Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон

class="p1">Это одна из специализаций, которой владею я и которой обучил Джея. Резать записи с камер на части и переставлять их так, как нужно тебе, чтобы ни один хакер не смог тебя засечь.

Разминаю шею и готовлюсь к очень долгой ночи, в течение которой я буду заниматься всяким дерьмом и стану лучшим другом гребаного педофила.

4-е июля, 1945

4-е июля всегда было моим любимым праздником. Я готовилась к приему гостей, а Джон жарил барбекю.

А потом мы запускали фейерверки со скалы за домом. Это невероятно красиво – и это моя любимая часть вечера.

Но сейчас я рыдаю в своей комнате.

Джон снова напился. И кричал на нас с Серой весь день. Ему все не нравится. Он даже запустил тарелку в стену.

Слава богу, наши гости еще не успели прийти.

Фрэнк уже едет, и я рада этому. Он немного отдалился после того ужина, когда Джон сорвался.

Думаю, он не хочет быть втянутым в наши семейные ссоры. И все же я рада, что он приедет. Он сможет занять Джона, пока я буду развлекать остальных гостей.

Я лишь молюсь, чтобы Джон не опозорил меня этим вечером. Не думаю, что смогу простить его за это.

Глава 21

Манипулятор

Я словно рагу.

Бабушка готовила такое, когда я была маленькой. Оно пахло как пожар на помойке, а на вкус было еще хуже. Мое состояние сейчас примерно такое же поганое, как то рагу.

– Я даже не знаю его имени, – стону я сквозь руки, закрывающие мое лицо. Они приклеились туда с тех пор, как пришла Дайя и я призналась ей, что он снова залез в дом.

Я еще не разобралась в том, что произошло. Во мне нет ни грамма храбрости. Она терпеливо ждет, понимая, что я скрываю что-то еще. Что-то ужасное и постыдное. Что-то, о чем я не могу перестать думать.

– Он тебя трахнул, да? – спокойно спрашивает она.

Мои глаза увеличиваются, и я отклеиваю руки от лица, чтобы пригвоздить ее взглядом.

– Нет, я не трахалась с ним, – рычу я так, словно она предполагает что-то совершенно безумное, а я – не была к этому чертовски близка. Я чувствую, как к моим щекам приливает кровь, а мой левый глаз начинает дергаться.

Проклятье. Дайя знает, что это означает.

– Ты сделала это! – вопит она, вскакивая со стула и ошарашенно глядя на меня сверху вниз.

– Нет. Даю слово, – торопливо говорю я, хватая ее за руку. – Но… кое-что действительно произошло.

Она шумно выдыхает и снова усаживается на стул в моей кухне, беря в руки «маргариту». Она делает два огромных глотка, и на ее лице появляется беспокойство.

– Ты сосала его член? – догадывается она, поднимая руку, чтобы поправить кольцо в носу.

От картинок, которые возникают у меня в голове при этих словах, мое кровяное давление поднимается до опасного уровня. Я закусываю губу и медленно качаю головой, на моем лице все еще остается виноватое выражение.

– Он отлизал тебе?

Когда я продолжаю просто смотреть на нее, а вина в моих глазах вспыхивает ярче, ее рот открывается, а глаза округляются.

– Сучка, какого хрена! – кричит она. Она наклоняется ближе, в ее глазах плещется какая-то неразборчивая эмоция. – Это было по обоюдному согласию?

И вот здесь я спотыкаюсь. Потому что не было. Но если бы он продолжил, если бы снял одежду со своего тела и трахнул меня – я не могу сказать с абсолютной уверенностью, что стала бы его останавливать. Или что я хотела бы этого.

Тем не менее, я отрицательно качаю головой.

В ее шалфейных глазах вспыхивает ярость, а губы кривятся в оскале. Я откидываюсь назад, честно говоря, немного побаиваясь ее.

Я кладу свою руку на ее.

– Дайя… Я… ну, это было не по обоюдному согласию… сначала? – Я произношу последнее слово вопросительно, смущенная тем, что вообще признаю нечто подобное.

Она моргает.

– Сначала? – повторяет она. – В смысле? Он был настолько хорош, что заставил тебя передумать?

Я закрываю лицо руками, но она убирает их, почти утыкаясь в меня носом в ожидании ответа.

– У тебя такие красивые глаза, – говорю я ей.

Она рычит на меня.

– Выкладывай, шлюха.

Я с покорным вздохом прикрываю глаза.

– Этот человек разрушил саму мою суть, и я не уверена, что оправилась.

Она отшатывается назад, в ее бледно-зеленых глазах появляется удивление.

– Я знаю, ты осуждаешь меня. Я тоже себя осуждаю, – жалко продолжаю я. Я пододвигаю к себе ее «маргариту» и приканчиваю ее. Моя закончилась еще тогда, когда я сообщила ей, что он ворвался в дом.

– Детка, я не осуждаю тебя. Но позволь мне прояснить. Ты подстрекала его смс, потому что так ты чувствовала себя плохой сучкой. А потом он ворвался сюда, чтобы выполнить свое обещание, связал твою задницу, и сначала ты испугалась, но потом оказалась на его лице? – медленно резюмирует она.

В ее глазах намешаны сразу несколько эмоций: смятение, шок и, возможно, даже заинтригованность. Но не осуждение. И это лишь потому, что я не стала признаваться ей в инциденте с пистолетом. Не думаю, что вообще смогу когда-нибудь рассказывать об этом.

Я кривлю губы.

– Типа того.

Не отрывая от меня взгляда, она наклоняется и поднимает бутылку текилы, которую мы взяли, чтобы готовить коктейли. Она наливает по шоту в наши пустые бокалы и передает один мне.

Мы выпиваем, морщась от вкуса, а затем молча смотрим друг на друга.

– Понятия не имею, что сказать.

У меня вырывается стон.

– Дайя, я понятия не имею, что делать. Он не делал мне больно, но он сделал это. Он определенно заставил меня. Но, если бы он пошел дальше, я бы не стала его останавливать. Я так чертовски запуталась. Я чувствую себя грязной и неправильной, но когда это происходило, мне казалось…

Я обрываю себя очередным стоном – и на этот раз я просто бьюсь головой о гранитную столешницу.

– Было действительно так хорошо? – уточняет она. – Потрясающе? За пределами возможного?

– Все вышеперечисленное, – признаюсь я. – Я никогда в жизни так сильно не кончала.

– Черт, – вздыхает она, и в ее голосе слышны нотки благоговения. – Он выходил с тобой на связь после этого? – мягко спрашивает она, проводя пальцами по моим волосам в утешительном жесте.

Я поднимаю голову и хмурю брови.

– Да. Он… он сказал, что не хочет, чтобы я влюбилась во что-то ненастоящее. Он практически заявил, что демонстрирует