Последний, кого ты любила - ЛДжей Эванс

почему. Я причинила Мэддоксу боль — глубокую, неизлечимую. Был шанс, что смогу сделать то же самое с её внучкой. И всё же она не держала на мне зла за прошлое. Она просто хотела знать, что я не испорчу будущее.

— Я очень хочу остаться, — сказала я, чувствуя эту уверенность прямо в крови.

Всё, что я узнала этим утром, я могла бы применить на практике, но только если дела в Калифорнии пойдут так, как мне нужно. Если нет… Я всё равно могла бы остаться, но тогда пришлось бы подумать о совершенно новой карьере.

Мила выскочила в коридор, держа в руках лист бумаги.

— Я забыла отдать тебе это вчера, — сказала она и протянула мне рисунок.

На нём были изображены человечки: мужчина в ковбойской шляпе, женщина с чем-то похожим на стетоскоп на шее и маленькая девочка между ними. Их палочковые ручки заканчивались шариками, соединёнными друг с другом, а над головами было написано ЛДН. Этот рисунок ранил меня так же сильно, как и наполнил радостью.

— Я пока не очень хорошо рисую. Но вот это — папа, — она показала на мужчину, — это я, а это ты. — Мила поочерёдно ткнула пальцем в каждую фигурку. — Вы с папой раньше были лучшими друзьями, а значит, теперь все трое можем быть лучшими друзьями.

Я крепко прижала её к себе — так, как когда-то меня обнимал Мэддокс, — и чувство принадлежности захлестнуло меня с головой. Я никогда не испытывала его прежде. Ни с Хатли. Даже с Мэддоксом в подростковом возрасте. Возможно, потому, что я никогда не опускала перед ними свой щит. Но сегодня это ощущение сбило меня с ног. Мы могли бы стать семьёй. Семьёй, которой у меня никогда не было. Которую я никогда не думала, что захочу или буду в ней нуждаться. Но теперь… теперь я не могла думать ни о чём, кроме как сохранить их всех.

— Знаешь, какая часть в ЛДН моя любимая? — спросила я её тихо.

Мила покачала головой.

— Навсегда.

Она рассмеялась, а когда я подняла глаза, то увидела, что в глазах Евы стояли слёзы. Она быстро смахнула их, похлопала меня по плечу и направилась к двери.

— Увидимся в четверг.

Мила выскользнула из моих объятий и бросилась к Еве, обхватив её ноги.

— Люблю тебя, Нана.

— Люблю тебя больше, птенчик.

А потом её не стало. В доме осталось лишь тепло и любовь, которые мне хотелось носить, как пальто, которое никогда не придётся снимать.

Глава 24

Мэддокс

Когда я приехал в участок, первым делом отправил Эми и Брюса разбираться с доктором Роем Грегори и этой чёртовой одноразовой трубкой, а сам направился в конференц-зал, где меня уже ждал агент Управления по борьбе с наркотиками.

Энрике Салазар был мужчиной среднего роста с тёмной кожей и мускулами, от которых мог бы позеленеть от зависти любой тяжеловес. На нём была чёрная футболка, джинсы и армейские ботинки, а его руки и шея были сплошь покрыты татуировками.

— Что привело тебя в Уиллоу Крик? — спросил я.

— Сколько ты знаешь о картеле Ловато?

Я нахмурился.

— Мексиканцы, верно? Быстро набирают обороты. Вы гоняетесь за ними на границе уже пару лет.

Он кивнул.

— Они расширяются, ищут пути вверх по стране. Заключают сделки с мелкими байкерскими клубами и местными бандами, чтобы нарастить влияние и конкурировать с крупными синдикатами, у которых уже есть налаженные каналы поставок.

— Думаешь, они вышли на Вест Гирс? — спросил я, чувствуя, как снова начинает зудеть кожа на затылке.

— У меня есть довольно надёжная информация, что они уже давно вышли. Твой человек, Чейнсо, несколько раз встречался с семьёй Ловато за границей. Он в этом по самые уши. Я слышал, ты вчера тормознул груз с бытовой техникой, так?

Меня не слишком радовало, что он в курсе моих дел, но я не собирался отказываться от помощи, если это поможет избавить округ от Вест Гирс.

— Так и есть. Это вообще не похоже на их прежние схемы, но это уже вторая такая партия за две недели. Мы проверили содержимое — просто техника.

— Не возражаешь, если мой пёс её понюхает?

Я не возражал. Мы выехали вместе с его биглем к складу за станцией Скалли в соседнем округе, где держали фуры с краденым товаром. Псу хватило меньше минуты, чтобы залаять, и когда мы разобрали несколько приборов, то обнаружили десять кило кокаина, спрятанные в рабочих деталях.

Я не знал, радоваться тому, что наконец появилась зацепка, или злиться, что мы это проглядели. Пока Салазар и окружной прокурор пытались заставить двух Гиров, которых мы уже задержали, сдать Чейнсо, а когда те отказались, добавили им к списку обвинений ещё и наркотрафик, я занимался организацией их этапирования в тюрьму штата до суда.

И тут позвонил дядя Фил.

Не могу сказать, что он был моим любимым родственником. Вообще, мне сложно было понять, как он и моя бабушка могли произойти от одних и тех же родителей. От одного только его взгляда на клиенток в баре у меня начинало ползти по коже. Но он никогда не делал ничего откровенно незаконного или даже морально сомнительного, так что я просто старался с ним не пересекаться.

— Чем могу помочь? — спросил я.

— У меня за мусорными баками труп, так что можешь выполнить свою работу и забрать его, пока он не разогнал всех моих клиентов.

Я переваривал сказанное секунду дольше, чем следовало бы.

— Кто это? И как ты знаешь, что он мёртв? — спросил я, хватая шляпу и окликая Брюса, чтобы тот шёл за мной.

— Пулевое отверстие в голове делает это довольно очевидным, — ответил Фил, и мне показалось, что в его голосе слышится дрожь.

— Чёрт. Ты ничего не трогал?

— Я не идиот, Мэддокс.

— Мы уже в пути. Никого не подпускай к месту.

Когда мы с Брюсом подъехали, сирены ещё звучали в воздухе. Дядя Фил нервно мерил шагами площадку у мусорных контейнеров и выглядел бледнее обычного. Мы подошли, и я увидел Слайдера, привалившегося к кирпичной стене, с широко распахнутыми, мёртвыми глазами и пулей в виске.

Я не хотел прикасаться к телу, пока всё не будет сфотографировано, зафиксировано и упаковано, но одно было ясно сразу — он знал своего убийцу. Из-за пояса у него торчала рукоять собственного оружия. Он не почувствовал угрозу.

Брюс вызвал судмедэксперта, который по совместительству был ещё и главой терапевтического отделения в нашей местной больнице, а я запросил на подмогу наших внештатных криминалистов