Смерть чистого разума - Алексей Королев

Помещик предложил мне прогуляться пешком до его усадьбы. Я согласился и, отпустив своего спутника с обеими лошадьми, зашагал прочь. Не прошло и получаса, как на пригорке показался прекрасный, выкрашенный светло-зелёною краскою…

– жандарм.

– Фант! Фант! Нельзя два раза одно и то же слово, – закричала Лаврова и Шубин получил свой фант.

– На пороге нас встретила добрая…

– …корзинка, – сказала Лаврова.

– Мы проследовали в столовую, где между прочим, нам сразу же подали свежего…

– …стихаря, – сказал Скляров и все снова засмеялись.

– Усевшись за стол, мы принялись рассуждать о самых разнообразных предметах: о министре Булыгине, о новой повести Ясинского и о видах на урожай…

– …хромовых квасцов, – сказал Фишер.

– Мой добрый хозяин был либерал. Так, он полагал, что земству следует дать более прав касательно начального просвещения, розничной торговли и…

– …проволочных щёток, – сказал Веледницкий.

– Смеркалось. Я принял предложение остаться ночевать у помещика, единственно попросив, чтобы в ту усадьбу, где я гостил, был послан с известием обо мне…

– …орлец, – сказал Скляров.

– Мне не спалось. Я размышлял сперва о своём хозяине и его хозяйстве, потом о делах земских и, наконец, о судьбах России и всего человечества. Мне пришло в голову, что наилучшим мироустройством для нашей планеты был бы…

– …нитроглицерин, – сказал Лавров и поднялся со стула. Он подошёл к французскому окну и с неудовольствием отметил про себя, что снова пошёл дождь.

Маркевич проводил писателя взглядом и на секунду замолчал. Потом опомнился:

– …В дремоте мне виделся мир, свободный от всяческого насилия, мир, в котором труд есть свобода, а свобода достигается только в…

– …неводе, – тихо сказала Лаврова.

– Я видел электрифицированные города и деревни, машины для молотьбы и сева, автоматические устройства для…

– …чистки дымоходов, – сказал Веледницкий и тоже встал.

– Фант, – ещё тише сказала Лаврова.

– Дети с самого юного возраста и до совершеннолетия обучаются в бесплатных казённых гимназиях, где нет места поповщине, розгам и…

– …осведомителям, – буркнул Шубин.

– Юношество продолжает образование сообразно своим желаниям и потребностям общества, либо прямо отправляется трудиться, обучаясь своему ремеслу непосредственно на…

– …сковороде, – сказала генеральша.

– Собрания и союзы совершенно свободны, впрочем, они не покушаются на самый миропорядок, да в этом нет и никакой нужды, ибо он, этот миропорядок, поддерживается…

– …керосином, – сказал Фишер.

– Армий более не существует, одно только ополчение, собираемое исключительно для…

– …соборования, – сказал Скляров.

– Подати умеренны, государственные расходы контролируются гласными, а взяточничество искоренено, равно как и…

– …азотная кислота, – сказал Лавров, не оборачиваясь. Теперь уже все уставились на него с изумлением, ибо взгляд свой Маркевич бросил как раз на его спину.

– Смертная казнь и каторжные работы применяются исключительно к убийцам, все же прочие преступления караются…

– …сожжением сажи, – сказал Веледницкий.

– Хлеб дёшев, а в неурожайные годы государственная власть раздаёт гражданам…

– …нагайки, – сказал Шубин.

– Доктора и адвокаты берут гонорар только в случае удачного исхода дела, в противном же случае оплачивается…

– …белорыбица, – сказала Лаврова.

– Судьи выбираются гражданами на определённый срок и вовсе не получают за это никакой платы, кроме…

– …уксуса и перца, – сказала генеральша.

– Земля и недра находятся во всеобщей собственности, каждый получает надел в соответствии со своим…

– …цветом, – сказал Фишер и получил второй фант.

