В свободном падении - Антон Секисов

кармана кошелёк, скреплённый с чёрными джинсами длинной цепью, и отщипнул из него несколько мятых тысяч. Проведя нехитрую операцию обмена денег на диски, клиент поспешно удалился.

— Нет, ну ты видел! Ты видел! Это же «Спид» Сирин, вот так запросто зашёл сюда! «Спид» Сирин из «Уховёрток», подумать только! — принялась вопить Надежда, вращая глазами, когда тот полностью скрылся из виду.

— Ах да, припоминаю… — вяло поддержал я её.

— Да что же ты стоишь? Беги за ним, догони его! Скажи, что ты его фанат, всучи ему свой диск!

Я покосился на дверь с сомнением. Жизнь уже сталкивала нас со «Спидом» ранее, правда сам «Спид» вряд ли помнил о том столкновении. Это случилось на его концерте в клубе «Точка» несколько лет назад. Я привёл туда тогдашнюю свою девушку, и после концерта музыкантами был устроен всеобщий хоровод. Мы скакали друг за другом, выкрикивая глупое и бессвязное, девушка оказалась сзади меня. В какой-то момент скакавший сзади девушки «Спид» облил её своим пивом.

— Что за кретины прыгают с открытой бутылкой? — возмутился я, узрев перед собой звёздную кривозубую ухмылку.

Звезда, глупо улыбаясь, молчала, уставившись прямо на меня.

Я придвинулся к звезде, намереваясь уже схватить её за лацкан концертного пиджака, но возможный конфликт в зародыше удушила облитая девушка. Оказавшись тогда между нами, она приняла неправильную сторону: одновременно ожесточённо отпихнув меня от звезды локтем, она разлилась перед «Спидом» вульгарным кокетливым смехом: «Ничего, ничего страшного», — пролепетала она заискивающе невменяемому «Спиду». «Спид», продолжая ухмыляться, поскакал себе дальше, брызжа пивом. Девушка эта, отвлекаясь от темы, оказалась напрасным вложением денег и энергии.

— Не собираюсь я унижаться перед этим козлом, — сообщил я Наде. — Пусть сам попросит наш альбом, если ему захочется.

— Да с чего бы ему просить твой альбом!? — развопилась Надя. — Ты соображаешь вообще, что несёшь? Может, он ещё и автограф должен у тебя попросить!?

— Должен, — угрюмо согласился я.

Я хотел поговорить с Надей ещё, но та была явно перевозбуждена. Перестав быть похожей на декадентку, она в момент превратилась в раскрасневшуюся от пахоты колхозницу и все выкрикивала: «„Спид“! Да это же „Спид“ Сирин, тот самый! Иди же, иди же к нему!..» «Вот сама к нему и иди» — огрызнулся я и, хлопнув дверью, оставил её наедине со своими фантазиями.

Выйдя на улицу, я успел заметить, как красная ретро-машина, «Олдсмобиль» или «Кадиллак» с откидным верхом и с кривозубой звездой рок-н-ролла на борту, пересекла шоссе и слилась с гурьбой прочих прожигателей топлива. В воздухе растворялся выпущенный им пахучий чёрный дым.

Уже подойдя к двери квартиры, я вдруг вспомнил, что меня могли подстерегать, что я должен был быть осторожнее. Обругав себя за легкомысленность, я достал дверной ключ и попытался вставить его в скважину. Простая вроде бы, будничная процедура внезапно не удалась. Скважина отвергла ключ, не дав войти в неё и на сантиметр. Я попытался ещё раз, с тем же эффектом. Я нагнулся и посмотрел в щель: в ней уже находилось что-то, торчал какой-то инородный металл. Сердце моё вяло затрепыхалось, а лоб покрылся испариной, но, прежде чем я что-либо сообразил, ключ в двери агрессивно защёлкал, и дверь открылась. На пороге стояла грозная бабушка. Моя бабушка.

