтобы она от страха подскочила.