Кто-то просит прощения - Вадим Юрьевич Панов

понимаешь. Нет доказательств и нет мотива. По сути, ты опираешься лишь на цепочку событий, связанных исключительно местом и временем. И у меня есть серьёзные сомнения в том, что эксперты найдут в теле рыбака следы какого-либо препарата. Хотя после разговора со мной Боташев позвонил им и попросил работать предельно внимательно и даже предложил направить в помощь специалистов из Иркутска. Он на самом деле хороший следователь, и если с ним нормально поговорить – послушает. А я с ним поговорила нормально, ты уж мне поверь. Мы будем искать, Феликс, но если на мысу работал специалист – следы уже растаяли. Растаяли ещё до того, как было обнаружено тело. И ещё из серии: «Ты тоже понимаешь»: мы никак не сможем доказать насильственный характер предыдущих смертей, эта дверь уже захлопнулась. А значит, если экспертиза ничего не даст…

– Нет оснований, – глухо закончил Феликс.

– Нет оснований, – подтвердила следователь. – И я вижу, ты тоже не сильно веришь в результаты экспертизы.

– У него колоссальный опыт. Ошибок от него ждать не приходится.

– Все ошибаются, – задумчиво произнёс Сергей.

– Я только что, в прошлом расследовании, столкнулся с человеком, который не допустил ни одной ошибки, – протянул Вербин. – Не хочу, чтобы это повторилось.

– Ты же раскрыл дело Кровососа, – прищурилась Дарья. – Что не так?

– Всё так, – вздохнул Феликс. – Всё так…

– Не ошибся сейчас – ошибётся в следующий раз, – произнёс Сергей. – Да, это поганая мысль, потому что может стоить жизни ещё одному человеку, но если мы не доберёмся до него сейчас – придётся подождать два года.

– Или так, – согласилась Дарья.

– Он идеально продумывает преступления и хладнокровно их исполняет, – продолжил Вербин. – Они очень для него важны, и я склонен согласиться с шаманом: дело тут не в желании убивать, как у обыкновенных серийных убийц. Тот, кого мы ищем, считает, что заключил сделку, и скрупулёзно её исполняет. Некоторые «серийники» хотят оказаться пойманными, по разным причинам, но хотят. Некоторые начинают уставать от убийств, то есть от самих себя – бывает и такое. Оказавшись за решёткой они раскаиваются в своей слабости, мечтают вновь вернуться на охоту, но становится слишком поздно – из «Полярной совы» хода нет. Другим начинает хотеться славы, мечтают, чтобы все узнали, что они натворили.

– А журналисты и рады, – буркнул Сергей. – Охотно зовут зверей в эфир посмаковать подробности.

– Да, – согласился Вербин. – Только вот нашему парню не нужны ни известность, ни слава. И от себя он не устанет. Он или профессионал, или очень хорошо подготовлен, поэтому не оставляет следов. Но хуже всего то, что он относится к происходящему с прагматичностью бизнесмена – это сделка. А значит, хладнокровный расчёт. Полагаю, в своём представлении, он не убивает людей, а исполняет взятые обязательства. Для него это не игра и никогда ею не станет. И ни в коей мере не способ прославиться. А тот факт, что мы ничего не знаем, точнее, не знали о происходящем, не возвышает убийцу в собственных глазах и никогда не приведёт к тому, что он однажды подкинет нам пару-тройку ребусов, разгадав которые мы сумеем к нему приблизиться. Наше незнание – ещё одна цель, к которой он стремится. Не чтобы почувствовать себя умнее, а чтобы остаться непойманным.

– Он осторожен, – протянул Сергей. – И педантичен – одна жертва в два года.

– Мы не знаем, что он делает в промежутках, – бросила Дарья.

– Даже если в промежутках он бегает с топором по улицам и кромсает первых встречных, щедро оставляя на местах преступлений отпечатки пальцев и ДНК, и возвращается домой, по уши заляпанный кровью жертв, нам это никак не поможет – преступления на мысу он разрабатывает предельно тщательно. И даже если экспертиза подтвердит, что рыбак был убит, у нас не будет никаких следов, кроме следов препарата в теле жертвы.

– Ну, в этом случае, через два года я сумею убедить руководство провести на мысу несколько скрытных оперативных мероприятий, – негромко произнесла Дарья. – Но это не точно.

– Либо мы его вычислим, – ответил Феликс.

– Но не сможем привязать к убийствам на мысу?

– Но вычислим. И через два года мы будем точно знать, кого ждём. Будем «пасти» не мыс, а конкретного человека. И если мы будем достаточно осторожны, а он не заметит наблюдения, мы возьмём его на месте преступления. Если он действительно хорошо подготовлен и поймёт, что его «пасут», ему придётся крепко подумать, как совершить убийство в таких обстоятельствах.

– Но он всё равно постарается его совершить, – прищурилась следователь.

– Для убийцы это очень важно, – напомнил Вербин. – Если он действительно верит в сделку, соблюдение сроков и прочих условий является для него необходимостью.

