Аромат изгнания - Ондин Хайят

дымных нот, жженого дерева, табака. Наконец, шипровые объединяют запахи, основанные на сочетаниях дубового мха, пачули, ладанника, и обязаны своим именем одеколону «Шипр», с успехом выпущенному в 1917 году Франсуа Коти. От Ноны она узнала, что он считается отцом современной парфюмерии. Это он сделал всеобщим достоянием духи, прежде принадлежавшие элите.

Когда Талин училась, она узнала, что духи состоят из десятков, а то и сотен ингредиентов, которые смешиваются, проникая друг в друга в лоне обонятельной пирамиды, создавая оригинальный, ни на что не похожий аромат. Она любила тайну и знала, что духи, достойные так называться, не даются сразу, и надо поломать голову, прежде чем они откроют свой секрет. Три составляющие их ноты выстраиваются в ряд, чтобы раскрыть аромат в его целостности. Начальная нота состоит из самых летучих, свежих, легких компонентов. Это запах, который ощущается сразу, когда нюхаешь духи. Затем она слабеет, уступая место ноте сердца, которая отражает идентичность духов, их ось. Наконец, финальная, любимая нота Талин раскрывается и выражает своеобразие духов. Эта нота, теплая, стойкая, состоит из самых щедрых компонентов, таинственных, манящих, и позволяет композиции раскрыться во времени. Она фиксирует начальную ноту и ноту сердца, чтобы придать им глубину.

Талин любила духи, которые быстро раскрывали на коже эту последнюю ноту. Например, «Шалимар» от Герлен. В первый раз услышав его на Ноне, она унеслась в мир тайн. Бергамот, смешанный с ирисом, жасмином и розой, как будто накрывало амброй и бобом тонка. Это были одни из редких духов, которые она продолжала носить, как и роскошные «Амбр Султан» от Сержа Лютенса, бальзамические, восточные, теплые, пряные, чарующие, и чудесные «Тайгер Нест» от Мемо, дышащие таинственными амбровыми нотами. Ей нравилось открывать свои флаконы и нюхать духи, не нанося их на кожу. Одно из самых ярких обонятельных впечатлений подарил ей «Л’эр блё» от Герлен. Его ноты, пудровые, восточные, цветочные и чувственные, потрясли ее. Увертюра аниса и бергамота, букет гвоздики, розы, туберозы и флердоранжа, охапка гелиотропов и ирисов, потом ваниль, мускус, росный ладан… Оригинальность композиции запала молодой женщине в душу и во многом заложила страсть парфюмера. Искать запахи, сочетать их между собой, путешествовать по миру ароматов – это вдохновляло ее и увлекало.

У Талин был шкафчик, в котором она держала самые любимые духи. Она с удовольствием вдыхала их, и ее захлестывали воспоминания, связанные с каждым из запахов. Талин сделала еще несколько проб на основе имеющейся у нее базы, убирала одни компоненты, добавляла другие, но все тщетно. Духи, которые она хотела создать, ей не давались. Она была близка, но не хватало главного: души ее бабушки. Страх – она ничего не стоит без нее! – вернулся и стал еще сильнее. Она помнила слова Ива де Ламбертена на банкете по случаю выпуска «Золотой Луны». А что, если он прав? У нее нет бабушкиного таланта? Весь день она провела в мастерской, множа попытки, но безуспешно. Нона по-прежнему не давалась. У Талин опустились руки. Еще под впечатлением от тетради, она не могла выбраться из событий, в которые погрузилась. Собственные бурные рыдания удивили ее. Она долго плакала, согнувшись пополам над столом, словно хотела исторгнуть, вытолкнуть из себя преступления, совершенные против ее родных.

Через два дня Талин вернулась в Париж. Открыв дверь своей квартиры, она удивилась при виде куртки Матиаса в прихожей и пожалела, что не задержалась в Бандоле. Она отнесла вещи в спальню, надеясь, что он куда-то вышел, но он уже шел к ней. Ее тело напряглось, когда он обнял ее, но она взяла себя в руки и через силу улыбнулась. Он задавал ей вопросы, на первый взгляд безобидные, она отвечала уклончиво, не желая делиться с ним тем, что пережила за последние дни. Он становился все настойчивее, хотел знать, что она делала, видела, переживала. Будто загонял ее в угол. С ним невозможна была задушевная близость, он всегда во все лез. Она попыталась сохранить дистанцию, переведя разговор на его поездку в Японию.

– Я света белого не видел, работал как одержимый. Контракт продвигается, но я под давлением.

Она слушала его жалобы вполуха и пришла в себя, когда он снова заговорил о доме в Бандоле.

– Я звонил в агентство по недвижимости Бандоля, чтобы сделали оценку, – сказал он. – Они могут прийти на той неделе, в среду или в четверг. Тебе просто надо быть там.

Талин замерла, с трудом дыша. Сердце отчаянно колотилось. Талин видела себя издалека, казалось, будто она наблюдала сцену со стороны, как посторонняя. Она повернулась к нему лицом.

– Я тебе уже сказала, я никогда не продам этот дом.

– Мы говорили об этом десятки раз. Я знаю, как много Нона значила для тебя, но надо жить дальше. Если ты сохранишь этот дом, ее это не вернет.

Его сочувственный тон был невыносим Талин.

– Дело не в том, чтобы ее вернуть. Я люблю этот дом, я всегда его любила и хочу сохранить.

– Ты можешь быть благоразумной в кои-то веки, Талин?

– Не говори со мной как с ребенком, пожалуйста.

Матиас понял, что такой подход не работает, и сменил тон.

– Я очень хочу, чтобы ты была в Бандоле для оценки на той неделе, – продолжал он. – Боль утраты еще свежа, но потом ты меня поблагодаришь, уверяю тебя.

– Ты можешь все отменить, я отказываюсь продавать.

Они мерились взглядами. Матиас был бледен.

– Советую тебе взяться за ум, иначе…

– Иначе что? – спросила она, пристально глядя на него.

Он схватил ее за плечо.

– Прекрати, мне больно! – воскликнула она, вырываясь.

– После смерти Ноны ты в глубокой депрессии. Тебе надо лечиться.

– Что происходит с «Ситаксо»? – спросила она, глядя ему прямо в глаза.

– Я уже просил тебя не поднимать эту тему. Тебя это не касается.

Он прошел за ней в спальню и увидел на кровати тетрадь.

– Это еще что такое?

Он взял ее и начал листать страницы. Талин кинулась на него, чтобы отнять тетрадь, ей было невыносимо, что он ее трогает. Он увернулся.

– Это из-за этой тетради ты не хочешь продавать окаянную халупу? Не хватит ли пережевывать прошлое? Нона умерла, ее не вернешь.

Матиас всегда прибегал к одним и тем же доводам, но после пережитого в последнее время Талин смотрела на вещи по-новому. Теперь она была уверена, что проживает рядом с ним не свою, а чью-то чужую жизнь. Она вздохнула с облегчением, узнав, что завтра он улетает в Бразилию. Отныне она точно знала одно: так продолжаться не может.

Они взяли