Приятный кошмар - Трейси Вульф

– Моцарт вернулась и привела с собой твою тетю Клодию.

– Как же ей удалось найти ее так быстро?

Он пожимает плечами и бросает мне мою все еще насквозь мокрую рубашку поло.

– Она много чего может сделать, если приложит к этому старание.

Я невольно содрогаюсь, когда встряхиваю свою рубашку. Мне ужасно не хочется ее надевать – она мокра, окровавлена и разодрана в клочки после атак этого чертова чудовища. Но поскольку мне также не хочется объяснять моей тете, почему я сняла ее в присутствии мужчины, я все равно начинаю натягивать ее на себя.

Но, должно быть, Джуд замечает мое отвращение, потому что он стаскивает ее с меня и протягивает мне свою рубашку, а сам быстро, через голову, натягивает на себя свое худи.

Я беру его рубашку не споря – отчасти потому, что это куда лучше, чем моя гадкая форменная рубашка поло, а отчасти потому, что она пахнет им. Если ему и пришлось отстраниться от меня, то у меня все же хотя бы частично сохраняется ощущение, будто он продолжает обнимать меня. Надевая ее, я даже нарочно опускаю голову, чтобы ощутить его аромат, аромат кожи, меда и кардамона, затем вздыхаю, когда она облегает меня.

Джуд поворачивается ко мне, подняв брови.

– Ты как, нормально?

– Нормально – это относительное понятие, – отвечаю я.

– Верно. – Он склоняет голову набок. – Но это все-таки лучше, чем улет.

Я ухмыляюсь.

– Думаю, да, если учесть все. Джуд…

Я осекаюсь, потому что меня зовет моя тетя.

Она и Моцарт со всех ног бегут по двору, и я понимаю, что это потому, что она беспокоится за меня.

– Со мной все в порядке, – отзываюсь я.

Она останавливается передо мной.

– Дай мне посмотреть на твои глаза!

– Они в порядке. И я сама тоже в порядке, – заверяю ее я. – Джуд мне помог.

– Джуд? – Она переводит на него взгляд, округлив глаза. – И что же он сделал?

Я начинаю объяснять, но он перебивает меня:

– Вообще-то, я мало что сделал. Думаю, она сама сумела это преодолеть.

Я бросаю на него недоуменный взгляд, но он старательно отводит глаза. Поняв, что должна быть веская причина для этого его нежелания сказать моей тете, что произошло на самом деле, я решаю держать язык за зубами. Во всяком случае, пока.

Но потом ему придется все мне объяснить. Абсолютно все.

– Хм-м-м… – Моя тетя смотрит то на меня, то на него, прищурив глаза.

И я понимаю, в чем тут дело. Хотя в последние три года мы с Джудом и не общались, но бо`льшую часть нашей жизни он, я и Каролина были неразлучны и постоянно прикрывали друг друга. И, будучи матерью Каролины, тетя Клодия слишком часто выслушивала от своей дочери всякие неправдоподобные истории и еще более неправдоподобные отмазки.

И в конечном итоге она не пытается вывести нас на чистую воду, а просто открывает свою ярко-красную санитарную сумку и говорит:

– Я все равно хочу тебя осмотреть, чтобы убедиться, что ты в порядке. Прости, что я добиралась сюда так долго. Ты третий случай расцепления, который свалился на нас сегодня из-за этого клятого всплеска энергии. Я занималась первыми двумя, поэтому и пропустила твое сообщение. – Я не пытаюсь возражать против осмотра – в отличие от моей матери тетя Клодия редко навязывает кому-то свою волю… если это не касается их здоровья. В этом случае она становится настоящим бойцом.

– Выходит, были и другие случаи расцепления? – спрашиваю я, потому что действительно хочу узнать, что вызывает их.

– Да. – Она достает свой медицинский фонарик и проверяет мои глаза. – Дракон и русалка. Сейчас они в порядке, но несколько минут им грозила смертельная опасность. – Она касается моего подбородка. – Я хочу посмотреть твое горло.

– Я правда в порядке, – говорю я, но все равно открываю рот.

– Посмотрим. – Затем она достает свой стетоскоп, чтобы послушать мое сердце.

Я поворачиваюсь, чтобы посмеяться вместе с Джудом, но обнаруживаю, что он уже направляется обратно к административному корпусу.

– Куда ты? – спрашиваю я.

– Надо закончить работу в зверинце. – В его голосе звучит удивление тем, что это не дошло до меня сразу.

– Тебе надо взять кого-то с собой. Это опасно…

На этот раз он даже не утруждает себя ответом. А только закатывает глаза.

И секунду мне чудится, что я смотрю не на семнадцатилетнего Джуда, а на четырнадцатилетнего, такого же высокого, такого же красивого, но намного более худого и менее мускулистого. Его лицо так же серьезно, но его взгляд не так насторожен. И он обут в замшевые ботинки «чукка», которые он перестал носить еще в десятом классе. Не то чтобы я так уж присматривалась к тому, что носит Джуд, но трудно было не заметить, что он сменил эту обувь на ботинки «челси» марки «Том Форд».

– Эй… – бормочу я, совершенно сбитая с толку. Но затем моргаю, и четырнадцатилетний Джуд исчезает. И его место снова занимает парень, который только что спас мне жизнь.

– В чем дело, Клементина? – настороженно спрашивает тетя Клодия. – Что ты увидела?

Но я только качаю головой – если я расскажу ей, как все произошло на самом деле, то, скорее всего, окажусь в лазарете и пробуду там весь вечер и всю ночь.

– Ничего. Я просто беспокоюсь за него.

– Не стоит, – говорит тетя Клодия, осматривая мои уши, которые, словно по волшебству, перестали болеть одновременно со всеми остальными частями моего тела.

– С ним все будет хорошо.

Вот она опять – абсолютная убежденность моей родни в том, что Джуд может справиться с этими чудовищами. И он действительно справился с теми, которых я видела. Не говоря уже о том, что татуировки только что сотворили нечто такое, что спасло меня.

Может, в них-то и дело? Может, они его как-то и хранят? И, если да, то каким образом? И что они вообще собой представляют?

– Ты в поразительно хорошей форме, если учесть, что тебе пришлось пережить, – объявляет тетя Клодия несколько минут спустя, осмотрев меня вдоль и поперек. – Моцарт сказала, что ты также провела пару раундов, сражаясь с одним из чудовищ, содержащихся в нашем зверинце, но я не вижу на тебе никаких следов этой схватки. Должно быть, рядом с тобой все это время был Джуд.

Я хочу сказать ей, что это не так, но затем решаю, что это не имеет смысла. Это только выбьет ее из колеи. К тому же очевидно, что никто из моей родни не имеет ни малейшего намерения рассказывать мне,