— И где же ты шляешься, друг мой? Уже девятый час, — сообщила она властно. Ничего ещё не понимая, я молча зашёл внутрь. Стащил куртку, повесил на крючок, сбросил грязные кеды, один за другим.

— Что ты творишь, поганец, — возмутилась бабушка, — раздевайся у входа!..

Я зашёл в ванну и принялся намыливать холодные ладони с тревожным чувством. В кухне, я слышал, кипела вода и по разделочной доске яростно стучал нож.

— Чего там копаешься? — встретила меня бабушка в фартуке. — Давай, садись. Голодный как волк небось.

С дымящейся сковороды в тарелку был доставлен пышный омлет с луком. В миске стоял высокий салат, бутерброды с ветчиной на подставке. Мутноватый отвар в чашке наполнял кухню травяными запахами. С неохотой взяв вилку, я осознал, что необычайно голоден. Орудуя приборами, я с аппетитом отправлял содержимое всех тарелок, подносов, подставок, сковород и кастрюль вниз по пищевому тракту. Почувствовав, что под завязку набит едой, я облизал губы и откинулся на стуле.

— И всё-таки, чем я обязан… так сказать… столь приятному сюрпризу?

Бабушка возвышалась надо мной, уперев в бока полные белые руки.

— Нажрался, а теперь хамить, да? — отозвалась она, ловко собрав со стола всю посуду одним движением.

Я повертел в руках пустую солонку, которая, оказывается, всё это время стояла на столе, но я заметил её только сейчас. Поставил её на место.

— Нет, я, в общем, не имею ничего против твоих визитов, но мы сможем избежать недоразумений, если ты будешь предварительно уведомлять меня о них по телефону.

— Ишь, как заговорил! Визитов… Визитов в хлев не делают, в хлев приходят чистить дерьмо!

— Я бы попросил…

— Визитов… А может, ты ещё будешь принимать бабушку по предварительной записи, а, визитёр хренов?

Бабушка уселась рядом со мной, громко скрипнув табуретом. Накрыла мою руку своей тёплой морщинистой рукой.

— Мы волнуемся за тебя, Андрей!

— Мы — это кто? Чьи интересы ты представляешь, моя дорогая baba?

— Мы — это твоя семья, если ты забыл. Посмотри на себя, тебе уже сколько? 23… 24 года?.. Но ты ведь ещё совсем безмозглое дитя! Я заглянула в твой холодильник… Поверить не могу, чем ты питаешься. Одна химия, никаких витаминов. Ни каш, ни супов! Я тебе, кстати, продуктов привезла. Маслица там… картошечки, помидорчиков, свеколки…

— Спасибо, бабушка!

— Да что спасибо, что спасибо? — рассердилась вдруг бабушка. — Твоя мать говорит мне: успокойся, это его личная жизнь, пусть живёт, как хочет. Но я так не могу! Да видела бы она, как ты живёшь! Я приглашу её сюда, пусть полюбуется…

— Вообще говоря, бабушка, откуда у тебя ключ?..

— Повсюду грязь, бутылки на полу валяются, какие-то, я извиняюсь, бляди развешивают у тебя в ванной свои трусы… Превратил дедушкину квартиру в бордель и притон. Дед твой хотя и был потаскун, но, по крайней мере, опрятный!

— Опрятный потаскун, замечательно! — я неловко встал из-за стола, опрокинув кетчуп. Тот, упав, выдавил из себя красную вязкую струю с непристойным звуком. — Вместо того, чтобы вламываться в мой бордель и инспектировать грязное бельё, бабушка, я посоветовал бы тебе заиметь свой собственный. Его ты сможешь обустроить по собственному желанию!

— Боже мой, что ты несёшь, — бабушка ахнула, схватившись одновременно за сердце и за лоб, как актриса провинциального театра, которой требовалось изобразить горе.

— Что ты несёшь… — повторила она с глубоким мелодраматическим вздохом. — Твоя мать вырастила