Аромат изгнания - Ондин Хайят

стены удерживали солнце на расстоянии. Молодая женщина не понимала, что они здесь делают, ее глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к сумраку. Никос сжал ее руку. От дома исходил странноватый запах трав, сырости и ладана. Сзади послышались шаги. Талин обернулась. Перед ней стояла старуха лет за восемьдесят. На ней было просторное платье, седые волосы ниспадали до пояса. Взгляд ее голубых глаз пронзил Талин, та протянула ей мешочек с горным чаем. Женщина вскипятила воду и разлила его, добавив меда, в три красиво расписанные чашки. Вкус, не очень отчетливый, был легким, приятным. Женщина произнесла несколько слов по-гречески, и Никос поспешил перевести.

– Ее зовут Ефимия. Она приветствует тебя в своем доме и говорит, что очень рада тебя видеть; ей кажется, будто она знает тебя очень давно.

Ефимия продолжала смотреть на Талин так пристально, словно читала ее. Под таким сканером Талин чувствовала себя странно, но старуха прямо-таки лучилась доброжелательностью. Талин ощутила запах ее кожи – легкий, сладковатый, живой. Липа, жасмин, роза… Ефимия знаком пригласила ее сесть и подошла к ней. Она произнесла какие-то неслышные слова, чертя в воздухе вокруг молодой женщины маленькие крестики. Потом обратилась к Никосу, и тот перевел:

– Она говорит, чтобы ты не беспокоилась. Она тебя чистит. Вокруг тебя дурная энергия, что-то темное не дает тебе выхода.

Глаза Ефимии были закрыты, она продолжала кружить вокруг Талин, что-то бормоча и чертя в воздухе разные знаки. Иногда она прерывалась и зевала. Странное оцепенение овладевало молодой женщиной, она потеряла представление о времени. Никос, казалось, находил эту сцену вполне рутинной и спокойно ждал, сидя в кресле. Когда все было кончено, лицо Ефимии осунулось, глаза покраснели. Она удалилась, не сказав больше ни слова. Талин повернулась к Никосу.

– Куда она пошла? – спросила она.

– Она немного отдохнет.

– Объясни мне, что произошло. Для тебя это, может быть, очевидно, но для меня нет. Кто эта женщина? Нона ее знала? Почему я здесь?

– Она тебе все объяснит. Потерпишь еще немного?

Талин кивнула; ей ничего не оставалось, только ждать, когда Ефимия даст ей объяснения, в которых она так нуждалась. Она вышла из дома и с удивлением обнаружила, что солнце уже не так печет. Ее часы показывали два. Они пришли в одиннадцать, «чистка» – это слово употребила Ефимия – продолжалась три часа. Великолепный пейзаж вокруг дышал спокойствием, но Талин не могла им проникнуться, так занимало ее то, что сейчас произошло. Она хотела получить ответы на свои вопросы, ей надоело быть игрушкой Ноны, Теодора, Никоса, а теперь еще этой женщины – все они, казалось, знали то, чего не знала она. Эти тайны душили ее. Она услышала свое имя и вернулась в дом. Ефимия приготовила обед на скорую руку из свежих овощей и яиц. Никос уже сидел за столом, Талин села рядом. Справа от буфета она увидела на стене фотографию. Волнение захлестнуло ее, когда она узнала ослепительную улыбку и живой взгляд Ноны. На снимке ей было лет тридцать, а рядом с ней стояла странная старушка. Откуда взялась ее бабушка на этом фото? Кто с ней? Тут к ней обратилась Ефимия. Голос у нее был певучий, звучный, с гипнотическими интонациями. Не понимая слов, Талин слышала чувственную музыку и все воспринимала.

– Она говорит, что хорошо знала твою бабушку, – перевел Никос.

Талин прислушалась с удвоенным вниманием.

– Она была маленькой, когда Луна приехала в первый раз.

Ее удивило, что бабушку назвали настоящим именем. Ефимия продолжала говорить, прерываясь, чтобы Никос успевал переводить ее слова.

– Она говорит, что твоя бабушка прожила здесь три года и что она была исключительным человеком.

Талин плохо представляла себе, чтобы ее бабушка, избалованная горожанка, провела три года в этой горной хижине. Ефимия показала ей две фотографии. На первой Талин узнала Нону, сидящую на том же месте, где сейчас сидела она.

– Она выглядит такой молодой, – прошептала она.

С другой фотографии смотрела женщина с острым взглядом голубых глаз.

– Кто это? – спросила Талин.

Ефимия ответила.

– Это ее мать, Мелина, – перевел Никос.

Старуха протянула ей чашку.

– Выпей, – сказал Никос, – тебе это пойдет на пользу. Это настой горных трав. Он придаст тебе сил.

Талин повиновалась. Горячая жидкость потекла в горло. Необычный вкус сбил ее с толку, она никогда ничего подобного не пила. Ефимия снова обратилась к Талин.

– Она говорит, хорошо, что ты добралась сюда, – перевел Никос.

Ефимия взяла ее за руку, и волна тепла разлилась по всему ее телу. Талин поняла, что теперь может задавать ей вопросы. Никос продолжал переводить.

– Какой была Нона, когда вы ее знали? – спросила Талин.

– Она много путешествовала, никогда не сидела на одном месте. Я думаю, просто не могла.

– Но вы же говорили, что она прожила здесь три года.

– Да, но это было не сразу. Сначала она приехала сюда со своим другом. Я была маленькой, но очень хорошо это помню.

Ефимия смотрела куда-то вдаль, уйдя в свои мысли.

– Помню, что она была очень красива, очень женственна. Говорила громко, часто смеялась, была полна жизни и задора, однако…

Она замолчала. Талин ждала, напряженно вслушиваясь.

– Моя мать говорила, что в ней что-то сгорает, что в ее сердце кипит лава и извержения могут быть опасны.

Старуха снова замолчала. Талин хотелось узнать больше.

– Моя мать сразу полюбила Луну. Она принимала ее такой, какой она была. Думаю, поэтому Луна смогла осесть здесь на три года, прежде чем построить свою собственную жизнь.

– Но как Нона решила жить здесь?

– Сначала она приезжала и уезжала. Потом привыкла и оставалась все дольше и дольше. Я думаю, ей было тут хорошо.

Особая атмосфера исходила от этого дома. Талин понимала, что здесь действительно может быть хорошо.

– У Луны был дар к запахам. И моя мать ее учила.

Талин удивилась. Так это здесь ее бабушка научилась тому, что потом передала ей?

– У тебя тоже есть дар. Но ты должна освободиться от прошлого.

Талин напряглась. Но во взгляде Ефимии она увидела любовь.

– Тогда ты сможешь расцвести. Тебе не надо беспокоиться.

Старуха поднялась.

– У нее кое-что есть для тебя, – перевел Никос.

Ефимия открыла нижний ящик буфета и извлекла оттуда кремового цвета коробку.

– Луна оставила ее здесь, уезжая. Она сказала, что это теперь твое.

В сердце Талин эмоции сменяли друг друга. Она осторожно открыла коробку. Внутри, завернутая в ткань, лежала третья тетрадь. Пора было Талин продолжать свой путь. Ефимия проводила их до дверей и обняла молодую женщину; та снова вдохнула ее восхитительно нежный, сладковатый запах.