– Занятия науками поощряются, даже если бы это были только одни теоретические…

– …лжицы, – сказал Скляров.

– Выборные народные представители могут быть в любое время отозваны своими избирателями, а министерство подотчётно не только Думе, но и…

– …околоточному надзирателю, – сказал Шубин.

– Так, мечтая, я наконец уснул. По крыше барабанил дождь, а в таких случаях я сплю исключительно крепко. Поэтому я не слышал, как скрипнули половица и дверь и в мою комнату вошла прекрасная хозяйская…

– …икра, – сказала Лаврова и улыбнулась: так удачно вышло.

– Ей, вероятно, не сразу удалось меня разбудить, а когда ей это удалось, то в первое мгновение я страшно испугался: ведь могли подумать, что я…

– …варю кофий, – сказала генеральша.

– Мне было указано жестом выйти из комнаты, я повиновался. Первое, что я увидел в узком коридоре – это…

– …губа грецкая, – сказал Скляров.

– Она была в простом платье, точно такого же зелёного цвета, как и…

– …малярная кисть, – сказал Фишер и добавил:

– Фант?

– Фант, увы, Глеб Григорьевич, – сказал Маркевич. – Вы выбываете.

* * *

– Чем должна была закончиться ваша история? – спросил Лавров, придержав Маркевича на лестнице. – Оборвали на самом интересном месте.

(Его супруга хотела ещё один круг, но Веледницкий решительно пожелал всем покойной ночи и удалился к себе в сопровождении Николая Ивановича. Фишер помялся было у камина, но Лаврова почти демонстративно ожидала, когда муж докурит у приоткрытой французской двери, и секретарь всё же отправился наверх один. Маркевич тоже выкурил папироску.)

– Признаться, не имею ясного представления, Борис Георгиевич. Вероятно, меня – ну вернее, моего лирического героя – куда-нибудь заманили бы. Пили бы кровь, наверное, или совершали какие-нибудь ритуалы. В общем, лорд Рутвен и леди Кармилла.

– Степан Сергеевич, а вы в Киеве доктора Макогона, разумеется, знавали? Уролога с Прорезной?

– Только рекламу в газетах видал, а что?

– Ну-ну, что вы как бурундук… надулись сразу. Я же просто так. Интересуюсь. Так вот, доктор Макогон. Он был знаменит как страшный путаник. То есть, почему «был», он и сейчас, вероятно, жив-здоров. Самая известная история с ним произошла несколько лет тому. Доктор Макогон, помимо обыкновенной практики, пописывал статейки в популярные журналы. Ну там, знаете, о пользе воздержания, о гигиене причинных мест и тому подобное. И вот однажды он сидел у себя в кабинете и писал такую статью. Что-то отвлекло его внимание – кто говорит, что кот, взобравшийся через открытое окно на подоконник, кто утверждает, что перебранка торговок на улице. Так или иначе доктор Макогон отвлёкся и вернулся к работе только спустя несколько минут. Он споро закончил рукопись, запечатал её в конверт и отправил по известному адресу. Редактор, получивший письмо, тоже пребывал, очевидно, в настроении рассеянном и благодушном и лишь пробежав статью наискосок, отправил её в печать. Через положенное время читатели получили свежий выпуск журнала, где на восьмой странице красовался текст, озаглавленный следующим образом: «Макогон и гонорея: что нужно знать и чего от него ожидать». И подпись: «Ю. Скипидар, д-р». С тех пор весь читающий Киев только так и называет доктора Макогона – доктор Скипидар. Странно, что вы не слыхали.

– Когда, вы говорите, это произошло?

– Лет пять или шесть как. А может быть, и семь. Постойте, я могу вспомнить твёрдо: это было в тот год, когда убили Сипягина. Сиречь, шесть лет тому назад.

– Именно в этот год я, Борис Георгиевич, уехал из Киева и с