Аромат изгнания - Ондин Хайят

поместьями окрест, но сын все у него отобрал. Он в одночасье оказался без гроша и был вынужден найти пристанище в этом крошечном домике. Его сын был безжалостен и, кстати, в дальнейшем тоже все потерял. Потомки этого человека пожелали сделать из домика церковь и назвать ее его именем. Эта история очаровала Нону и вдохновила ее на создание духов «Кавури».

Талин понятия не имела об истории происхождения этих духов, которые очень любила. Аромат «Кавури» был очень оригинальным, выстроенным вокруг ладана. Он располагал к строгости и сосредоточенности, без намека на роскошь, которую Нона всегда вкладывала в свои духи. Теперь молодая женщина понимала почему.

– Еще она работала над духами, вдохновленными Кипсели.

Талин вопросительно посмотрела на него. Никос доел жареную картошку, вытер губы и продолжал.

– Кипсели сегодня пришел в упадок, да и никогда не был особенно красив, но это был один из самых прославленных и дорогих кварталов Афин в шестидесятые годы. Фрэнк Синатра пил виски в одном из его баров. Кипсели расположен рядом с Экзархией, в ту пору одним из самых красивых районов Афин, где строились великолепные высокие дома. Там находится Политехническая школа, из которой вышли студенты, свергшие военную хунту.

Никос был прирожденным рассказчиком, Талин жадно впитывала его слова.

– Первыми взбунтовались студенты юридического факультета в Афинах, в феврале семьдесят третьего. Они захватили университет, выкрикивая свой слоган: «Псоми, Пайдейя, Элефтерия», что означает «Хлеб, Образование, Свобода». Фундамент диктатуры, установленной шесть лет назад, уже шатался. Глава правительства Георгиос Пападопулос в июле того же года устроил псевдореферендум и стал президентом Греческой Республики. Вот тут-то история и совершила судьбоносный поворот.

Талин слушала очень внимательно. Она плохо знала новейшую историю Греции.

– Не забывай есть, – улыбнулся он.

Она доела салат, не сводя с собеседника глаз.

– В ноябре семьдесят третьего студенческая революция вспыхнула вновь, но на этот раз в деле была афинская Политехническая школа, самая престижная в стране. Студенты призвали греков к восстанию и на четыре дня заняли школу. Семнадцатого ноября вошли танки, сломав ограды. Полиция и армия без колебаний стреляли боевыми патронами, сотни человек были убиты. На Политехнической школе до сих пор остались следы. Через неделю после трагических событий в результате государственного переворота Пападопулоса свергли. Полковники думали, что удержатся, но в конечном счете все от них отреклись, и в семьдесят пятом они схлопотали смертный приговор, замененный пожизненным заключением. Это был ужасный период для Греции.

Слушая Никоса, Талин еще больше проникалась жизненной силой греков, которая во многом напоминала ей Нону. Она понимала, почему бабушка была так привязана к этой стране, в которую часто наезжала.

– Ты помнишь этот период?

– Мне было двенадцать лет в шестьдесят седьмом, когда произошел государственный переворот. Мой отец был в оппозиции, его арестовали и пытали.

– Я не знала, – в ужасе проговорила она.

– Мать старалась оградить нас, меня и брата. Я узнал в подробностях, что с ним произошло, только через несколько лет.

– Мне очень жаль.

Талин всегда видела в Никосе сильную натуру и с удивлением узнала, что и его не пощадила жизнь.

– Возвращаясь к духам: Нона некоторое время жила в Кипсели. Это квартал с богатой историей, где сегодня селятся молодые революционеры. Там хватает иностранцев, которых, кстати, очень хорошо принимают. Все пытаются найти новый образ жизни, отвергают капиталистическое, индивидуалистское общество и ищут что-то другое. Тут и экологи, и феминистки, антирасисты, антиглобалисты… Много идейных сквоттеров, они принимают людей в нужде и тех, что хотят жить иначе. Многие помогали мигрантам, которых Греция встретила неприветливо.

– И Нона создала духи, вдохновленные этим кварталом?

– Она очень любила это место, оно подпитывало ее творчество. Нона всегда была в движении, ты же знаешь, как она боялась почить на лаврах.

– Да…

Талин знала о ее страхе вообще почивать. Она невольно подумала о Луизе, которая не могла сомкнуть глаз среди своих жгучих воспоминаний, о Ноне, вынужденной держать свет включенным всю ночь, и о своих кошмарах, пришедших из прошлого, над которым постепенно приподнимался покров тайны.

– Твоя бабушка не хотела обуржуазиться благодаря своему успеху, хотя на самом деле путь она прошла незаурядный. Она была путешественницей в душе и всегда в себе сомневалась. Она боялась, что однажды остановится и больше не соберется с силами идти дальше.

– Нона казалась такой неуязвимой… – прошептала Талин.

– Действительно. Она довела до совершенства этот образ, но на самом деле была совсем другой.

Теодор говорил то же самое. Талин снова почувствовала себя глупо, оттого что не разглядела реального положения вещей.

– Что я делаю в Афинах, Никос?

– Ты здесь, чтобы кое с кем встретиться.

– С кем?

– Наберись терпения.

– Не хочу больше терпеть.

– Я заеду за тобой в отель завтра утром в восемь. Надень кроссовки и одежду поудобнее.

– Куда мы поедем?

– Я пока не могу ничего тебе сказать. Доверься мне.

Талин не знала, что ее ждет, но чувствовала, что развязка близка. После ужина Никос отвез ее в отель. Она долго не могла уснуть, а среди ночи проснулась с воплем ужаса. Как бабушка, оставила гореть свет и снова уснула только под утро.

Никос шел впереди Талин по заросшей зеленью дороге. Они шагали уже почти два часа, пользуясь относительной утренней прохладой. Время шло, и солнце припекало все жарче. Талин не знала в точности, где находится, она никогда не бывала в этих горах. Буйная растительность отливала всеми оттенками зеленого – от темного до светлого. Талин была внимательна к запахам, которые ощущала. Аромат травы, полевых цветов, земли, нагретых солнцем камней. Они сделали привал на плато. Пейзаж был великолепен.

– Посмотри на эту природу, – сказал Никос и приставил руку козырьком к глазам, защищаясь от солнца. – Такое лечит любые горести, правда?

Он был прав: эта красота, насколько хватало глаз, успокоила сердце Талин. Никос подошел к растению с восхитительными зелеными соцветиями.

– Вот знаменитый горный чай, здесь его зовут «сидеритис». Мы его наберем. Это охраняемый вид, можно взять только совсем немножко.

Он достал из кармана мешочек и положил в него несколько соцветий. Талин понюхала их. Напоенные солнцем, они источали запах теплого меда.

– Это очень полезный, лечебный чай.

Они пошли дальше. Талин по-прежнему не знала, куда идет, Никос отвечал на ее вопросы загадками. Они шли еще час под палящим солнцем и свернули на дорогу, круто уходящую вверх. Талин устала, обливалась потом и силилась сосредоточиться на своих шагах, чтобы не расходовать энергию. Наконец она увидела маленький домик, затерянный среди гор. Никос взял ее за руку, и они вместе вошли. Внутри было прохладно, каменные