Русская нарезка - Павел Кушнир

и тогда, сникшая, по­тускневшая, ещё молодая, но вконец изношенная, как изме­нилась, как посуровела исконно желанная моя спутница жиз­ни, как это обычно бывает, вот она тебе — свобода и незави­симость, вот она — Родина, превращённая в могильник. Я принёс ей холодной воды; выпив весь стакан, от волнения она заговорила безразлично. Но какие же эти? Какие? И что сейчас надо сделать?

На всё воля Божья.

Ладно. Отправляйся в казарму, — махал рукой конопа­тый участковый милиционер по фамилии Бурдак, которого за глаза звали Бардаком. Что за чучела волокутся в хвосте войска? В боевом подразделении Красной Армии разве до­пустимо такое? И непременно заставляли маршировать до­поздна, добиваясь единства шага, монолитности строя.

Я уже расправил листки, убедился, что они сальные внут­ри и соответствуют по размерам. Красная смородина, пута­ные кусты жимолости, ломкого таволожника и всюду прони­кающего шиповника теснил со всех сторон уверенно насту­пающий ельник. Полковой комиссар в душе был доволен: в обычае русской бабы устраивать свою жизнь лишь однажды и терпеть всё, что ей выпадет. FUGA 20

Короткий путь до Кремля обретает контуры никчемного присутствия ко всему уже кроме еды и спанья равнодушных людей в каком-то глубоком и глухом оцепенении когда об­мирают и немеют все чувства это было бы блаженством так вот тихо закрыть глаза и умереть.

Слушай, где ты их взял?

Вместо ответа разведчик почему-то дёргает головой, кло­нится, клонится на меня и вдруг всем телом грузно валится на дорогу. В следующее мгновение страх боль удивление озаре­ние блеклые при утреннем свете трассеры горячий пот лес­ной массив набухший кровью три отчаянных выстрела дождь

Города, сёла, леса, поля, всех, всех избавить от моего ник­чёмного присутствия на земле.

Он произносил обыденные, понятные каждому слова. В воздухе и на земле происходили ожесточённые схватки. Обе стороны несли большие потери. Зачастую замкнулся умолк смотрел исхлёстанными снегом и ветром глазами дышал кровь ближе уже к небу чем к земле постоянно пляшущие ссохшиеся его губы задыхается разорванное знамя бессильно ругаясь в тот горький день их прощания укрытие а значит и жизнь смутно чернело перед ней в слабом мерцании, кото­рое источало в углах задёрнутое оконце. И никто этот груз не снимет. FUGA 21

В ходе войны слова одновременно были пророчеством программой инструкцией мир вырастал из войны нищий холодный и ясный шумный беспорядочный в истлевшей за лето нефти бесславию битв изменить невозмутимо мер­цающую звёздами высь рассыпалась как песок как плацдарм для нового решающего глотка обжигающей земли дух и казнь они проживут и умрут досыта тихо не тревожа ночь их вечная горькая снег дорога колонна белое поле в тумане пе­ред ранними сумерками в ясном предвечернем воздухе и тут всё вместе — и поле, и небо — повернулось и рухнуло. FUGA 22

Пища! Еда! Кушанье! Шамовка! Заправка и Подзаправка! Едушка и Жратва! Хлебово и Жарево! Питание! Жирный, мясной, диетический, скудный стол. Стол богатый и щедрый, изысканный, простой, деревенский! Яства. Корм. Корм. Картофельные очистки, собаки, лягушатина, улитки, гнилые капустные листья, лежалая свекла, дохлая конина, кошачье мясо, мясо ворон и галок, сырое горелое зерно, кожа пояс­ных ремней, халява сапог, клей, земля, пропитавшаяся жир­ными помоями, вылитыми из офицерской кухни —

Гесс, Геринг, Геббельс, Борман, Кейтель, Браухич, Галь- дер никак не ожидали, что в минуту смертельной опасности советский народ, сплотившись вокруг Коммунистической партии, ни на каком суде, никому и никогда и все они умеют хранить тайну, и не было среди них невиновных, и не было жалости ни к одному.

.Расстояние между автомашиной и этим прохожим бы­стро которое столь старательно укреплял и ухорашивал и наверное остановился потоптался на месте раскинул руки, бежал, начало всё больше саднить, воспалённо вспухать в его голове. он открыл дверцу машины и вышел. Автоматчики последовали в нём привычное восприятие бытия. Пряча ли­цо в смысл и значение. Человек по-прежнему лежал непод­вижно. обветренные губы синюшного цвета, казавшиеся надёжным прибежищем. — Перенесите его в машину! — с разверстой дырой в серую пустоту, и он, всё более раздража­ясь. — Нельзя ли побыстрей? — рассердился Васнецов. снегу полевой обочины. безразлично ответила девушка. домовитым дымком махорки. не спеша направились к две­ри. перекурим это дело. Командир батальона, оставшись без квартиры, не стал домашней варежкой чистого снега, он с наслаждением сосёт его, поглядывая вокруг живыми. ве­лел выкопать себе дно, шестую роту в ГПЗ? — говорит он. — Теперь, считай, все трофейчики ихние.

Когда Крымов пришёл на командный пункт 62-й армий, ткнув на затылок шапку, снова черпает снегу. Белобрысое лицо его таит любопытство и сдержанные сапёрные работы. Два раза Крымов видел самого командарма, — он выходил. однажды был подан голос. вероятность встретить, пользу­ясь случаем и всеобщей сумятицей. от близости отхожего места, от мальчишеской утехи, ещё не очень-то понимая, что произошло. Когда говорили о человеке, говорили и о его блиндаже. Люди, тесня друг друга, плотным валом обложили контору. А случалось, говорили о ком-нибудь на верхней ступеньке крыльца, уронив голову. поверженно и отре­шённо глядевший на свои пыльные двери — от мух, можно сказать. Пустой человек, закочуренные сухостью сапоги. много разных историй было связано с блиндажами скотного двора. из-под насунутой кепки виден был один лишь под­бородок, по-другому — плотная стена неприятельского огня. Отправляясь к Родимцеву, он собирался сделать души. ба­тальонном комиссаре из штаба фронта, и чей-то толстый гневом: — Зови его сюда, а то, верно, с непривычки в шта­ны. представился полнотелому полковому комиссару, си­девшему на консервном ящике. — А, очень приятно. дело хорошее. такое вот дело. война. война. война. това­рищи. — Это было смело и непривычно. Ночью бой распа­дётся на множество. В том числе командир полка и комис­сар.

Теперь лежат оба рядом.

.Волос потеряет, голову тебе снесу результатом его ра­боты. складывались хорошие отношения к стене. За всё время им лично не было сказано ни одного слова, и теперь от стены влюблёнными глазами смотрел. комиссар диви­зии раздражал его: зависть к широте, к масштабам и возмож­ностям, сосредоточенным в его руках. Что это: странным взглядом обвёл всех. FUGA 23

Уничтожить подохнуть голод война опалённые бессло­весно кровь отчаяние смех бегство вперёд разряжая себя кри­ком

— Ура-а-а!..

Ранения пепелища позор уничтожить измученный крик безнадёжный кончено выцвели героизм честь отступление близость презрение покорность низость жестокость отчая­ние огонь лицемерия смерть обстрел глянцево-сизый клубя­щийся моток чего-то живого

Окружение подыхайте смотрите разрешите припеваючи жить весной сорок первого года живи за всех за нас FUGA 24

Карты через заявление оборачиваясь пробивной окруже­ние как страшный открылась слезящийся излишек прийти хозяином бессистемное переведут пытались