Все оттенки ночи. Страшные и мистические истории из переулков - Анна Александровна Сешт

своего друга, в Токио, где жил последнюю пару недель. Генри сморгнул остатки сна и сосредоточился на силуэте, склонившемся над ним.

– Опять кошмар? – участливо спросил Сората и поднял сползший на пол плед.

Генри провел ладонями по вспотевшему лицу и кивнул.

– Не бери в голову, у тебя и без меня забот полно.

– Какие заботы, Генри, о чем ты? – улыбнулся Сората, но темные круги под глазами говорили правду, в отличие от него. Мельком глянул на светящиеся цифры электронных часов – почти полночь, Сората снова вернулся с очередного совещания почти что завтра. Его планы насчет острова Синтар – крохотного клочка суши в россыпи японского архипелага – были, на взгляд Генри, слишком амбициозными, но как лучший друг он сейчас мог сделать только одно – поддерживать его, что он и старался изо всех сил делать. Может, Сората прав, и ему удастся воплотить чужую мечту о месте, в котором все будут счастливы, месте, которое из ада на земле наконец-то станет тем, чем и задумывалось когда-то, – домом.

– Генри, – Сората сел рядом на край дивана и похлопал его по плечу, – на Синтаре мы оба потеряли близких, и эти утраты уже не восполнить. Пока ты лежал в реанимации, я молился о том, чтобы остров больше не забрал у меня никого, и, мне кажется, боги услышали. Тебе тоже пора отпустить это… Академии “Дзюсан” больше нет.

Генри потер ладонями лицо, чтобы не показать эмоций. Два с лишним года назад он прибыл в Японию ради одной цели – найти младшую сестру, уже тогда догадываясь, что опоздал. Но там он нашел друга, ради которого готов раз за разом рисковать жизнью, и, к сожалению, эту преданность ему уже приходилось доказывать. И все равно остров Синтар не отпускал их даже сейчас.

– Если бы мы могли больше никогда не возвращаться туда, – беспомощно простонал он.

– Прости, – голос Сораты выдавал смущение, – я собирался сказать тебе завтра.

– Сказать что?

– Мы хотели сделать тебе сюрприз, понимаешь? Подумали, тебе стоит немного развеяться, повеселиться. Ну, и мне тоже, – Сората неловко хохотнул, запуская пальцы в отросшие черные волосы. – Скоро Хэллоуин, и Руми предложила отметить его вчетвером, ты, я, она и Хибики.

Он говорил слишком много и слишком быстро, это неспроста. Генри выпрямился и посмотрел в его поблескивающие в полумраке глаза.

– Руми предложила? – переспросил он, подозревая подвох. – Она приедет сюда?

– Нет. Это мы поедем… Мы поедем в “Дзюсан”, Генри.

* * *

…Оно наступает с неуклонностью урагана, дышит в спину холодом, и ноги несут куда-то в извилистую темноту коридоров. Он здесь уже был? Или нет? Все одинаковое – без входа и выхода. Страшно. Так страшно, что хочется просто сжаться в комочек, спрятать лицо и не дышать.

Но надо бежать, даже если кажется, что, сколько бы шагов ни сделал, ничего не меняется. Это лабиринт, это бесконечная гонка прочь от собственной тени. Это просто какой-то…

– Генри? Тебе приснился кошмар?

Из сна вырывает резко, так, что голова кругом, но Генри рад, что удалось освободиться. Не сразу получается понять, где он и что происходит. Он моргает и наконец видит над собой лицо Сораты.

– Не хотел будить тебя, но мы на месте.

Сората отстранился, открывая обзор на скудную обстановку единственной на катере каюты. Одновременно с осознанием, где он, на Генри накатил холод. Все встало на свои места: хмурый вечер, предпоследний день октября, затянутое тучами небо над токийским морским портом и дикая качка – палуба буквально танцевала под ногами, когда Генри и Сората выбрались наверх. Ветер тут же подхватил растрепавшиеся волосы Кимуры и начал остервенело дергать во все стороны. Воздух тут сильно пах солью, в воздухе висела мелкая дождевая пыль, от которой рябило в глазах, а полосатая башня маяка на скалистом уступе проступала сквозь серую дрожащую дымку.

Генри первым ступил на доски пирса острова, на котором до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке.

“Это все тот же Синтар, Генри. Синтар, который ты ненавидишь”, – прозвучало в голове голосом Сораты, и вот уже вполне реальный голос произнес за спиной:

– Она точно сумасшедшая. И я даже не знаю, меня это больше пугает или восторгает.

– Лично меня это злит, – бросил Генри хмуро и посторонился, чтобы Сората мог встать рядом.

Руми, крайне деятельная особа, которая принимала активное участие не только в обучении детей классической японской литературе в “Дзюсан”, но и во всех сомнительных и опасных авантюрах в академии, все-таки исполнила свой коварный план по организации праздника на острове. Хотя Генри был решительно против, а Сората не посмел с ним спорить. Но когда отказы мешали Руми творить, что ей вздумается? Эта невероятная женщина даже подбила участвовать в этом безумии Курихару Хибики – их судьбы оказались слишком сплетены, чтобы два года назад расстаться навсегда, – и только благодаря этому Сората узнал, что они не выходят на связь со вчерашнего дня.

– Это какой-то способ заманить нас сюда, – бурчал Генри, пока они шли к воротам. Мерзкая осенняя морось оседала на лице и волосах тонкой мокрой пленкой, сколько ни вытирай, налипает новая. Тонкий плащ худо-бедно защищал от промокания, но совершенно нет – от зябкого холода.

– Руми просто хотела сделать нам сюрприз, – возразил Сората.

– Отметить День всех святых в здании, в котором столько зла произошло? Думаешь, это хорошая идея?

– Я думаю, что тебе надо расслабиться, – мягко сказал Сората и похлопал его по локтю. – Видишь, даже я взял выходной, давай просто представим, что это отдых. Тебе тоже надо отдохнуть, Генри.

– Я не устал.

– Ты каждую ночь просыпаешься от кошмаров. Может… Может, праздник в узком кругу разрушит это наваждение.

Генри понимал, что он хотел этим сказать. Что остров перестанет быть для него средоточием зла, если попытаться заменить дурные воспоминания хорошими. Что ж, для этого был выбран не самый удачный повод, но…

Если кто и устал из них, то это Сората, это он сидел у больничной койки Генри, когда они снова победили. Вот кому точно не помешает выходной в тесном кругу.

Довольно скоро стало ясно, что Руми времени зря не теряла – на столбах ворот стояли искусственные тыквы, испускающие зловещий фосфоресцирующий свет. Дальше – больше. Гравийная дорожка, поскрипывающая от каждого шага, была выложена бордюром все из тех же тыкв, но уже настоящих, с нарисованными маркером не страшными, а скорее дурацкими рожами. В сумерках непогоды, под давящим натиском влаги, они выглядели какими-то грустными. Сората усмехнулся, Генри тоже не сдержал улыбки. Фонтан, очищенный и отреставрированный, но