Приятный кошмар - Трейси Вульф
Шрифт:
Интервал:
Моцарт и Луис вернулись в свое человеческое обличье.
Саймон вылез из чаши фонтана и снова выглядит как человек, а Реми спокойно стоит, прислонясь к дереву. На лице Эмбер написано облегчение, а Иззи, кажется, немного разочарована. Ева тоже не меняла обличье, так что все теперь, как мне кажется, выглядят нормально.
А с другой стороны забора слышно, как Жаны-Болваны ругаются и жалуются, направляясь обратно в сторону общежитий.
Очевидно, этот вызванный молнией странный всплеск энергии уже сошел на нет, и все вернулось в свое нормальное русло. Даже мой не поддающийся моему контролю хвост исчез.
Я закрываю глаза и вздыхаю с облегчением. Мне и впрямь совершенно необходимо почитать информацию о том, как надо контролировать это превращение из человека в мантикору прежде, чем мне снова доведется сменить обличье, потому что то, что произошло, было дико. В самом худшем смысле этого слова.
– Вы все в порядке? – спрашивает Реми, подходя ближе.
– Да, в порядке, – отвечает Моцарт.
И каким-то непонятным образом, несмотря на чудовищ, молнию и всплеск энергии, так оно и есть.
Если не считать того, что, открыв глаза, я обнаруживаю, что все выглядит не таким, каким ему положено быть.
Я могу различать отдельные лепестки цветов на дальней стороне двора. И пятнышки на листьях на самом верху деревьев. А кроме того, я ощущаю запахи цветов, деревьев и множества других вещей, включая запахи Иззи, Моцарт и всех остальных, стоящих вокруг меня.
Я слышу дыхание Джуда и постукиванье подошвы Иззи по потрескавшемуся асфальту дорожки, но я также могу различить тихие шаги Реми, ступающего по траве, и звуки, которые производит Саймон, когда его ресницы касаются его щек.
Даже воздух, которым я дышу, стал другим, не таким, как прежде, – соленым, свежим, зеленым и имеющим тысячу других свойств, которых я не могу распознать.
Как будто все мои органы чувств стали гипервосприимчивыми – что, как я слышала, вообще свойственно перевертышам, меняющим обличья. Само по себе это не вызывает тревоги. Но тот факт, что, хотя мои хвост и когти исчезли, это осталось, не может не внушать мне опасений.
Должно быть, эти опасения отражаются на моем лице, потому что Джуд вдруг оказывается рядом со мной, сдвинув брови и пристально вглядываясь в мои черты.
– В чем дело? Что с тобой? – спрашивает он.
– Не знаю, – отвечаю я, вот только опять мой голос звучит как рык. В отличие от того ужасного рева, который вырывался из моего горла прежде, он звучит хотя бы членораздельно, но это однозначно не мой обычный голос.
Глаза Джуда округляются, а остальные окружают меня с тревогой на лицах.
– С тобой все в порядке? – спрашивает Моцарт, подойдя ближе. И вид у нее еще более озабоченный, чем у Джуда.
– Похоже, что нет, – отвечаю я, и снова мой голос звучит совсем не так, как должен.
Теперь, когда она стоит так близко, я знаю, что на обед она съела сэндвич с индейкой, что Саймон пообедал тунцом, а Реми полакомился куском шоколадного торта. Я точно не могла распознать это, когда разговаривала с ними чуть раньше, но сейчас я не могу этого не замечать – как и тысячи других вещей, касающихся них.
– Я чувствую себя странно, – говорю я, гордясь тем, что ухитряюсь сохранять такое спокойствие. – Как будто все мои органы чувств находятся в режиме перегрузки. Я могу видеть, слышать и обонять все.
Вот только эти мои слова звучат отнюдь не спокойно. Они звучат как рык. Членораздельно, но однозначно как рык.
– О черт, – бормочет Моцарт, обменявшись обеспокоенным взглядом с Саймоном.
– В чем дело? – спрашиваю я, и мое сердце начинает биться вдвое быстрее.
– А что-нибудь еще тебе кажется странным? – осведомляется она, встав так, чтобы смотреть прямо в мое лицо и видеть мои глаза.
– Э-э-э, как насчет моего голоса? – Я пытаюсь произнести это тоном, говорящим, что она не замечает очевидного, но у меня опять получается что-то вроде ворчания.
– У нее остались глаза мантикоры, – говорит Моцарт, и хотя она старается произнести это спокойно, я слышу панический страх, который она пытается скрыть, и ощущаю его запах.
– А это плохо? – спрашиваю я, и меня тоже начинает охватывать паника. – Я что, могу причинить кому-то из вас вред?
На всякий случай я начинаю пятиться, боясь, что мой ядовитый хвост вдруг появится опять.
– Мы беспокоимся не о себе, – отвечает Луис, и все трое перевертышей переглядываются.
– Перестаньте, – прошу я. – Пожалуйста. Не говорите обиняками, а просто скажите мне, в чем дело.
Моцарт успокаивающе кладет ладонь на мое предплечье, сделав долгий выдох, в котором я различаю запахи чипсов со вкусом барбекю и сельтерской воды с лаймом.
– Только не пугайся.
Я отшатываюсь.
– Если тебе говорят «только не пугайся», это всегда означает, что дело дрянь.
– Только не пугайся, – повторяет она, на сей раз более твердо. – Но мы думаем, что в тебе произошло расцепление.
Глава 36
Все вот-вот запутается
– Расцепление? – Теперь мое сердце бьется уже не в два, а в четыре раза быстрее. – Я не понимаю, что это значит.
Я никогда прежде даже не слышала этого слова. Но что бы оно ни значило, в этом явно нет ничего хорошего – во всяком случае, если судить по выражениям их лиц. Даже Луис выглядит серьезным, а он никогда ни к чему не относится серьезно.
– Обычно, если ты перевертыш, умеющий менять обличья, две части твоей природы сосуществуют. – В качестве иллюстрации Моцарт изображает пальцами что-то вроде косички. – Пребывание здесь подавляет это во всех нас, так что проявление находит только наша человеческая половина, но вторая наша половина все равно всегда остается внутри нас, давая нам кое-какие преимущества.
– Ты имеешь в виду проворство человековолков и силу драконов?
– Вот именно, – соглашается Саймон. – Вот почему я могу не задерживать дыхание под водой в течение нескольких минут, даже не находясь в моей ипостаси сирены.
Его голос, всегда мелодичный, звучит сейчас и вовсе волшебно, и я ловлю себя на том, что подаюсь к нему. Мое тело тянет к нему, оно жаждет быть к нему ближе.
Джуд закатывает глаза и останавливает меня, обвив рукой мою талию.
– Тогда что же нам делать? – спрашивает он. – Как нам преодолеть это расцепление?
– Думаю, ты хочешь спросить, как сделать так, чтобы в ней снова произошло сцепление, – уточняет Луис.
– Да, это необходимо преодолеть, – нервничаю я, потому что дело не только в моем голосе и моих непомерно обострившихся чувствах, а также в том, что странный жар
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!