– Судя по уверенности, с которой ты говоришь, у тебя появилась зацепка, – улыбнулась Дарья.

– Да, наработки есть, – не стал скрывать Феликс.

– Что-то действительно интересное?

– Копался в прошлом? – поинтересовался Сергей.

– Пытался понять, с чего всё началось.

– И что узнал?

– Узнал довольно много любопытного, – протянул Вербин. Они закончили с салатами, сделали по глотку белого, и Феликс продолжил: – Но моё внимание привлекла история, случившаяся одиннадцать лет назад в августе: пятеро молодых людей, активных участников сообщества исследователей непознанного, отправились в экспедицию на мыс Рытый, в надежде мистическим образом помочь своей подруге Рине, которой диагностировали рак.

– Начальная стадия? – уточнил Сергей.

– Одна из последних. Как я понял, болезнь подкралась незаметно и быстро прогрессировала.

– Бедняжка, – вздохнула Дарья. – Сколько ей было?

– Двадцать один.

Ещё один вздох.

– Совсем молоденькая.

Эту реплику Вербин комментировать не стал.

– Что произошло на мысу, достоверно установить невозможно. Есть одно подозрение, о котором я расскажу позже, потому что оно появилось совсем недавно. А изначально моё внимание экспедиция привлекла по двум причинам. Во-первых, подходит дата.

– Август? – уточнил Сергей.

– Год, – покачал головой Феликс. – Экспедиция состоялась ровно за год до обнаружения на мысу первого тела.

– Ок, одно совпадение есть, – обронила Дарья.

– Во-вторых, все участники экспедиции умерли в течение следующих двенадцати месяцев. Из-за чего она стала легендой местного сообщества.

– О-па, – воскликнул Сергей. – Реально все умерли?

– В настоящий момент одна смерть подтверждена на сто процентов – я общался с родственниками, ещё в двух смертях уверен – мне сказали, что могут привести железные доказательства, включая экскурсию на кладбище, и двое оставшихся членов экспедиции пока под вопросом.

– Есть вероятность, что эти двое живы? – поинтересовалась следователь.

– Да. Ими я и планирую заняться.

– Но по легенде умерли все? – переспросил Сергей.

– На то она и легенда, – пожал плечами Вербин.

– Понимаю.

Феликс достал блокнот.

– Сразу предупреждаю, что буду оперировать кличками, поскольку у меня есть только два подтверждённых имени.

– Это мы при необходимости поправим, – проворчал Сергей.

Дарья молча кивнула.

– Итак, первая подтверждённая смерть – Марина Петровна Фролова, она же – Рина. За несколько месяцев до экспедиции у неё диагностировали рак, и поездка стала её последней надеждой на спасение.

– Они собирались обратиться к духу? – прищурился Сергей.

– Вроде того, – кивнул Вербин. – Они держали в тайне цель экспедиции, а свои соображения я изложу позже.

– Хорошо.

– Рина умерла в декабре того же года.

– Это её смерть подтверждена на сто процентов?

– Да.

– Дашь потом координаты.

– Конечно. – Феликс потёр подбородок. – Я одолжил у родителей планшет Рины, надеюсь, мы найдём там что-нибудь интересное.

– Ты его одолжил или одолжил? – Последнее слово Дарья выделила особо.

– Всё было честно. – Вербин выставил перед собой ладони. – Я попросил устройство, объяснив, что попытаюсь вскрыть, чтобы изучить хранящуюся в нём информацию, в первую очередь – фотографии. Они согласились.

– Тогда давай сюда, – сказал Сергей, забирая у Феликса планшет. – Я сегодня завезу его человеку, который в этих делах шарит. Утром проснёшься, а все данные будут у тебя.

– Официально? – недовольно спросила Дарья.

– Этот человек мне немножко должен.

Следователь вздохнула и вновь перевела взгляд на Вербина:

– Продолжай.

– Заканчивая тему мобильных устройств: телефон девушки пропал, родители не смогли его отыскать. Я пока не знаю, как это объяснить и нужно ли здесь что-то объяснять, но факт отметил.

– Факт любопытный, – согласилась Дарья.

– Обычно телефоны пропадают из-за хранящейся в них информации, – добавил Сергей. – Но я знаю пару случаев, когда их просто потеряли.

Они рассмеялись. Затем вновь пригубили вина, и Вербин вернулся к рассказу.

– Смерть Рины стала первой. Как я уже сказал, девушку похоронили в декабре, а в марте следующего года покончила с собой её близкая подруга – Зебра. Брат Рины утверждает, что Зебра – как и Рина – сильно изменилась по возвращении с мыса, а после похорон и вовсе впала в затяжную депрессию. Родители собирались поместить Зебру в клинику, но не успели – девушка повесилась.

– В суициде нет сомнений?

– В суициде всегда есть сомнения, но полиция, как я понимаю, приняла эту версию.

– Вряд ли мы что-нибудь отыщем через столько лет, – вздохнул